Наше вечное вчера

– Что она сказала?

– Конечно, она согласна, это же я. Но папа против, мол ты вернёшься и вообще так не красиво, короче защищал твою комнату, практически наручниками приковавшись к батареям, – страдальческим тоном бубнит Рамо.

Хмыкаю от победы, хотя даже не присутствовал при этом. У нас в семье никогда не было любимчиков, но, если мне и без разницы с кем потрепаться, а вот Рамо выберет маму. Они похожи, как сказал мне когда-то папа. И я не могу сам этого не заметить. Дело не только во внешнем сходстве, но и во внутреннем: мама была художницей в своё время, а сейчас рисует только карикатуры или картины для интерьера дома в непонятном мне стиле. И если я оказался далёк от искусства, то Рамо буквально будущий Пикассо. То, что он творит на своём графическом планшете, – это не описать словами. Я готов закрывать на весь его бред глаза, если в будущем он получит Нобелевскую премию.

– А ты, значит, уверен, что я не вернусь? Дай напомню: у меня всего три месяца, а дальше меня снова переведут в Испанию.

Рамо вздыхает.

– Я не хотел этого говорить, чтобы не обижать тебя. Хотя… шутка, мне насрать. Как и тебе, впрочем, так что у нас один-один. Так вот, как я считаю: интеллект в нашей семье распределился не поровну. Мне досталась добрая часть, а тебе огрызки, но я и не отрицаю, что ты вполне способный. Для возраста тринадцатилетки. Поэтому я уверен, что тебя обратно не переведут и предложат остаться там. Либо же тебя наконец-то переедет маши…

Не слушая продолжение, заканчиваю звонок и кидаю телефон в сторону.

Смотрю в окно, за которым бетонный город меняет свои огни, когда наконец появляется огромных университет, сменивший тысячи, миллионы учеников. Если сравнить тот, в котором я учился в Барселоне, то это свет и тьма. Нью-Йоркский представляет нечто большее. Современное и старое одновременно. Мама отдала бы всё, чтобы видеть это: она тот ещё ценитель красивой архитектуры.

Протягиваю водителю купюру и вылезаю из машины, потянув за собой сумку с вещами, перед этим засунув телефон в задний карман штанов.

В холле меня встречает женщина с прилизанным пучком на голове, который настолько тянет кожу, что глаза становятся похожими на узкие щелочки. От этого вида даже заболели мои собственные. Быстро провожу пятерней по волосам и обращаюсь к ней:

– Где здесь кабинет ректора? – я бы обошёлся без помощи, но эти коридоры напоминают чертов лабиринт, откуда выберусь к годам восьмидесяти или кто-нибудь найдёт мой скелет.

Женщина поднимает глаза и устало, будто повторяет заученную фразу миллиард раз, спрашивает:

– С какой целью? Вы записаны?

– Я студент по обмену, мне нужно заполнить документы.

– Направо и прямо. Держитесь левой стороны, там будет диванчик. Подождите там, ректор сейчас очень занят.

Уже на половине её нудной речи иду туда, куда она сказала, ставлю рядом сумку, падаю на диван и расслабляюсь.

Упираюсь затылком в стену и закрываю глаза, наслаждаясь тишиной и некоторым звоном в ушах, сопровождающимся сушняком. Представляю, что сижу не в душном коридоре в ожидании, когда придёт недавно вышедший на что-то срочное ректор, а где-нибудь на пляже Испании. Рядом стоит машина с открытыми дверями, из которой доносится музыка, окутывая весь пляж. Джей тащит девчонок к воде, те визжат, бьют его по рукам, но он оказывается сильнее. Дружный женский писк о температуре воды и хохот друга. Никакого Рамона с его постоянными попытками вывести меня из себя, никакой чертовой учёбы и никаких забот.

Уже почти засыпаю, когда рядом со мной кто-то буквально плюхается на диван. Сжимаю челюсти до скрипа и боли. Решаю сделать вид, что я один и продолжаю ждать ректора, закрыв глаза и представив Испанию паршивой Америке.

– Зажигалка есть? – спрашивает мужской голос.

Стараясь отвечать безразлично, говорю:

– Не курю.

– Я спрашиваю зажигалку, а не куришь ты или нет.

– По-твоему, если я не курю, то должен носить зажигалку? Спрашивается: зачем? Поджечь ваш чертов университет к дьяволу? Отвечу за тебя. Я с радостью сделаю это перед отлетом, так что спроси зажигалку через пару месяцев.

– А ты языкастый.

– А ты отчаянный, раз просишь зажигалку у боксера. Или ты не заметил на мне толстовку с логотипом спонсора клуба? – грубо говорю я, надеясь, что он отвалит.

Рядом раздаётся смешок.

– Я не осматриваю тебя. Ты не привлекательная киска, чтобы я делал это. А во-вторых, совпадение – я тоже боксёр и мне было бы только на руку, если ты решишь сжечь университет. Но мой тебе совет, начни пожар с ректора. Его задница довольно легко поджигается, так что просто подлей масла.

Боксёр. Я знаю дохрена боксеров, но с самого начала голос парня показался смутно знакомым. Я где-то уже слышал его, только не мог вспомнить где, а сейчас, когда он заявил, что тоже занимается боксом, круг подозреваемых сузился. Гадать кто это – неинтересно, тем более с минуты на минуту должен подойти ректор. Я не вижу смысла дальше вести игру и просто открываю глаза, фокусируя взгляд на оппоненте.

Твою мать. Да какого хрена вообще?

Мэйсон Картер собственной персоной развалился рядом, закинув руки за голову и блаженно закрыв глаза. После последней нашей встречи три года назад, он заметно поднабрал мышечной массы и прибавил в сантиметрах, а самодовольная неизменная улыбка на лице стала наглой. Я могу ошибаться, но, основываясь на том, каким видел его раньше, сейчас он абсолютно изменился. Атмосфера рядом с ним заставляет даже мои нервные клетки встать в боевую готовность, чтобы при любой атаке уничтожить вредителя.

Дыхание перехватывает и жесткий кулак безжалостно, практически извращённо, сковывает мою шею в свои тиски. Я закусываю губу и тихо матерюсь, умоляя, чтобы Мэйсон был здесь один.

К счастью, он здесь один.

– Я даже не удивлен, что Картер хочет превратить это место в преисподнюю.

Улыбочка на его лице замирает, когда он открывает глаза и впивается взглядом в меня. Пару секунд парень в шоке смотрит на меня, словно я чертово приведение, а затем начинает смеяться.

– Твою ж мать, а я делал ставки на то, что ты отошел в мир иной.

– Только следом за тобой. Я тоже удивлен, что ты все еще такой же любезнейший, – Мэйс принимает сарказм новым приступом смеха.

– По-другому никак. Ты же должен быть в Италии, нет?

– В Испании, – исправляю его и нетерпеливо смотрю на дверь. Ну где этот хренов ректор? Я сожру его, как только он появится на горизонте. Мне не хочется встречаться с его плюс один.

– Точно, Испания.

– Так вышло, в общем-то…

– Ты давно прилетел? – продолжает интересоваться Мэйсон.

Какой-то мужик спешит в нашу сторону. Судя по виду, он редко ускоряется, темп его привычной ходьбы равен скорости улитки. Если он в туалет, а если судить по бумажке, то так и есть, я вовсе не буду удивлён. Но краем глаза замечаю весёлую вспышку в глазах Мэйса, который, смотря на мужчину, говорит мне:

– Сейчас будет весело.

Он поднимается на ноги и скрещивает руки под грудью. И когда мужчина ровняется с ним, не иначе, как тарахтит:

– Мистер Картер, нужна ваша подпись, она решит все проблемы.