Наше время. Зачем мы рождаемся

Птица села на подоконник за окном и вертит быстрой своей головкой, как будто зовет обратить на себя внимание. Что бы сказала она, когда бы умела изъясняться по-нашему? «Я одна из певчих лесного хора. Каждое утро мы с сестрицами встречаем восход солнца совместной молитвой. Мы с сестрицами поем Тому, Кто создал солнце. Поем без регента и без нот. Но так весело-весело поем. Пусть наши птичьи мозги понимают немного, но это они понимают. Бога нужно прославить пением. Пением. Пением нужно прославить Бога. А ты? А ты почему не молишься? Почему? Почему ты не молишься? Почему?» Так она вертит головкой туда и сюда, то одним, то другим черным глазком косясь через окно. И камни на улице, и деревья ближайшего сквера согласны с ее словами. Потом она улетает, а слова ее звучат в ушах. И ночью, подходя к окну, можно услышать, как звезды шепчут: «Мы – лампады. Это наше небесное послушание. Мы мерцаем в ответ на ночные молитвы».

То, что человеку кажется мертвым, живет. Сами себе мы кажемся живыми, но об этом можно поспорить. «Человек создал меня, – говорит стул, – и я с радостью служу человеку. Так же делают стол, и чашка, и ваза. Но ты, человек, не служишь Тому, Кто создал тебя, и нам всем за тебя стыдно». Среди стыдящихся стульев, говорящих камней и молящихся деревьев живет человек. Иногда он подлинно мертв, хотя бреется перед зеркалом, напевая шлягер, зашнуровывает ботинки и слушает по радио новости. И он не считает камни живыми до тех пор, пока не вынужден будет к ним обратиться, как к людям. То есть пока не закричит человек «горам и камням: падите на нас и сокройте нас от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца; ибо пришел великий день гнева Его, и кто может устоять?» (Откр. 6:16–17).

Крику этому суждено раздаться, как говорит Откровение, после снятия шестой печати.

Притча о грязи и чистоте

Мы хотим говорить о любви, о покаянии, о смирении. На самом деле живем по уши в грязи, не замечаем этого и миримся с этим. Это толкает людей на нравственные пакости.

Говори, говори, слушай – и все будет как вода на землю. Земля жаждет воды, много. Нужно поговорить о банальных, простых вещах. О грязи поговорить. Не о нравственной, а о физической грязи.

Много раз, в разных публикациях, говорено, что земля наша очень красива. В комментариях пишут: да, красива, но очень грязна. Люди грязно живут. Выбрасывают мусор где ни попадя – пластик, целлофан, объедки, бутылки битые… Они же опасные! Наступишь – поранишься. Много бытового хамства, грязи много. Действительно, много подобного приходится видеть, когда по Руси, как Гоголь в кибитке, едешь, например, в поезде, стоишь в коридоре или сидишь в купе и смотришь в окно на приближающиеся города или полустанки. Приближение к городам или полустанкам обнаруживается увеличением грязи. Всякий хлам валяется, стоят некрашеные заборы, всюду небеленые хаты, покосившиеся, черные, страшные. И всюду мусор.

Психологи вывели закон разбитого окна: если в каком-то доме разбить окно и не застеклить его в ближайшие 2–3 дня, то через пару дней разобьют еще одно окно. Если их не стеклить – то разобьют еще. Потом нагадят в подъезде. Начнут рисовать на стенах, снаружи и изнутри, зажигалками или коптилками выжигать надписи, выражения или изображения. Потом бычками подпаливать кнопки в лифте, потом какой-то бомж поселится, потом еще, не дай Бог, кого-нибудь подрежут вечером. Если появляется одна брешь – это как паутина от камешка на стекле, – расползется в разные стороны множество трещин.

Если повредишь одно и ответа не будет – повредят другое. Опять ответа не будет – третье повредят, а потом пойдет неуправляемая цепная реакция.

У Василия Кинешемского есть прекрасный рассказ с толкованием на Евангелие от Марка. Однажды в Голландии мальчик утром раненько шел куда-то. Голландия, как известно, страна морская. Там плотины кругом, вода. Плотины море держат. Мальчик видит: плотина треснула, но трещина маленькая еще. Если ее оставить такой, как она есть, она будет все шире и шире. За час, два, три, четыре она треснет, эта плотина, и вода смоет весь город, зальет фермерские хозяйства. Мальчонка – раннее утро, еще все спят – снимает курточку и затыкает эту дырку, и стоит, держит. Он так долго стоял, озяб, посинел, кожа мурашками пошла. Утром взрослые проснулись: молочники, фермеры и говорят: ты что здесь делаешь? Он отвечает: я держу море. Когда маленький разлом удерживаешь, не даешь превратиться в большой, то ты удерживаешь то море греха, ту страшную силу, которая стоит за этим маленьким разломом.

Очень правильно говорят, и даже применительно к жизни духовной – ко греху: если повредишь одно и ответа не будет – повредят другое. Опять ответа не будет – третье повредят, а потом пойдет неуправляемая цепная реакция. Как обвал снега в горах при неосторожном крике или движении. Все посыпалось – не остановишь. Закон разбитых окон! Много было подобных опытов.

Например, если люди, приезжавшие с мусором на свалку, находили свалку убранной, упорядоченной, они бросали мусор только в контейнеры. Когда приезжали и видели, что свалка завалена мусором со всех сторон, то те же самые люди бросали мусор, где попало. Когда кругом грязь, то тот, кто видит ее, тоже начинает распространять грязь.

Еще пример. Представьте себе парадное – консьерж, цветочки растут, почтовые ящики, коврик, информация для жильцов. Все хорошо, чисто, аккуратно, красиво. Другое парадное. Нет консьержа, разбитые, разломанные дверцы у почтовых ящиков. Никаких цветов нет, ковриков нет, грязища! И видно, что ее еще и завтра не уберут. В разных ситуациях делали следующее. Совали в почтовый ящик банкноту, например, 100 долларов, так чтобы она была видна. Так вот, там, где чисто и аккуратно, люди проходили и замечали эту банкноту, но покушались ее тихонько вытащить. Покушались, условно говоря, 10 из 100. А там, где было все грязно, не было ни консьержа, ни цветов, ни ковриков, ничего такого, а были надписи на стенах и все заплевано, загажено десятилетиями, – там число желающих незаметно вытащить банкноту увеличилось в разы. На банкноту покушались 70–80 % людей. Вывод: человек провоцируется на преступление окружающей грязью. Кругом грязно, с чего я буду чистый? С какой стати я буду чистым, если кругом грязно?

У Достоевского в романе «Преступление и наказание» Сонечка уходит на панель после того, как ее мачеха бросает очень опрометчивые слова: ты хлеб мой ешь, ты нахлебница, дармоедка. Сонечка говорит: что ж мне делать, себя продать? А мачеха ей говорит: а что там – великое сокровище, чего терять? Вот слово сказано, вроде мелочь, а человек пошел на дурное дело. Вечером Сонечка пришла, принесла несколько кредиток, положила мачехе на стол. «Вот вам деньги, заработанные мною, и желтый билетик». Девочка свою жизнь испортила навеки. А было только случайно сказанное слово и подходящий отчаянный момент: а что ценить вообще, что терять? В словах бедной Катерины Ивановны, которая всех обстирывала (она была чахоточная, муж – алкоголик), казалось, была своя правда. Она сама вроде бы святая женщина, замученная жизнью. На самом деле она толкнула Сонечку на проституцию. Катерина Ивановна была уверена, что ценить-то нечего. Все грязные, а ты что думаешь о себе, самая чистенькая, что ль? Так вот там, где все уверены, что все грязные – там с удовольствием и без всяких тормозов совершают грязные вещи, как физические, так и нравственные.

Человек провоцируется на преступление окружающей грязью. Кругом грязно, с чего я буду чистый? С какой стати я буду чистым, если кругом грязно?

Пришел на берег озера летом – там пикник, шашлык, уголь, пиво, квас, огурцы, помидоры. Люди поели, попили, все бросили, нагадили – и спокойно, весело ушли, поехали домой. Это постоянно и везде. Там, где все гадят – хочется гадить. Там, где все хранят дисциплину и некий порядок, там стыдно гадить, даже если хочется. Вот там насыпал, там ушел – это рождает нравственную нечистоту. Достоевский в одном из своих романов рассказывает, что в квартире одного человека, одного из персонажей, была такая грязь, которая говорила о том, что люди уже смирились с ней, с тем, что никогда не вылезут из грязи. И грязь эта была не только физическая: от бедности, от усталости. Эта была грязь духовная. Они устали от того, что они подонки общества, то есть – они на дне лежат, и уже не борются с грязью, и она нарастает.

Заходишь в такой дом – а священники, к сожалению, бывают в таких домах, – и, переступая порог, задыхаешься от метафизической грязи. Не просто грязно, а чудовищно грязно. Господи, помилуй! И живут же, и свыклись, – принюхались, привыкли. Это нехорошо, потому что такая грязь влияет и на других. Покурил – бросил. Прежде чем бросить курить, нужно научиться курить и бросать бычки в урну. Нужно хотя бы этому научить человека. Прежде чем всех любить, нужно научиться хотя бы здороваться. Прежде чем идти на пляж в субботний вечер или в воскресенье утром, надо выйти на субботник или воскресник, чтобы убрать территорию после чьего-то хамства. Нужно хотя бы самому научиться на пикнике, уезжая – тушить костер – основательно, чтобы после этого ничего не загорелось, – а также забирать с собой весь пластик, стекло, хлам, объедки. Находить мусорник и туда это все выбрасывать.