Наша фантастика, №3, 2001

Бросаю окурок на землю и растираю его ботинком, глядя Орту в глаза. Они кажутся влажными, как у пса.

— Ну, пошли? — спрашивает он. — Знаешь, ты мне определенно нравишься. Может, встретимся при случае и споем вместе? Как тогда, в первый раз — помнишь? Не откажешься?

— Не откажусь. Орт?

— Да?

— Что бы ни случилось, спасибо тебе.

— Пошли. Пора.

Действительно — пора.

Моментальный снимок: два человека и два пса стоят друг против друга — человек против человека, пес против пса.

Люди: одинакового роста и очень похожие друг на друга. Каждый внимательно глядит на соперника. У того, что слева, за плечом гитара.

Псы: первый — о трех головах, все пасти скалятся, а вокруг шеи клубятся змеи. Второй несколько уступает первому ростом, но обе его головы выглядят так же грозно, как и у соперника.

P. S. Если взглянуть на снимок под другим углом, можно увидеть за спиной мужчины с гитарой еле различимый женский силуэт.

Мы с Ортом смотрим на две ожидающие вдали фигуры — человека и пса. Лица человека отсюда не разглядеть, но я готов поклясться, что пес — трехголов и что-то копошится вокруг его шеи.

— Ну что ж, пора, — говорит мне Орт. — Не тревожься обо мне. Управишься с Гекатой, и бегом к лодке. Не оглядывайся: она пойдет за тобой — я тебе это обещаю.

Прямо у меня на глазах он начинает менятся. Падает на четвереньки. Еще минута — и я вижу хорошо знакомого пса. Он лижет мне руку и бежит навстречу своей судьбе. Прощай, попутчик. Прощай, Орт. Я тоже иду вперед.

Человек, ожидающий меня, — это я сам. Некоторое время не могу в это поверить. Потом решаю: какого черта?! Мне наплевать на то, как он выглядит. Я не настолько люблю свое лицо, чтобы бояться его повредить. Если Геката рассчитывала на это, она дала промашку.

Второй я держит в руке меч. Так. Это хуже. Но теперь я чувствую бурлящую во мне силу. Я готов. Что ж, начнем наши игры.

Кладу гитару на землю. Достаю из-за пояса трость Радаманта. Вот когда она мне пригодилась. Движение руки — и я уже держу такой же меч, как и у моего противника. Очерчиваю перед собой круг — и бутоны тюльпанов вспыхивают пламенем. Огоньки трепещут и танцуют. Они отбрасывают тени причудливых форм. Взмах мечом — противник отражает мой удар. Мы пляшем в танце смерти молча, пристально глядя друг другу в глаза. В тишине слышен только звон клинков и тяжелое дыхание. Мое и… мое. Нет времени взглянуть, как дела у Орта. Мой соперник слишком силен, чтобы можно было расслабиться.

Слышу, как кто-то приближается. Звук шагов все ближе и ближе. Соперник на мгновение открывается для удара. Меч легко входит в его грудь, кровавое острие выскальзывает между лопатками. Отталкиваю соперника ногой. Тело, высвобождая клинок, медленно оседает на землю.

Не тратя времени попусту, оборачиваюсь в сторону приближающихся шагов. Меч валится из моих рук. Это женщина. Геката. Строгие, благородные черты лица — часть ее второго тела. Она молча глядит на первое, лежащее у моих ног. Потом переводит взгляд на меня. Не могу сражаться с женщиной. Тем более с такой красивой, как эта.

Опять беру гитару и начинаю играть.

Откликаясь на мою мелодию, над рекой шевелится туман. В нем вдруг возникают цветные, почти живые картины. Геката смотрит туда. В тумане — мраморная набережная узкой речки. Там, под сенью величественного каштана, сидят двое — парень и девушка. Парень высокого роста, темноволос, его лицо… Я вам уже говорил: не смотрите на это лицо. Девушка светловолосая, ее серые глаза горят любовью и радостью. Эхо звучного смеха переплетается с аккордами гитары и возносится к сводам пещеры. Мелодия звучит грустнее, а в тумане над рекой — другая картина.

Знакомая набережная, но теперь там — осень. Тот самый парень, укутавшись в черный плащ, одиноко шагает по набережной. Моросит противный осенний дождь. Капли дождя на его лице перемешиваются со слезами и кровью, текущей из раны на лице. Ветер срывает мокрые листья каштана, сбрасывает их в реку. Река медленно уносит листья прочь.

Одна, совсем неприметная слезинка бежит по щеке Гекаты. Женщина на мгновение отворачивается. Когда поворачивается обратно, лицо ее — другое. То, что я видел в тумане возле домика Радаманта. Мелодия обрывается. Туман. Опять только туман. Вместе с картинами в тумане пропадает и Геката. Я остаюсь один. Нету тела у моих ног, только в двадцати шагах от меня сцепились в схватке Орт и его брат. Две головы Цербера безжизненно свисают, но змеи с шеи безжалостно жалят Орта в бока. Делаю шаг в их сторону, но Орт рычит. И мне слышится в этом рычании слова: «В лодку!»

Я убегаю, а Орт с братом валятся на землю, вцепившись друг в друга зубами. Прощай, Орт. Прощай, неожиданно обретенный друг.

Медсестра отложила в сторону шприц с остатками питательного раствора и присела рядом с больным. Влажной губкой очистила кровоточащую сторону его лица. Взяла его руку в свои ладони и тихо запела колыбельную, так любимую ее братом. Она не знала, не могла обьяснить, кому пела. Может, себе. А может, мужчине, который не слышит ее да и вряд ли когда-нибудь услышит.

Петь колыбельную тому, кто спит пятый год?..

Харон размахивает руками и собирается оттолкнуться от берега, так и не взяв меня в свою чертову лодку. Я запрыгиваю в нее, не обращая внимания на протесты старикашки. Он пытается вытолкнуть меня. Хватаю его в объятия, поднимаю и кидаю в волны Стикса. Надеюсь, он умеет плавать. Жаль было бы старичка. Но я не член общества по спасению утопающих и поэтому быстрее сажусь за весла, спиной к дальнему берегу. Теперь я вижу свою Дику. Она сидит в лодке и улыбается мне. Контуры ее тела стали более осязаемыми, она уже больше похожа на живого человека. Кажется, одно мгновение — и мы на другом берегу. Гребу, глядя на любимую, пока днище лодки не заскрежетало по песку.

Теперь я опять должен отвернуться. Знали бы вы, как это трудно. Почти невозможно. Все-таки я отворачиваюсь и шагаю мимо домика, в котором живет Радамант. Спешу поскорее выбраться из этой проклятой пещеры.

Подниматься наверх почему-то много легче, чем спускаться. Может, потому, что я вижу все выступы, за которые можно цеплятся? А может, потому, что все ближе победный конец моего похода. Единственная мысль не дает покоя: как там Дика? Не отстала ли? Легче ей взбираться потому, что она — дух, или, наоборот, — сложнее?

Наконец утес преодолен. Еще несколько сотен шагов — и я уже вижу проникающий снаружи в пещеру дневной свет. Невольно оборачиваюсь взглянуть, как там Эвридика. Она стоит рядом, улыбаясь. Почти как живая. Почти…

Ее тело вдруг расползается туманом. Я еще пытаюсь заключить ее в объятия, но мои руки обнимают пустоту. Ее уже нету… Только слабый огонек отдаляется от меня.

Бросаюсь вслед за этим огоньком, но буквально в двух шагах упираюсь в огромное зеркало, перегородившее путь назад. Желаю, чтобы оно исчезло, но ничего не происходит, только по поверхности зеркала бежит еле заметная трещина. С разбегу бью кулаком по своему отражению. Осколки, падая, ранят мне руки. Но это пустяк — не больно. Больно оттого, что за зеркалом — стена. Каменная кладка, покрытая плесенью.