Наше лето

– Современный миф об американской семейной жизни, – ответила я, ковыряя вилкой витаминный фруктовый салат и вспоминая, как часто сама требовала от Уина соблюдать диету. – Зачем ты вообще обращаешь внимание на рекламу?

– Она, как правило, интереснее шоу. Не можешь же ты утверждать, что «Большой брат» интереснее последнего блока рекламы «Найк»?

– Не знаю. Никогда не смотрела реалити-шоу, – призналась я.

– Женщины, – объявила Даниэлла, – не хотят, чтобы мужья выбирали им подруг по своему вкусу. У женщин собственный процесс выбора.

Совершенно верно. Только скажите это Уину.

Официантка убрала со стола, хотя соседки, как могли, растягивали свой кофе, а я по глоточку пила минералку.

– Ну, разве не было бы расчудесно, если бы наши парни тоже поладили? – оживилась Даниэлла. – При условии, конечно, если у каждой из нас появится постоянный парень. Тогда мы могли бы дружить семьями.

Джинси рассмеялась:

– Да мы трое едва терпим друг друга! Каковы шансы найти трех психологически совместимых людей, чтобы добавить к взрывчатой смеси?

– Ненавижу групповщину! – выпалила я, удивив себя такой дерзостью. Может, все дело было в свежем ветерке, дувшем с моря? – Прямо закон какой-то, – продолжала я. – Закон, диктующий, что если вы пара, значит, следует дружить исключительно с другими парами. Во всяком случае, это как раз в духе Уина. Общаться только с парами. И только с людьми, которых он знает по работе.

– Скользкие корпоративные адвокаты, – поддела Джинси.

«Занудные корпоративные адвокаты, – поправила я про себя. – По крайней мере те, с которыми любит проводить время Уин».

– Ну, ты знаешь! – воскликнула Джинси. Она высказывалась громко и горячо даже на совершенно незначительные темы, вроде того, как правильно произносить: «Сьюзи» или «Сузи». – Ненавижу женщин, которые, став частью пары, перестают говорить «я». Только «мы». Типа: «О, мы провели субботу дома» – вместо того чтобы сказать правду: «Боб мыл машину, а я читала книгу».

– Но разве смысл не в том, что парочки должны проводить время вместе? – запротестовала Даниэлла.

– Да, но ведь перед этим ты не была частью пары, – вскинулась Джинси. – Ты индивид, который вступил или не вступил в отношения с кем-то. Чувствуешь разницу?

– Я в этом совсем не разбираюсь, – признала я. – Последнее время совсем не ощущаю, что сначала я индивид, а уже потом – часть пары. Мне почему-то постоянно кажется, что я стала… стала частью Уина. Не знаю, остались ли мы парой. И по-прежнему ли равные партнеры.

«И были ли равными с самого начала?» – спросила я себя. Еретическая мысль.

– Уин и суб-Уин, – протянула Джинси. – Думаю, это мерзко.

– Почему бы не признаться честно, что думаешь на самом деле? – сухо заметила Даниэлла.

– Я только что это сделала! – ухмыльнулась Джинси.

Свежий ветерок неожиданно улегся, вытесненный тяжелой полуденной жарой.

Я решила, что о моей личной жизни на этот момент сказано более чем достаточно.

ДЖИНСИ И ЕЩЕ ОДНО

Глупый Рик Лонго.

Подумать только, что за день! И вот она я, бредущая по берегу муниципального пляжа Эдгартаун – Оук-Блаффс: ноги погружаются в мокрый песок, вода нежно лижет щиколотки, солнце поджаривает кожу. А в голове только глупый Рик Лонго.

Примчавшись спасти меня от несуществующего взломщика, Рик поднялся в моем мнении еще на одно деление. Ну, честно говоря, не на одно. А на два. Потому что он ни разу не задрал носа и не похлопал меня по головке с самым снисходительным видом, а ведь я разбудила его посреди ночи.

Поверьте, я очень внимательно выискивала малейшие следы насмешки и презрения со стороны коллег. И, ничего не обнаружив, приступила к Рику.

Вошла в его офис и закрыла за собой дверь. Рик поднял голову от компьютера и при этом каким-то образом умудрился свалить со стола несколько толстых папок.

– Привет, – пробормотал он, мельком взглянув на разлетевшиеся бумаги. – Что случилось?

– Лучше признайся, кому ты сказал, – потребовала я. – Все ведут себя как ни в чем не бывало. И сколько ты заплатил им, чтобы заткнуть рты?

Рик настороженно уставился на меня:

– По-моему, ты немного не в себе.

– А вот это роли не играет, – огрызнулась я, хотя, разумеется, играло, и еще как!

Рик встал и обошел стол. Я отодвинулась, едва он присел на край, чуть не напоровшись задницей на раскрытые ножницы.

– Джинси, я никому не говорил про вчерашнюю ночь, если ты, разумеется, имела в виду именно это. То есть мнимый взлом.

– Мнимый? Ты что, заделался копом? Мистер Защитник Закона, вещающий на профессиональном жаргоне! И да, я именно это имею в виду. Инцидент, на который я ссылаюсь.

– Я словом не обмолвился. Никому, – спокойно подтвердил Рик. – Если не считать Джастина. Хотел объяснить, почему вытащил его из кровати в середине ночи и оставил у миссис Мерфи. Вот и объяснил, что друг нуждается в помощи. Что было чистой правдой. Конец истории. А что тебя волнует?

«О Господи, Джинси! – сказала я себе, тупо глядя на сидевшего на столе Рика. Машинально отмечая, как обрисовала мышцы бедра натянувшаяся ткань брюк. – Ты в самом деле хочешь стать для него кем-то большим, верно? О да».

Но я упорно молчала.

Рик скрестил руки на груди. Рукава были закатаны до локтя. Широкие запястья. Сильные руки.

– Ты в самом деле считаешь, что над этим можно посмеяться? – удивился он.

Вопрос застал меня врасплох.

– Нет! Конечно, нет! Я смертельно испугалась, да и бедная миссис Нортон – тоже. Не знаю, сколько еще она сможет жить одна…

– В таком случае, – перебил он, – почему я должен видеть в этом что-то смешное?

Я пожала плечами.

Джинси, ты круглая идиотка! Единственная в своем роде.

– Я бываю слишком агрессивной. Иногда.

– У всех свои недостатки, – усмехнулся Рик.

– Вроде неуклюжести?

– Помимо всего прочего.

– Чего именно? – допытывалась я, гадая, уж не флиртует ли он.

– Не такой я дурак, чтобы выкладывать тебе все о своих недостатках.

О да. Флиртует.

Последовало молчание, несколько минут мы смотрели друг другу в глаза, и, если мне это не почудилось, сексуальное напряжение нарастало с ураганной скоростью.