Наш Современник, 2002 № 03

Сальвадор Дали, один из самых упорных в искусстве XX века исследователей и потрошителей сферы бессознательного, постоянно, из десятилетия в десятилетие, возвращался в своей живописи и графике к одному и тому же назойливому видению: фигуре обнаженной женщины (иногда без головы), напоминающей какой-то затейливый комод со множеством створок-секций, закрытых или полуоткрытых на уровне груди, живота, бедер. К этой метафоре Дали исследователями подыскивались самые разные коды. Но разгадка, похоже, у всех теперь на виду (ларчик просто открывался): приходят или уже пришли времена, когда человека примутся методично выпотрашивать, опустошать, чтобы заполнить порожние секции и блоки по собственному произволу или… оставить их навсегда порожними.

Любопытно: художник еще не видел воочию аудио- и видеокассетной аппаратуры наших дней, но своей женщиной-комодом прозрачно намекнул на то, каким именно способом сознание человека будут заполнять. Кассета! Вот самый ходовой, самый дешевый тип портативного «зрелища» или «слушалища». Получи и больше ничего не требуй — тебе достаточно! Кто следующий?

В сюрреалистическом намеке Дали есть предвидение (или демонстрация?) чрезвычайных способностей папараццизма, как авангарда современных СМИ, в его маниакальном стремлении вскрыть, взломать, попрать и опорожнить ядро человеческой личности, ее целомудренную основу, алтарь ее бытия.

Опорожнить, чтобы тут же заполнить собственной программой «физиологического» двуногого — «экономического скота».

Папараццизм как функция атеизма

Окончательная цель, которую преследует всемирный сценарий, осуществляемый при самом активном участии папараццизма, — осквернить человека как Божие творение. То есть перед нами изначально атеистический сценарий. Такого же рода чисто атеистический проект «счастливого человечества» излагает в «Братьях Карамазовых» Великий инквизитор. «Мы не с тобой, а с ним, — откровенно говорит инквизитор Христу (то есть с Сатаной, искушавшим Христа в пустыне), — вот наша тайна!»

Сегодня для тех, кто наивно доверяет внушениям всемирных СМИ, тайна остается непрозрачной. Нам в России, пережившей крах «воинствующего атеизма», может показаться, что с ним покончено навсегда, поскольку его главные аргументы «Христа никогда не существовало» и «Религия — опиум для народов» никто вслух уже не решается отстаивать.

В принципе, неверие искренне ищущей и сомневающейся души неподсудно. Разве мы не видим в Евангелии, что и ближайшие ученики Христа очень часто, по человеческой слабости, оказываются маловерами, и даже по воскресении Спасителя (Фома Неверующий). «Верую, Господи, помоги неверию моему!» — именно этот сокрушенный вопль отчаявшейся души трогает Христа, побуждает тут же исполнить просьбу исстрадавшегося родителя об исцелении сына.

Неверие неверию, как видим, рознь. Одно бывает именно от слабости душевной, от отчаяния, от того, что изначально верившая душа впадает в оцепенение, когда перестает различать Бога, находясь под тяжелым бременем житейских невзгод. И другое — у существа, которое совершенно уверено в существовании Бога, но не желает его над собой, противится изо всех сил.

«Воинствующий атеизм» советского образца исходил именно из этого богоборческого, богоненавистнического, вполне сатанинского по своей природе импульса. Но и такой атеизм, как мы догадываемся, р а з р е ш е н свыше изначально. Сам Бог ему попустил, чтобы не ограничивать принципа свободы, раз и навсегда дарованного небесным силам и человеку.

Однако верующая душа, в согласии с тем же принципом свободы, противится злобе богоборческого атеизма, стремится различить эту злобу в любом, даже самом нейтральном обличье, в том числе под видом борьбы за «в с ю правду» и под видом отстаивания принципов «свободы слова».

Папараццизм, если рассматривать его в онтологической перспективе, безусловно, есть функция атеизма, причем как раз агрессивно-богоборческого, злобно переживающего свою исходную измену Творцу. Вот почему исчезновение «воинствующего атеизма» для России означает не начало самоупразднения богоборческих сил, а лишь перемену декораций и обличий.

Папараццизму ненавистна любовь, связывающая Бога с человеком. И, как следствие, ненавистно ему отражение этой небесной любви в любви земных существ друг к другу. «Подсматривайте вместе с нами, — услужливо предлагает он, — и вы легко обнаружите, что никакой такой любви (бескорыстной, вечной, идеальной, беззаветной, платонической, жертвенной, небесной, божественной и т. д.) нет и никогда не было. А то, что есть, — этого вам с лихвой хватит, каждому по его вкусу: интрижка, флирт, случка, блуд, прелюбодеяние, измена, содомские развлечения, „однополые браки“, скотоложество, садизм, — и это только для начинающих…»

А поскольку рождение ребенка в семье — самое очевидное преодоление такой папараццистской агитации и, одновременно, увенчание любви супружеской любовью к третьему существу, к своему ребенку, то апологеты бесплодных сексуальных развлечений прилагают особые старания, чтобы обесславить семью как таковую. Они рекрутируют целые толпы последователей и последовательниц, желающих пожить только для себя, в свое удовольствие, а не для какого-то там «продолжения рода своего на земле».

По сути, широко внедряемая средствами СМИ практика «безопасного секса» разрешает самые извращенные отношения полов, «только бы не было детей». Вечный, как жизнь, родительский инстинкт на каждом шагу подвергается осмеянию. На молодых супругов, желающих завести ребенка, смотрят как на идиотов, которые до сих пор не наловчились жить только в свое пузо.

Воистину позорные времена! Самодовольная экономическая скотинка, громко ржущая при виде банки пепси или пива, упаковки жвачки или сникерса, тиражируется на телеэкранах в качестве подлинного героя наших дней. Право, зачем ему или ей (по-кошачьи жмурящейся и мурлыкающей при виде колготок, кремов и лосьонов) заводить детей?

Впрочем, не нужно бы в данном случае обижать отрицательными сравнениями ни лошадей, ни кошек. Животный мир, к счастью, не знаком с извращениями, заразившими часть человеческого рода. Животный мир, в назидание нам, благоразумно руководствуется все тем же святым инстинктом плодоношения и размножения.

Меня восхищает и вдохновляет этот инстинкт бессмертия у трав и птиц, у рыб и тех же кошачьих. Никто из них никогда, в течение тысячелетий, не изменял поручению своего Творца. Потрясает отвага и безудержная страсть громадных косяков семги, которые ежегодно из теплых атлантических вод с безумной скоростью устремляются за тысячи километров к берегам Норвегии, чтобы, изнемогая от судорог, на грани жизни и смерти, отнереститься в холодных каменистых верховьях ее фьордов.

Людской зверинец в центре москвы

В самом начале уже говорилось, что наши домашние папараццисты в своем буйном рвении недавно переступили некоторую рубежную черту и теперь как бы сполна легализовались. Речь идет, разумеется, о передаче «За стеклом». Ее можно было бы больше и не обсуждать. Дело, как говорится, сделано, невеста замуж выдана. Призы и премии распределены. Сценаристы, режиссер и ведущий, вся телеобслуга отделались легким испугом, поскольку заметно робели, приступая к наглому в данных исторических обстоятельствах эксперименту. «Пипл, — по выражению Боровика-отца или кого-то еще из циников, — схавал». Кремль, в ближайшем соседстве с которым улюлюкал людской зверинец, величаво отмолчался. Может, дюжина-другая открытых протестных писем и поступила в адрес президента, но кто ж теперь не пишет открытых писем президенту?