НАША ФУТБОЛЬНАЯ RUSSIA

Валентин Иванов, главный тренер «Торпедо»:

– На сегодняшний день Игнатьев – оптимальная кандидатура. Все-таки он уже пятый год в сборной.

Тема преемственности стала доминирующей в речах руководителей РФС. Тем более что в их руках появилась соломинка, за которую можно было ухватиться: немец Берти Фогтс, долгое время помогавший Францу Беккенбауэру в сборной Германии, унаследовал от него должность главного тренера и в 96-м выиграл первенство Европы.

Позже, правда, у Фогтса последует серия провалов со сборной Шотландии, где, по свидетельству моих тамошних коллег, его до сих пор вспоминают с ужасом. В итоге теперь Фогтс докатился до сборной Азербайджана. Но 12 лет назад он служил примером.

Никиту Симоняна спросили:

– Как вы восприняли назначение Игнатьева?

– Очень рад за него. Мне кажется, Игнатьев уже вполне созрел для работы со сборной. На данный момент это оптимальная кандидатура. Конечно, у нас есть достаточно тренеров – Семин, Тарханов, Газзаев, Прокопенко. Но они ведь все при клубах. У Игнатьева большой опыт работы. Как и Берти Фогтс, он прошел весь путь – от тренера юношеской сборной до самой вершины.

– Говорят, минус есть у Игнатьева – в качестве главного тренера он никогда не работал со взрослыми командами.

– И в этом он похож на Фогтса. Немцу, однако, ничто не помешало выиграть чемпионат Европы.

Во всех приведенных выше высказываниях можно обнаружить общий знаменатель. В отличие от садыринских и романцевских времен, в среде российских тренеров вокруг Игнатьева воцарилась атмосфера поддержки. Непримиримый оппозиционер – Бышовец – все еще работал в Корее, все же остальные относились к Борису Петровичу с симпатией. Он был одним из них, коммуникабельным и приветливым человеком, никогда не шедшим против «генеральной линии партии». Поэтому, думаю, мой коллега Пахомов и задал ему в лицо (за что заслуживает уважения, равно как и его собеседник, нормально на все отреагировавший) вопрос о зависимости от Колоскова.

После Романцева, от которого никто не знал, чего в любую секунду можно было ждать, с радостью восприняли назначение Игнатьева и многие игроки. Мостовой, например, отреагировал на это известие так:

– Петрович всегда был самым близким для нас человеком из руководства. Через него и проблемы решались.

Пройдет меньше года – и после досаднейшей ничьей на Кипре, когда Мостовой не смог реализовать голевой момент на последней минуте, его и Валерия Карпина, блиставших в испанской «Сельте», перестанут вызывать в сборную. Продолжаться это будет вплоть до смены Игнатьева на Бышовца…

Много позже журналист Леонид Трахтенберг заметит в разговоре с Мостовым:

– Игнатьев совершенно неожиданно отказался от услуг Мостового в разгар отборочного турнира чемпионата мира-98.

– Для кого неожиданно, а для кого нет. На первом же сборе понял, что на меня не рассчитывают. Мне не 18 лет, когда люди еще могут заблуждаться на свой счет. А уж в зрелом возрасте, тем более после «школы» «Бенфики» (там Мостовой долго просидел на скамейке запасных. – Прим. И. Р.), мне достаточно было несколько фраз руководителей сборной, чтобы прийти к выводу: здесь я временный человек. За счет определенного авторитета, заработанного в команде Романцева, продержался три-четыре матча. Но при первом же удобном случае из меня сделали козла отпущения. Злополучную ничью на Кипре вроде бы сделала сборная России, а виноват в этом оказался один Мостовой.

– Было обидно?

– Не то слово. Я переживал у телевизора, когда смотрел трансляцию из Софии, из Москвы, из Неаполя. Душой был там, на поле, когда ребята сражались с болгарами и итальянцами. Чувствовал, что могу помочь.

Итак, конфликты и обиды никуда не делись. Да и могли ли?..

* * *

В 2001-м журналисты «СЭ» спросят Игнатьева:

– Не жалеете, что когда-то согласились возглавить сборную?

– Ничуть. Наоборот – я побыл на вершине, посмотрел, что такое величие футболистов тех команд, с которыми мы играли, и… упал. Это нормально, подобное переживают многие. Но опыт получил огромный. И если бы кто-то из исполкома РФС встал тогда и сказал: нет, сборной руководить Игнатьеву пока рановато, – я посчитал бы это закономерным. Но раз коллективный орган, который меня отлично знал, оказал доверие, счел нужным согласиться. Хотя сомнения были.

Слова Игнатьева нуждаются лишь в одной ремарке. Никто из исполкома РФС попросту не мог, как выражается бывший главный тренер сборной, «встать и сказать». Потому что высший орган футбольного управления в стране не был (да и сейчас, при новом руководстве, ничего по большому счету не изменилось) приспособлен к открытому и принципиальному обсуждению проблем национального футбола. На протяжении многих лет исполком существовал для того, чтобы утверждать решения Вячеслава Ивановича Колоскова. Речь не о том, что эти решения были неправильными. Речь о том, что противоборства, настоящей, а не ручной оппозиции, у опытнейшего функционера не было, да и не могло быть. Такую систему за много лет он создал в РФС сам.

Как ни прискорбно, медленное и постепенное сползание национальной сборной в середняцкое болото закончилось тем, что она даже не смогла попасть в число участников финального турнира ЧМ-98. Впервые с Euro-84 мы «проехали» мимо крупнейшего международного соревнования.

Группа, в которую попала сборная в отборочном турнире, оказалась очень легкой – самым серьезным противником в ней была Болгария. Это на мировом первенстве 94-го года болгары были грозной силой и дошли до полуфинала. Спустя несколько лет поколение Стоичкова, Костадинова и Лечкова состарилось, и в финальном турнире болгары с треском вылетели из группы. Россию же, так и не показавшую в том отборочном цикле внятную игровую концепцию, «братушки» пройти смогли.

Сделали они это, правда, весьма специфическим способом. Но об этом – позже. А сейчас – фрагмент из интервью Игнатьева «СЭ», которое он дал в мае 2002-го – через четыре года после отставки из сборной.

– Будучи тренером сборной, вы не скрывали размер своего жалованья.

– Я получал 500 долларов. Как тренер первой сборной. Сейчас, по-моему, такая же ставка.

Думаю, эти слова дают ответ на многие вопросы. О каком серьезном подходе к сборной страны могла идти речь, если главный тренер национальной команды получал 500 долларов?! Как к нему могли серьезно относиться футболисты-миллионеры, выступавшие в западных клубах – да и в ведущих российских тоже? Как он мог диктовать свою волю как футболистам, так и президенту РФС?

Одно дело – когда мизерная зарплата в сборной была у Романцева, который оба периода своей работы в сборной совмещал ее с деятельностью в «Спартаке», приносившей ему совсем другие деньги. И совсем другая история – когда иного источника доходов у тренера нет. Собственно, желание различных специалистов одновременно трудиться в клубе после признания Игнатьева стало более чем объяснимым…

Какая зарплата тренера, а значит, и отношение к нему, – такая и игра. Спустя много лет, во второй половине 2000-х, владелец «Спартака» Леонид Федун провозгласит тезис, что вклад тренера в успехе футбольной команды – не более десяти процентов. В соответствии с этим представлением он почти каждый год будет менять спартаковских тренеров, едва у тех что-то начнет складываться не так. По сути дела, в РФС 90-х к тренерской профессии относились так же.

«Болгарии мы не проиграли, в Софии нас просто „убил“ судья», – сетовал Игнатьев в 98-м. В чем-то он, конечно, прав. Арбитраж чеха Вацлава Крондла до сих пор является для футбольных людей в России притчей во языцех. Судья знал, что этот матч – последний в его карьере, которую он завершал в связи с возрастным лимитом. По сей день ходят разговоры о шикарном доме, который вскоре после того поединка появился у Крондла на болгарском побережье Черного моря. А его «любовь» к русским выразилась еще и в том, что, будучи куратором группы действующих рефери от судейского комитета УЕФА, он перекрыл путь к мировой элите ведущему ныне арбитру страны Игорю Егорову…