Наша личная война
Шрифт:
В Заводском районе г. Грозного местными жителями, осуществлявшими уборку на ул. Химиков, в близлежащем разрушенном строении был обнаружен тайник с оружием. О нём было сразу же сообщено в РОВД. Наряд милиции извлёк из тайника автомат „АК-74“ и около 400 патронов к нему. Оружие и боеприпасы сданы в дежурную часть Заводского РОВД. Проводятся мероприятия по задержанию лиц, причастных к оборудованию тайника.
В Гудермесском районе обходчиками железнодорожных путей поблизости от железнодорожного полотна также был обнаружен тайник с оружием и боеприпасами. Прибывшие по вызову сотрудники
Предотвращён теракт. На западной окраине н. п. Гойское Урус-Мартановского района у моста через реку местным жителем, отправлявшимся на рыбалку, был замечен присыпанный землёй подозрительный предмет. Инженерным подразделением федеральных сил, прибывшим по вызову, было установлено, что предмет является самодельным взрывным устройством большой мощности. Своевременно принятыми мерами СВУ было разминировано и обезврежено. Оно состояло из двух артиллерийских снарядов калибра 122 мм и 1 кг тротила. По факту обнаружения СВУ ведётся розыск террористов.
В результате личного досмотра транспорта и граждан за сутки изъято: 6 автоматов, 2 пистолета, 4 гранатомёта, 5 охотничьих ружей, 1815 патронов, 48 гранат, 32 выстрела к гранатомёту, 9 снарядов, 12 мин, 13 СВУ, 8 детонаторов, 2,7 кг пластита, 11,3 кг тротила. По каждому факту изъятия возбуждено уголовное дело
Пресс-служба ОГВ(с)…»
Вечером вернувшуюся на базу группу изучения вдовьих проблем ожидал сюрприз. Вернее сказать, сразу три сюрприза, но односторонней направленности.
Первый: досрочное возвращение стукнутого в башню лейтенанта Серёги.
Второй: последовавшее за этим возвращением резкое изменение обстановки.
Третий: вытекающее из изменения странное состояние лидера – полковника Иванова.
Однако давайте по порядку.
Серёга сидел в столовой и смотрел «видяшник». Голова у него была забинтована, грудь молодецки вздыбилась от могучей круговой повязки, а в целом он выглядел так, будто его три дня подряд пытали настойчивые гестаповцы. Не коллеги Петрушина, а настоящие, из сороковых годов. За спиной лейтенанта вышагивал Глебыч и о чём-то сосредоточенно думал.
По причине счастливого избавления от неминуемой гибели настроение у «вдовьей группы» было на редкость приподнятое. Поэтому все бросились обнимать Серёгу, а Вася, выражая общую радость по поводу досрочного возвращения боевого брата, торжественно заявил:
– О, брат! Ну ты, блин… Короче – ты возмудел и похужал.
– А идите-ка вы все в задницу, – мрачно ответил Серёга и, уклонившись от объятий, покинул столовую.
– Вот ни фига себе, – Петрушин обескураженно почесал заднюю поверхность бедра. – Что такое, Глебыч?
– Пойду-ка я обратно к своим, – пробормотал Глебыч. – Рано пришёл, тут у вас как-то не того… Да и всё равно делать пока нечего.
И тоже покинул столовую.
– Новости, – догадалась Лиза. – И не самые хорошие…
Пошли докладывать полковнику. Иванов находился в своём модуле, лежал на кровати в спортивной форме и имел на лбу холодный компресс. В помещении было накурено, в стакане, на тумбочке, покоилось с десяток окурков дрянных
сигарет «Дон-табак» (это Глебыча, полковник вообще-то не курит, а запах «Дон-табака» не переносит ни в каком виде!). Рядом стоял пустой графинчик. Сильно пахло коньячными парами.– Ну ни фига себе… – опять удивился Петрушин. – В стране переворот?
– Хунта к власти пришла, – выдвинула предположение Лиза. – Всех, у кого неуставная причёска, будут вешать.
– Давно пора, – буркнул полковник. – Докладывайте.
И даже не встал. Это было мощным отклонением от нормы – ранее он себе такого никогда не позволял.
Доложили. Иванов вяло изобразил радость по поводу успешно проведённого мероприятия и махнул рукой:
– Идите ужинать.
– А что вообще стряслось? – поинтересовался Петрушин. – Серёга там весь из себя, вы тут…
– Идите, идите, – полковник болезненно поморщился. – Я доведу. Потом.
– Может, помочь чем? – заботливо встряла Лиза. – Может…
– Пристрелить, – отчётливо вымолвил полковник.
– Чего?
– Если хватит духа, пристрелите меня. Если нет – идите ужинать.
Пожали плечами, пошли ужинать. Пока Лиза разогревала припасённую днём еду, Петрушин и Вася обслужили оружие и попытались привлечь к общению Серёгу. Серёга привлекаться не пожелал, но, отметив, что товарищи чистят оружие, высказался следующим образом:
– Вы всё равно будете акт писать. Пристрелите меня, а патрон туда впишете…
Это он имел в виду акт на списание боеприпасов, которые израсходовали при выполнении задания.
– Какая-то нездоровая коллективная суицидопредрасположенность, – заметил Костя. – Эпидемия, что ли?
К ужину вышел с трудом взявший себя в руки полковник – с пустым графином – и поведал соратникам страшную историю.
До обеда всё было хорошо. Полковник, будучи в состоянии выходного дня, выспался, погрел воду, произвёл личную стирку и помылся сам. После обеда проснулся доставленный утром Глебыч и принялся склонять Иванова к совместному употреблению спиртосодержащих продуктов. Полковник решительно отказался, поскольку имел в плане привести в порядок бумаги, а Глебыч впал в уныние. Но всё равно, и после обеда было неплохо. Как-то праздно и бездельно, как всегда после завершения хорошо выполненной работы.
К вечеру прибыл Серёга, примерно часа за три до возвращения «вдовьей группы», уже сумерки сгущались. Полковник, обрадовавшись прибытию утраченного было члена команды, решил сделать ему приятное и предложил посмотреть нередактированный дубль Лизиной видеозаписи с места событий. Серёга вообще хотел сразу завалиться отдыхать, у него болела голова. Но полковник настаивал…
Зря он настаивал. Говорят же, благими намерениями… Лейтенант спокойно смотрел запись до того момента, когда Лиза начала снимать погрузку раненых на броню «бардака». Когда камера крупным планом «наехала» на спасённого в пещере деда, Серёга ойкнул и… упал в обморок.
Поскольку ранее такого с нашим железным лейтенантом никогда не случалось, Иванов пришёл в смятение и крикнул Глебыча. Вдвоём они привели лейтенанта в чувство и насильно угостили коньяком. После этого Серёга ещё пять раз просмотрел вышеописанный фрагмент. На недоумённые вопросы Иванова не отвечал и, казалось, впал в глубокую прострацию. Затем, запаузив запись на крупном плане лица деда, тихо спросил:
– И где он?
– Вот этот дед? Да сдали мы его. Главе администрации сдали. Это Хасан Ахмедов из Калиновской. Местный, короче. В плену был. А что такое?