Наше единственное лето: второй шанс

— Данька…

— Мммм?

— Ты мне нравишься!

Долю секунды, пока до него доходил смысл моих слов, он еще улыбался, но потом резко стал серьезным:

— Что это с тобой, малая? — он с недоверием посмотрел на меня. Потом положил руку на лоб, проверяя мою температуру. — А где эта колючая, но жутко симпатичная девчонка, которая направо и налево кричала: «Я тебя ненавижу»?

Я тихо засмеялась, вспоминая как разбрасывалась обещаниями никогда не иметь с ним ничего общего и не просить меня обнимать…

— Скажи это еще раз, — ласково целуя меня в губы, попросил он.

— Ты мне нравишься…

— А еще?

— Ты мне очень нравишься…

— Не забывай это, когда будешь встречать других парней в своем универе.

Я улыбалась, а он целовал мою улыбку снова и снова.

Мы шепотом болтали о разных пустяках: вспоминали учителей, рассказывали смешные и не очень анекдоты, спорили о фильмах и мечтали поехать вместе в Питер…

Когда на часах было уже почти три утра, Даня, указывая мне на кровать, почти приказал:

— А теперь спать, малая.

Я недовольно надула губки, но если этот парень принял решение и заявил об этом, то его уже не переубедить. Я вздохнула потяжелее и забралась под одеяло.

— Посиди еще немного, — попросила, не сильно надеясь на то, что он останется. Но к моему удивлению, он лег рядом, заботливо укрывая одеялом мои плечи.

— Закрывай глаза, я уйду, когда ты уснешь.

Я послушалась его, не в силах сдержать улыбку.

— Эля…

Я наморщила нос и тихо засмеялась.

— Ш-ш-ш-ш-ш… — как маленькому ребенку прошептал он и погладил меня по волосам. — Я тебе колыбельную спою, только ты спи…

Через мгновение я услышала его низкий, неимоверно красивый голос и как можно сильнее зажмурила глаза. Вдруг показалось, что стоит мне открыть их, как все это развеется: исчезнут ромашки с моего стола, за окном вдруг станет не лето, а осень, не будет рядом Дани и его голоса…

Вспоминая сегодняшний день, слушая простые слова его песни, наслаждаясь его близостью и теплом, я медленно проваливалась в сон.

Несмотря на раннее утро и хмурую погоду, на перроне нашей железнодорожной станции собрались почти все мои родные и друзья. Мне от такого повышенного внимания было приятно и неловко одновременно, впрочем, как обычно.

Папа чересчур часто смотрел на часы, мама несколько раз переспросила, все ли я взяла, ребята пытались шутить, но смех быстро затихал, оставляя нас стоять почти в полной тишине.

На душе было тяжело и волнительно. Я едва сдерживала слезы, глядя на родные лица и понимая, что совсем скоро мы расстанемся. Впервые так надолго. И впервые я должна буду сделать в одиночку что-то настолько важное…

Вокзальные часы шли слишком быстро. До прибытия поезда оставалось пять минут, стоянка — две. А дальше — я сама. У меня поджилки затряслись.

— Ну, наконец-то! — Дима повернулся, чтобы поприветствовать Даню.

Он, как и я, выглядел совершенно невыспавшимся: непослушная челка взъерошена, руки в карманах джинсов. И это сонное выражение лица, которое делает его тааааким милым, что я даже губу прикусила, когда увидела его.

Он со всеми поздоровался и остановил взгляд своих серых как сегодняшнее небо глаз на мне. И как-то так получилось, что все сразу поняли — нам нужно побыть наедине. Незаметно они отошли в сторону, а Даня, быстро сократив между нами расстояние, обнял меня и прошептал:

— Привет! Я скучал…

И словно счастье разлилось по всему моему телу. Мы не виделись всего три часа, но я тоже скучала по нему так, словно прошла целая неделя.

Мы стояли, обнявшись, пока из динамиков не послышалось объявление о прибытии моего поезда. Даня шумно вдохнул воздух и, отпустив меня, достал из кармана кассету.

— Это тебе, чтобы в дороге не скучала, — он растерянно улыбнулся. Да уж, прощания не его «конек».

— Спасибо, — я взяла кассету и все-таки заплакала.

— Малая… — его лицо исказила боль от невозможности хоть как-то помочь. — Все будет хорошо! Не переживай ты так!

Я кивнула, вытирая слезы.

Вдали появился мой поезд. К нам подошли родители. Они обнимали и целовали меня, продолжая давать советы, мама тоже заплакала. Рядом толпились ребята, обнимая меня по очереди и желая успеха.

Поезд остановился, вышли приехавшие пассажиры, Дима занес мой чемодан в вагон и вышел. Я окинула всех прощальным взглядом, задержавшись на Дане. Поезд дал гудок к отправлению, проводница попросила отъезжающих зайти в вагон. Я шагнула в тамбур и услышала ее недовольный голос:

— Молодой человек, мы отправляемся!

Вздрогнув, поезд медленно тронулся, Даня склонился ко мне и быстро поцеловал. Через мгновение он спрыгнул на платформу, продолжая идти рядом. Поезд набирал скорость, Даня тоже ускорялся, огибая провожающих и скамейки с фонарями. Вот он уже перешел на бег, но все равно начал отставать. Я прижала ко рту тыльную сторону руки, пытаясь сдержать рыдания, глядя как мой любимый человек творит несусветную глупость, в своем нежелании расставаться со мной.

— Парень твой? — аккуратно спросила проводница, проникнувшаяся ситуацией.

Я кивнула, пытаясь разглядеть Данину белую толстовку на удаляющейся платформе.

— Любит, видно, тебя… А красивый какой, — она закрыла, наконец, дверь. — Ничего, скоро встретитесь.

Проводница ушла, а я все стояла в тамбуре, глядя в одну точку, не в силах перестать думать о Дане…

Судя по тому, что поезд прибывал на соседнюю станцию, прошло уже минут сорок, когда я все-таки нашла свое место у окна и, достав любимый белый плеер, включила Данину кассету.

Я закрыла глаза и откинула голову на спинку кресла.

В наушниках послышался его голос…

«Привет, малая! Наверное, ты сейчас в поезде и едешь в Москву, чтобы исполнить свою мечту… Не представляю, как ты переживаешь, маленькая моя… Но очень хочу, чтобы ты знала, что я верю в тебя и всегда поддержу, даже если ты провалишься с треском… (тихий смех) Хотя этого никогда не случится. И все же, неважно с каким результатом, но приезжай скорее. Я скучаю как сумасшедший…»

Звук перебираемых гитарных струн, его голос… Понятно, почему все девочки млели, когда он пел. Вот только сейчас это все было только для меня. Только. Для. Меня.