Наша фантастика, №3, 2001

Вольности историческому роману противопоказаны. Возможны лишь некоторые сдвижки, мало меняющие ход событий. В том же сценарии Васильевых гибель Чапаева происходит при свете солнца, а не ночью, как на самом деле, героя ранят в руку, а не в живот, а возмездие за его смерть (вторичный захват Лбищенска красными) наступает буквально в считанные часы, а не через два месяца. Такие вольности исторический роман терпит — но не более того. Добросовестные авторы спешат оговорить подобные сдвижки, часто при этом извиняясь (например, Алексей Константинович Толстой, на три года перенесший казнь Басмановых и Вяземского в романе «Князь Серебряный»), Наиболее яркий пример из современной литературы — цикл романов Балашова «Государи Московские». Автор в самом тексте или в послесловиях честно оговаривает, что именно он домыслил или переиначил. Иногда он даже указывает на собственные же ошибки в предыдущих романах цикла. Еще более показательный пример подобного рода уже из мировой литературы — «Проклятые короли» Мориса Дрюона.

Вывод: автор исторического романа обязан вести корабль своей выдумки по реальной реке Истории. На самом корабле может происходить что угодно, но течение реки (той самой, в которой утонул Чапаев) неизменно.

Теперь поглядим на формулу номер 3, то есть на альтернативную историю. Напомню: «Чапаев выплыл и повел Красную армию в поход на немецко-фашистских захватчиков». Что мы видим? А видим мы то, что автор сознательно меняет ход и результаты исторического процесса. Еще раз подчеркну: сознательно. В этом и состоит замысел альтернативной истории. Делается это для разных целей (как, например, упомянутый боевой киносборник, снятый для поднятия духа), но методика едина: Чапаев выплыл, история изменилась. Река Истории поменяла русло, затянулась льдом, пошла паром в небеса, а герои пересели на космический корабль и полетели на планету Ы.

Жанр альтернативной истории сейчас весьма популярен. Приведу некоторые достаточно известные примеры: немцам и русским в 1941 году пришлось вместе воевать против инопланетян (Тертлдав), южанам и северянам — сражаться опять же не друг с другом, а против англичан (Гаррисон), во Второй мировой войне победили немцы (Гаррисон, Лазарчук и еще десятка полтора авторов), Сталин стал добрым и хорошим, после чего дожил до наших дней (Рыбаков).

Автору альтернативной истории незачем извиняться перед читателями за несоблюдение исторических реалий, ибо в этом и состоит метод и особенность его творчества.

Криптоистория, как представляется, занимает нишу между этими двумя жанрами.

Рассмотрим внимательнее приведенную выше формулу: «Чапаев не тонул в реке Урал». Что из нее следует? То, что тело народного героя Василия Ивановича Чапаева не отправилось на дно реки. Не больше — но отнюдь не меньше. Поглядим на рамки этого «не больше — не меньше».

Не больше — ибо автор вовсе не претендует на то, что Чапаев не исчез в 1919 году под Лбищенском, выпав из реальной истории. В этой, нашей истории, видимой глазу и запечатленной в монографиях и справочниках, его нет. Он не отбил у врага Лбищенск, не взял в плен Колчака, не стал первым маршалом вместо Ворошилова и не был расстрелян в 1937 году. Результат тот же — Чапаева нет в реальной истории. А вот как он из нее выпал — иной вопрос.

Но может быть, это та же альтернативная история? Не утонул, значит…

Нет, не значит.

Возможность самого существования криптоистории заключается в относительности и неполноте наших исторических знаний. Историю пишут историки, пользуясь определенными источниками. Источники могут сознательно солгать (показания штабных, бросивших раненого Чапаева на берегу Урала и попавших за это в ВЧК), добросовестно ошибаться (уцелевший красноармеец от кого-то услыхал и по горячке не уточнил, что сам того не видел), вообще умалчивать (Чапаева видели на берегу реки — а что дальше, бог весть). Историк может неумышленно написать неправду, поверив неточному источнику. Может быть и хуже: историку приходится лгать, ибо так требуют от него некие обстоятельства. Наконец, история может стать мифом, с которым вообще невозможно воевать (как стало невозможно опровергнуть версию Фурманова и братьев Васильевых).

Вот тут-то и вступает в бой криптоисторик.

Он исходит из очевидного и вероятного. Очевидное: после боя под Лбищенском Чапаев исчез из реальной истории. Как именно — сказать трудно, ибо все, что мы знаем, есть не истина, а лишь более-менее достоверные версии. Вероятное: сие произошло не совсем так — или совсем не так.

Не совсем так — раненного в живот Чапаева охрана из венгров-красноармейцев переправила на обломке плетня через реку, где он и умер, после чего был похоронен, а могилу через несколько лет смыла река. Версия вероятная, логичная (логичная — с точки зрения историка), исходящая из реальных фактов.

Совсем не так — Чапаев спасся, но воевать расхотел и отправился во Внутреннюю (или Внешнюю) Монголию к своему другу барону Унгерну, захватив с собою Петьку (Пелевин «Чапаев и Пустота»), Версия невероятная, нелогичная (опять-таки с точки зрения историка, ибо логика художественного произведения совсем иная), но… в принципе тоже допустимая, ибо никак не меняющая известную нам историю. Чапаев действительно исчез, причем при неясных обстоятельствах. Автор, используя буйную фантазию, эти обстоятельства домысливает, заставляя свой корабль плыть не по главному руслу реки Истории, а по обводному каналу, старице — или вообще тащит свой корабль волоком. Но — все с тем же конечным результатом.

Для того чтобы показать возможности криптоистории на все том же «чапаевском» примере, добавлю, что имеющиеся факты (не опровергнутые или прямо подтвержденные) говорят о том, что комиссар Фурманов не был в то время коммунистом, именно он, а не бывший офицер (прапорщик) Чапаев, бузил, пьянствовал и скандалил, за что и был с позором снят с комиссарства, а знаменитая психическая атака на берегу реки Белой осуществлялась не менее знаменитым Ижевским полком Колчака под красным знаменем и с пением «Варшавянки».

Чем не криптоистория?

Все сие говорит о том, что грань между криптоисторией и настоящей, а не мифологизированной историей крайне тонка. К сожалению, почти целое столетие, потраченное на превращение нашей и всемирной истории в миф позволяет разлиться реке Урал до Северного полюса, давая невиданный простор авторам криптоисторических произведений. В результате бывает, что авторская выдумка (сознательное домысливание все в том же русле очевидного-вероятного) оказывается правдой. Порой достаточно лишь идти вслед за логикой, а не вслед за мифом.

Например, в «Оке Силы» Валентинова рассказывается о советской республике на Тибете в 20-х годах и о советской военном присутствии там же в 30-х. Сейчас, к изумлению автора, оба эти факта полностью подтвердились.

Совпадения порою бывают пугающие. В том же «Оке Силы» (книга седьмая) упомянут офицер секретной группы спецназа по имени Всеслав (он же Венцлав), участвовавший среди прочего в обороне Белого дома. Автором этот персонаж выдуман. Однако в документальной книге Иванова «Анафема», изданной после написания романа, рассказывается о защищавшем Белый дом офицере спецназа по имени… Веслав, причем указано, что это имя слегка изменено.

Все это, повторюсь, не говорит о том, что криптоисторик должен следовать только логике событий. Совсем даже нет, ибо реальная логика в Истории порой отсутствует напрочь, чему наш век дает немало подтверждений. Так что кто знает, может, следы Чапаева когда-нибудь обнаружатся во Внешней Монголии?

«Чапаевский» пример, конечно, недостаточен. Он взят лишь для ясности, подобно тому, как в старых учебниках логики встречались типичные силлогизмы: «Иван — человек, Жучка — собака». Посему самое время вернуться к жуткой истории января 1938-го, связанной с поисками пропавшего наркома Шестакова. В свете уже сказанного можно сделать вывод, что цикл Василия Звягинцева в целом не есть произведение альтернативной истории. Некоторые ее элементы в нем присутствуют — но только некоторые. На практике редко выдерживается пресловутая «чистота» жанра, равно как и метода, и книги Звягинцева тому примером. Альтернативно-исторические сюжеты переплетены в них с криптоисторическими. Более того, основа замысла всего цикла относится прежде всего к крипто-, а затем уже к альтернативной истории. Автор исходит из того, что события нашей «большой» истории происходили именно так, как и в реальности. А вот частности… Напомню — главные герои романа, жившие в нашем реальном времени, случайно обнаружили в современной им Москве присутствие инопланетян. После ряда головокружительных приключений они оказались на планете Валгалла, сумели овладеть инопланетной техникой, после чего и начались их приключения в альтернативных временных потоках. Таким образом, эти альтернативные «ответвления истории» присутствуют либо как виртуальные вероятности, сбывшиеся лишь в воображении героев «Одиссея», либо как сознательно спланированные отклонения, происходящие в столь часто поминаемых современной фантастике «параллельных реальностях». Необычайные приключения наркома Шестакова никак не меняют реальную историю, являясь ее скрытой составляющей. Более того, все эти драматические события, начавшиеся в январе незабываемого 1938-го, приводят к реальному результату — смещению «кровавого карлика» наркома Ежова.