Наш маленький Грааль

– Как мило! Разве лучше, как в Москве, – никто никого не знает? И никогда не здоровается?

– Лучше, – горячо произнесла Геля. – Знаете, как меня бесило, что они все знают? Мы с мужем, например, оба курили. А в Америке насчет этого дела полное сумасшествие. Сейчас, говорят, вообще дошли до того, что зарплату курящим снижают. Ну, когда мы там жили, такого еще не практиковали, но прессинг был жуткий. « Гелиа, я вчера видела, как вы курили на террасе!» – «И что? Разве это не мое личное дело?» – «Конечно, конечно, это ваша privacy, но ведь дым шел прямо в мое окно!» А до ее окна, до соседнего дома, минимум сорок футов. Кошмар…

– Ну и бросили бы курить. Это уже нигде не модно, – пожала плечами я.

– Бросишь курить – они еще к чему-нибудь прицепятся, – вздохнула собеседница. – Американцы ведь во все, понимаете, вообще во все лезут! Мы как-то с мужем погавкались, целый вечер друг на друга орали, так на следующее утро к нам комиссия пришла! Из муниципалитета. И стали спрашивать, не хочу ли я подать жалобу на herrasment!

– Можно подумать, лучше, когда муж за женой с топором гоняется. А соседям наплевать.

– Ох, не знаю, Маша, что лучше… – задумчиво произнесла Геля. – Лично мне в Америке было сытно, но так тоскливо… Соседская кошка порезала лапу – происшествие. Бейсбольный матч между местными командами – событие. А уж когда Техасский балет приехал на гастроли – и вовсе, культурный шок мирового масштаба! А вы когда-нибудь видели Техасский балет?!

Пришлось признать:

– Видела. Они и в «Большой» на гастроли приезжали. Кошмарное зрелище.

– Вот именно. Корова на корове. А в нашей Хелене их спектаклем потом два месяца кряду восхищались.

– Зато в Америке стабильно, – не сдавалась я. – И цены не скачут. И можно проснуться и быть уверенной, что завтра не будет ни дефолта, ни путча.

– Да уж, стабильно, – хмыкнула Геля. – Только мои однокурсники, нам тогда, семнадцать лет назад, завидовавшие, сейчас кто заводом владеет, кто частной школой. А мы остались очень средненьким средним классом.

– Знаете, у меня впечатление, – пошутила я, – что вы в КГБ служите. В каком-нибудь отделе пропаганды. И выполняете задание партии и правительства по патриотическому воспитанию молодежи.

– Да уж воспитаешь вас, молодежь… – покачала головой она. – Мой сын такой же, как ты, упрямый. Все упрекает нас: как, говорит, вы могли из Штатов уехать?! Как теперь от армии мне отмазываться?

– Вот именно. А жили бы в Америке – никаких проблем.

– Я смотрю, Маша, вы их образ жизни так защищаете, – вздохнула Геля. – Тоже небось мечтаете в Америку уехать?

– Пытаюсь, – кивнула я. – Я по специальности литературовед, хочу грант на аспирантуру получить.

– Что ж, каждый должен набивать собственные шишки. Удачи вам. Отговаривать не буду, – задумчиво произнесла она. – Только мой совет: не засиживайтесь в этой Америке. Съездите, посмотрите, отточите английский… И возвращайтесь.

– Все равно там лучше, – упрямо произнесла я. – Ну что хорошего – жить в Краснодаре? Отдыхать в Абрикосовке? В каком-то занюханном санатории?!

– Маша, да я не спорю. У нас тоже жизнь не сахар. Мне просто жаль… – Она сделала паузу. – Себя жаль. У меня была большая мечта. Как я, красивая, молодая, живу в Америке, молодой, красивой стране, делаю прекрасную карьеру, и у меня совсем особенная, необычная и очень интересная жизнь… Но оказалось: жизнь в Америке такая же. Только скучнее. А годы прошли. Мне уже сорок лет, и ничего теперь не изменишь.

Она встала.

– Что ж, спасибо большое за кофе. Я, пожалуй, побегу.

В то же самое время. Ася

Ася кормила Никитку собственноручно изготовленным пюре из брокколи и вела с ним беседу. Говорила в основном сама, потому что ребенок, кроме пресловутого «фи-ис», пока освоил лишь несколько слогов. Да и ее речам сын, по правде сказать, внимал без особого рвения, все время отвлекался то на голубя за окном, то на магнитик, прилепленный к холодильнику. Или еще занятие, самое с его стороны свинское, – плеваться капустой так, что брызги по всей кухне.

Но Ася все равно продолжала говорить и говорить, во-первых, таким образом в младенцах развивается речевая культура. А во-вторых, ей больше и поболтать не с кем. Муж возвращается с работы поздно и обычно такой злющий, что почтешь за благо подать ужин и ретироваться из мрачной кухни с вечным телевизором к ясну-солнышку Никитке. Родители все в своих заботах, брат Макс сутками пропадает на теннисных кортах, а Машка и вовсе сбежала из Москвы. Подумать только: уехала разбираться с дедом ! Подводить под чашу научную основу. По ее основательному подходу сразу видно, что она кандидат наук…

– Вот в этом вся Машка и есть, понимаешь, Никитка, – серьезно обратилась Ася к ребенку. – Никак смириться не может, что Максово желание исполнилось, и мое тоже, а у нее ничего не вышло.

Сын на секунду отвлекся от нового увлекательного занятия – ворошить пальцами в мисочке с брокколи – и важно ответил:

– Дя.

– Я рада, что ты согласен, – улыбнулась она.

В миллионе книг читала, что дети в Никиткином возрасте не воспринимают сложноподчиненных предложений и тем более не понимают взрослых разговоров, но все равно так хочется верить, что сынуля участвует в их беседе на равных!

– …И нет бы отнестись к чаше как к веселой игрушке! Наплевать и забыть! Или, на худой конец, загадать другое желание! – вдохновленно продолжала Ася. – Но ей же во всем самой разобраться надо!

– Ф-фу-у! – отреагировал Никитка.

И фыркнул капустой так, что кляксы аж до стен долетели.

– Я понимаю, что «фу», но плеваться не надо, – строго сказала Ася, поспешно смахивая кляксы салфеткой. Не дай бог, муж увидит: опять начнет бухтеть, что она никуда не годная хозяйка.

– Давай, зайка, еще пару ложечек… Не кривись, две, только две, понимаешь, один и два! – Ася ловко всунула в недовольно скривленный ротик еще одну порцию ненавистной, но крайне полезной капусты, и продолжила: – А что Машке дед может рассказать? Наплетет очередных баек – и дело с концом. Она только зря время потратит. И деньги опять же немалые… Одни билеты сколько стоят!

С пюре из брокколи наконец покончили.

– А теперь у нас кллуббника со слливвками! – триумфально объявила сыну Ася.

Клубнику со сливками в домашних условиях до состояния пюре не перетрешь – ее приходилось покупать в баночках. Опять же, к вящему неудовольствию мужа, потому что каждая порция обходилась рублей в сорок.

– Что, право, за пижонство! Покупай яблочное! Оно дешевле, – возмущается Мишка.

А на то, что Никитке от яблок кисло, ему плевать. Сам-то на бизнес-ланчи в рестораны ходит. И вообще львиная доля их расходов – это его рубашки, галстуки, заколки к галстукам, часы, кожаные ежедневники, дорогие ручки, шерстяные шарфы, пуловеры и джинсы для пятничного casual, парадные ботинки для офисных вечеринок, носки для каждого костюма по восемь пар… А когда Ася на зимней распродаже порадовала себя яркой кофточкой от модного модельера, он ей целый скандал закатил. Не потому, что одежка стоила дорого, а потому, что трата бессмысленная .