Нашествие чужих: заговор против Империи

А, с другой стороны, рвалась к власти нарождающаяся буржуазия. Финансисты, купцы, промышленники набирали силу под эгидой абсолютизма. Сильные монархии защищали их, покровительствовали, открывали пути для обогащения. Так было и в Голландии, и в Англии, позже и во Франции. Но монархии и церковь ограничивали хищничество. И воротилам хотелось самим «порулить», захватить рычаги управления под собственный неограниченный контроль. Протестантские религии стали идеологическим знаменем «буржуазных революций». Россия, борясь с католическими державами, вступала в контакты с протестантскими, торговала, заключала союзы. Но в духовном плане их конфессии оказывались еще дальше от Православия, чем католицизм, отрицая Св. Таинства, храмы, иконы, священство, церковную организацию и иерархию.

Торгово-финансовая элита всегда была «интернациональной», сращиваясь деловыми связями, выгодными браками. И не удивительно, что в протестантские учения вошли положения, близкие иудаизму. Например, в кальвинизме — теории об «избранности» богатых, «богоугодности» обогащения. Или теории «общественного договора» между властью и обществом, согласно коим действия властей должны определяться и контролироваться «избранными», иначе власть объявляется тиранической, и свергнуть ее — не только право, но и долг общества. Однако фанатизм радикальных сектантов был слишком разрушительной силой, наделал бед в тех самых странах, где буржуазия инициировала революции. Поэтому от таких сектантов стали избавляться. Кого уничтожили, кого сослали или заставили уехать подальше — в Америку, Южную Африку [4] . А протестантские религии постепенно переводились в русло чисто формальных, требующих от человека только читать Библию, слушать проповеди и заниматься благотворительностью.

4

Шамбаров В. Е. Правда варварской Руси, М., Алгоритм, 2006.

Для кругов, желающих продолжить переустройство мира в свою пользу, такие формы христианства уже не подходили ни в качестве идеологии, ни в качестве организующей силы. Новым их инструментом стали масонские ложи. Как бы внерелигиозные, делающие упор на «просвещение» — но в действительности само по себе воинствующее «просвещение» противопоставлялось христианству, традиционным устоям государственности, морали. Масонство сформировало идеологию либерализма, вобравшую ряд более старых теорий, вроде «общественного договора» [5] . Оно привлекало тех, кому христианство, даже урезанное, мешало жить так, как хочется. Привлекало и тех, кто считал масонские связи полезными для бизнеса, карьеры. И просто разрушителей.

5

Шамбаров В. Е. Оккультные корни Октябрьской революции, М., Алгоритм, 2006.

В XVIII в. ложи расплодились в разных странах, и первой их крупной победой стала так называемая «великая» французская революция, уничтожившая короля, аристократию, французскую церковь [6] . Но масонство не было и атеистичным. Разрушая христианство, оно обращалось к «мудрости» древних сакральных культов, каббализму, гностицизму. И во время той же революции якобинцы пытались внедрить культ «мирового разума» или некоего «высшего существа», которое отнюдь не было христианским Богом. Скорее, его противоположностью. Впрочем, за кулисами масонства всегда находились и другие «высшие существа», вполне земные олигархи. И если якобинцев в конце концов отправили на гильотины, если после воровства и разгула Директории к власти пришел Бонапарт, то его победу обеспечили не только военные таланты. Обеспечило и то, что он был ставленником Ротшильдов.

6

Платонов О. А. Терновый венец России. История цареубийства, М., Энциклопедия русской цивилизации, 2001.

В нашей стране деятельность масонских организаций запрещалась трижды — указами Екатерины Великой, Павла I и Александра I [7] . Но указы не выполнялись. И как раз в правление Александра эти структуры расплодились в полной мере, чему способствовала сильная космополитизация российской аристократии и дворянства. Роднились с иностранцами, в гувернеры и учителя нанимали иностранцев, в «высшем обществе» самыми престижными считались иезуитские школы и институты. В конце XVIII в. Суворов вдохновлял офицеров и солдат словами: «Вы русские!», а уже в начале XIX в. русские аристократы общались между собой по-французски, их дети не умели по-русски писать, и Ермолов на предложение царя просить себе награду пустил в ход знаменитую шутку:

7

Меркулов Д. Н., Бобровник В. М., Контрреволюция и национальная идея России, М., 2003.

«Государь, произведите меня в немцы!»

Верхушка общества при таком отрыве от национальных корней заражалась учениями спиритов, мистиков, а масонство стало повальным увлечением молодежи, модной «игрой».

Но игра была отнюдь не безобидной. В Англии и Франции произошло сращивание крупного капитала и государственной власти, и масонские связи, идеи использовались этими державами во вполне определенных целях международной политики. Когда масон Радищев, душевно нездоровый человек, публиковал свое лживое «Путешествие из Петербурга в Москву», ну неужели он предназначал его отечественной «общественности»? Да весь цвет современной ему «общественности» состоял из помещиков-крепостников! Нет, это, конечно же, была идеологическая диверсия, рассчитанная на резонанс за рубежом. И как раз поэтому Екатерина сочла, что он «бунтовщик опаснее Пугачева». А вот масон Карамзин никогда в бунтовщиках не числился. Но вреда для России натворил куда больше, чем Радищев — исказив историю своей страны. Более того, он обеспечил искаженный фундамент для будущих зарубежных и отечественных историков [8] . Но царь его не осудил, никуда не сослал, а наоборот, обласкал — поскольку и сам уже был заражен «просвещенным» западничеством.

8

Манягин В. Г. Правда Грозного Царя, М., Алгоритм, 2006.

Что ж, в случае победы декабристов история России и впрямь пошла бы по совсем другому пути. Но вовсе не по пути блага и процветания. Она просто на сотню лет раньше рухнула бы в хаос. И несмотря на то, что «история сослагательного наклонения не имеет», вычислить это совсем не трудно. Ведь незадолго до России Англия и Франция проделали точно такую же штуку с Испанией. Она тоже была сильной и обширной державой, владея Латинской Америкой, Филиппинами, являлась оплотом ортодоксальной католической церкви. Испания, наряду с Россией, была одной из двух стран, которые так и не смог одолеть Наполеон, испанские крестьяне с верой в Бога шли на смерть, но истребляли захватчиков. Заморские провинции населяли разные народы, но администрация, аристократия, интеллигенция состояла из таких же испанцев, как в метрополии. Однако единый народ сумели расколоть.

В среду офицеров и интеллигентов латиноамериканского происхождения, входивших в масонские организации, были внедрены идеи борьбы за независимость. В Америке вспыхнули революции. Но и масонам в самой Испании была внедрена идея борьбы с монархией. Там тоже началась революция. В результате Испания не смогла подавить восстание в колониях и потеряла их. Надорвалась, ослабла и попала в полную зависимость от Франции и Англии. Латинская же Америка под властью Мадрида была единой, разделяясь лишь на административные единицы — вице-королевства, губернаторства. Теперь жители различных провинций не только отпали от Испании, но и передрались между собой. Ссорились из-за персонального лидерства предводителей, из-за различий в системах управления, законах. Гражданские войны унесли 1,5 млн жизней. И Латинская Америка обрела независимость, но раздробленной, обескровленной, нищей. Попав в полную экономическую и политическую зависимость от той же Англии [9] .

9

Дебидур А. Дипломатическая история Европы, т. 1–2, Р-н-Д, Феникс, 1995.

Разумеется, местные масоны, начиная борьбу за свободу, не ставили целью превратить свои страны в «банановые республики». И испанские масоны, начиная революции, не желали развалить свою державу. Те и другие искренне верили, что под флагами «свободы, равенства, братства» достигнут прогресса и благоденствия. Но действия тех и других умело направляли через масонские структуры политики и воротилы Лондона и Парижа. Которые хорошо знали чего хотят, и что должно получиться в разыгранной комбинации. Точно так же и русских аристократов-масонов зажигали «красивыми» идеями, подталкивали к революции — в которой выиграла бы отнюдь не Россия.

Кстати, на самом-то деле ничего красивого и возвышенного в выступлении декабристов не было. Половина заговорщиков, взахлеб рассуждавших о конституциях и цареубийствах на ночных попойках, когда дошло до дела, перетрусила и попряталась по домам. Солдат подло обманули — воспользовались тем, что сперва присягали отрекшемуся Константину Александровичу, а присягу Николаю Александровичу объявили незаконной. Бесцельное стояние на Сенатской площади было вызвано не только растерянностью, но и тем, что против царя солдаты и матросы не пошли бы. День был морозным, нижние чины в строю отчаянно мерзли, стояли голодными. Хотя офицерам, понятно, денщики и шубы расстарались доставить, и что-нибудь «для сугреву». Если и было в восстании что-либо героическое, то только смелость генерала Милорадовича, поехавшего уговаривать бунтовщиков и исподтишка застреленного Каховским. И поведение Николая I, решительно возглавившего подавление. Причем как только запахло жареным, большинство офицеров сбежало, бросив подчиненных на произвол судьбы.

Быстрая ликвидация сети заговора и массовые аресты объяснялись тем, что пойманные декабристы сразу начинали закладывать всех друзей и знакомых. Многих оговорили невиновно, потом их отпускали. Наказание по тяжести совершенного преступления — военный бунт, попытка переворота, значительные человеческие жертвы — никак нельзя назвать чрезмерно суровым. Казнили всего пятерых, главных зачинщиков. Нижних чинов и часть офицеров, вовлеченных в мятеж, даже не исключили из гвардии. Из них составили лейб-гвардии Сводный полк и отправили на Кавказ, искупать вину в боях. Тех, кто очутился «во глубине сибирских руд» непосильной работой не замучивали, в рудниках они трудились по 3 часа в день [10] . А большинство осужденных попало в ссылки. Или со временем переводились с каторги на поселение. Могли получать землю, трудиться — если было желание. Если не было, могли прожить и на пособие от казны. Некоторые, как братья Бестужевы, стали богатыми сибирскими предпринимателями. Другие писали прошения, чтобы взяли солдатами. Но служили, конечно, не в таких условиях, как обычные рядовые. Офицеры из чувства симпатий, по прежним знакомствам, предоставляли поблажки. И давали возможность отличиться, чтобы можно было произвести в прапорщики. После чего декабрист получал право выйти в отставку и ехал домой.

10

Солженицын А. И. Архипелаг ГУЛАГ. Малое собр. соч., т. 5–7, М., Инком НВ, 1991.