Наше лето

Ну разумеется, Томми никогда и ни в чем не виноват! Его шлюховатая девица, лучший друг и по совместительству злой гений… Копы, которым нечего делать, кроме как то и дело сажать в кутузку молодого парня, у которого просто еще не было времени перебеситься… Это из-за них у Томми никак не сложится жизнь!

– Кстати, – оживилась мать, – у нас новости!

«Подвал снова затопило, – подумала я, – потому что вы снова пожалели денег на приличную канализацию и дренажные трубы, или как там это называется, чтобы подвал больше не затапливало».

– Помнишь свою кузину Джоди?

Еще бы! Как же не помнить! Ужас, летящий на крыльях ночи!

– Э… конечно, ма. Я часто сидела с ней по вечерам.

– Ах да! Ну так вот, она бросает школу, потому что ждет ребенка!

Интересный выбор карьеры, отметила я про себя.

– Кто отец? – спросила я вслух, словно это маленькое дерьмо хоть чем-то меня заинтересовало. – Она выходит замуж?

– Ну разумеется, Вирджиния! Разве дядюшка Майк способен допустить, чтобы его дочь жила в грехе, а внук считался незаконным?! О чем ты только думаешь! Фрог-Пиддл [8] – город маленький, как тебе известно!

8

Лягушачья моча (англ.).

Ответить на это мне было абсолютно нечего, поэтому я решительно сменила тему:

– Представляешь, ма, я собираюсь на лето снять домик на Мартас-Вайнярд. Вместе с еще двумя женщинами. Прямо на берегу. Домик!

Последовало недолгое молчание. Подчеркиваю, недолгое.

– То есть ты не приедешь домой на свадьбу Джоди? – возмутилась ма.

Вот оно.

А чего я ожидала? Что матушка порадуется за меня?

– Позови па, пожалуйста.

Разговор с отцом был еще короче. Я рассказала ему о своих планах.

– Похоже, этим летом мы тебя не увидим, – подытожил он. – Поосторожнее там, раз уж собираешься жить одна на каком-то острове.

Конечно, па, постараюсь поберечься от морских чудовищ. Недаром слышала, что в полнолуние они поднимаются из глубин…

– Все будет хорошо, па.

Как всегда.

Я повесила трубку и потерла глаза. Проклятые лампы дневного света! И посреди деловито жужжавшего офиса, звонивших телефонов, щелкавших клавиатур и перекликавшихся голосов я вдруг почувствовала себя очень, очень одинокой.

Но тут передо мной возникла Салли. Во всем своем великолепии – с очень короткой стрижкой пурпурного цвета.

– Эй, – начала она, уставившись на доску объявлений над моей головой. – Хочешь по пиву после работы?

Я отметила новый пирсинг в ноздре.

– Еще бы! – кивнула я. – Спасибо.

ДАНИЭЛЛА ЕДИНСТВЕННАЯ ДОЧЬ

Разговор обернулся не так уж плохо, как я ожидала.

Мать начала было жаловаться и ныть в трубку, но стоило мне заверить, что Мартас-Вайнярд буквально кишит подходящими холостяками, а не только одними геями, как со вздохом согласилась с моими планами на лето.

– По крайней мере не будешь зря тратить время, развлекаясь без всякой цели, – заметила она. – Даниэлла, я так рада, что ты решила остепениться и выйти замуж!

– Ну, – возразила я, скрипнув зубами, – сначала нужно найти подходящего человека, ма.

– Пф-ф! – фыркнула мать. Я живо представила небрежный взмах пухлой ручки, отметавшей дурацкое незначительное препятствие. – Можно подумать, велика проблема! Взгляни на себя! Ты просто шикарная. Да любой мужчина в здравом уме умрет, чтобы добиться тебя.

В здравом уме.

На это следует обратить внимание. Опасайся психов.

– Спасибо, ма. А па дома?

– Знаешь, мать хотела бы, чтобы ты приехала домой на пару недель, – первым делом произнес он. – Не сумеешь?

Вот оно.

Угрызения совести.

– Я уже подписала договор об аренде, – соврала я.

– А ведь Дэвид тебя ждет. Он и эта его невеста, как там ее…

– Роберта.

В толк не возьму, почему отец всегда притворяется, что забыл имя очередной приятельницы Дэвида.

– Может, ему стоит приехать ко мне на Вайнярд? – предложила я, зная, что папочка припрятал в рукаве не менее одной козырной карты, с помощью которой надеется воздействовать на мою совесть.

– А как насчет твоего бедного старенького папочки? Неужели совсем о нем не думаешь? – спросил отец полушутливо. – Или ты больше меня не любишь? Нашла кого-то еще и забыла своего папу?

Вот это смертельный удар. Я всегда была папиной дочкой, но, в отличие от многих женщин, честно пыталась не пользоваться этим.

– О, па, конечно, нет! Ты сам знаешь, что навсегда останешься самым главным в моей жизни. Просто…

– Даниэлла, поезжай и отдохни хорошенько. Я так, дурачусь. Ты молодая девушка, красавица, и кому и развлечься, как не тебе?

– Приеду на свой день рождения, – пообещала я, смаргивая слезы. – В августе. На уик-энд.

– Моя тридцатилетняя малышка, – вздохнул па. – Ты делаешь меня стариком.

– Ты вовсе не старый, па, – заверила я, думая: «Мой па совсем не старый, верно? Всего шестьдесят пять. По современным стандартам, это далеко не старость!»

– Нет, что ни говори, я старею, и слава Богу. Знаешь почему?

Комфорт и утешение давным-давно известного. А заодно и тоска.

– Потому что, если не стареешь, значит, уже мертв, – продекламировала я.

– Точно! – хмыкнул па. – В общем, поезжай и хорошенько повеселись на пляже.

Я обещала постараться.

ДЖИНСИ НЕУДАЧНОЕ НАЧАЛО

Полагаю, мы могли бы рискнуть и снять дом заочно. Без осмотра.

Довериться риелтору. Развесить уши и внимать ее россказням.

В конце концов, особого значения это не имело. К тому времени, когда мы набрались решимости снять дом на лето, на рынке осталось одно дерьмо. По крайней мере в Оук-Блаффс.

Наша агент упомянула о маленьких поселках на побережье. Электричества нет. Канализация весьма сомнительна. Потрясающие виды. Тонны мира и покоя.

– Нас не интересует мир и покой! – объявила Даниэлла и, повернувшись ко мне и Клер, прошептала: – Единственный интересующий меня вид – это вид обнаженной мускулистой мужской груди.