Нашествие квантовых котов

Не только я была обескуражена и сбита с толку. Даже погода была прескверной: с побережья принесло что-то вроде тропического циклона, и у нас установилась сильная жара и постоянно моросящий дождь.

Не переставая звонил телефон. Дважды звонила Джекки. Звонили Ростроповичи, концертмейстер Слави и даже старая миссис Джеветс — все, кто хоть немного мог заподозрить меня в личном интересе к сенатору. Но никто не намекал на это, они были чересчур вежливы. Через десять минут я уже не помнила ничего из сказанного. Хорошо, что не звонили газетчики. Наша общая тайна оставалась нераскрытой.

Я уделила время даже на то, чтобы выразить соболезнование бедной Мэрилин Де Сота. Она сидела в пентхаузе у неумолкающего телефона и удивлялась: какая муха укусила мужчину, за которым она столько лет замужем?

Да, я нашла время позвонить жене своего любовника! Это было не впервые, но первый раз я задержалась при этом более, чем требовал этикет, — как раз настолько, насколько нужно бы, чтобы сказать, что Дом неверный муж и я не виновата!

Обычно я верила в это…

И пришла Эми… с чаем, с надуманными вопросами: какие платья я хочу носить в Рочестере? Я вдруг вспомнила, что мне назначено интервью из «Ньюсуика», что из Рочестера звонил импресарио, а я еще не ответила ему.

Конечно, я не забыла про концерт.

Можно сказать, что я работала, как никогда раньше. Они пригласили дирижером Рикардо Мати, с которым я придерживалась различных взглядов. Я хотела исполнить Чайковского, и он соглашался, но я хотела играть его полностью, а Мати был против. Когда я исполняла Чайковского, я ссорилась каждый раз и всегда уступала, но только не сейчас!

Я проиграла его полностью. От начала и до конца дважды, выпила пару чашек холодного чаю… и играла снова и снова.

Меня беспокоило, что мои пальцы думают о музыке, а сознанием владело другое. Что делает Дом? Почему он не звонит мне? Быть может, он только пошутил о безумном проекте Кэтхауза? И что я сделала со своей жизнью? Время от времени на меня находило сомнение: хочу ли я иметь ребенка? И если да, то от кого?

Я постаралась опять вернуться к музыке, пока из Гварнериуса выплывают эти волнующие романтические темы. У Чайковского была масса сложностей с концертами, например. «В первый раз могу поверить в возможность существования музыки, неприятной для слуха!» — сказал на премьере один из критиков. Как бы вы жили после этого? (Но теперь, это самый любимый концерт из его репертуара.) И его собственная жизнь была закручена посильней моей в немузыкальном (политическом?), кажется, политическом смысле. Поскольку здесь присутствовал византийский аромат интриг царского двора. Его брак оказался неудачным, и на его почве он получил нервное расстройство. На протяжении двадцати лет Чайковский имел, пылкий роман по любовной переписке с Надеждой фон Мекк, не встречаясь при этом с ней ни разу (как только она появлялась, он немедленно выбегал через черный ход). Сумасшедший Петр Ильич! Говорят, он мечтал стать дирижером, но не вышло, поскольку правой рукой он управлял оркестром, а левой держался за подбородок (иногда у него появлялась навязчивая идея, если он расслабит руку, голова свалится с плеч).

Сумасшедший Петр Ильич!

Спинг — лопнула пятая струна, порванная мной. Я сердито ухмыльнулась, вспомнив, что говорил мне однажды Руггиеро Рикки: «Вы соблазнили Страдивари, но изнасиловали Гварнери!» На этот раз я изнасиловала его немного грубовато.

Эми сразу же ворвалась в дверь. Я не спросила, не подслушивала ли она. Без сомнения. Я протянула ей скрипку, и она внимательно рассмотрела порванную струну.

— Нужно натянуть точно такую же!

Она кивнула.

Пока Эми раскрывала пакет со струнами, я вновь ушла в грезы. «Сумасшедший Петр Ильич!» — подумалось опять, только это обернулось в: «Сумасшедшая Найла Боуквист! Что ты сотворила со своей жизнью?»

Раздумывая, я полизала болевшие ногти. Они не изрезались до крови, для этого потребовался бы, как минимум, резец, но они болели. Я сильно страдала. И сказала:

— Эми, как вы думаете, где сейчас находится мой муж?

Она взглянула на часы.

— Здесь около пяти, значит, в Чикаго четыре. Думаю, он в офисе. Вас соединить?

— Пожалуй, да!

— Ферди не любил отпускать меня на дальние гастроли.

Для связи мы использовали специальную линию. Только Эми лучше меня помнила номера, на связь у нее уходило не более двух минут.

— Он едет в клуб! — Она протянула трубку. — Я связалась с салоном автомобиля.

Я посмотрела на нее так, что она все поняла правильно.

— Я закончу в другой комнате! — сказала Эми и ушла, прихватив Гварнериуса и инструменты настройки.

А я сказала:

— Милый? Это Найла!

— Спасибо за звонок, дорогая! — донесся мягкий пожилой голос. — Я очень тревожился за тебя, все что случилось…

— Со мной все в порядке! — обманула я. — Ферди?

— Да, дорогая?

— Я… как будто взбесилась!

— Я знаю. У тебя хлопоты с Рочестером: на авиалиниях хаос! Послать за тобой самолет компании?

— О нет! — быстро откликнулась я. Чего я хотела, я и сама не знала, но только не этого! — Нет, у Эми все под контролем. Дорогой Ферди, я давно хотела сказать тебе одну вещь!.. — я сделала глубокий вздох, подбирая слова. Они никак не выходили.

— Да, дорогая? — вежливо проговорил Ферди.

Я сделала еще один вздох и попробовала иначе:

— Ферди, ты помнишь Де Сота?

— Конечно, дорогая! — Он очень забавно произнес эти слова. Что за глупый вопрос! Кто же в эти дни не знал Дома Де Сота? Кроме того, Ферди знаком со всеми реальными силами штата Иллинойс. — Это просто ужасно! — продолжил он. — Я знаю, тебе не нравится, что он замешан во всем этом дерьме!

Я сглотнула. Безусловно, он не намекал ни на что иное… но все же… когда у вас совесть нечиста, даже «привет!» может иметь двойной оттенок. Я пробовала представить себе, что понял из сказанного Ферди. Мне думалось, что отлично играю роль жены, которая все сознает, но из ее рта не вылетает ни единого слова. И может быть, я подсознательно стараюсь вызвать у Ферди подозрения, чтобы он вышел из себя и задал мне вопросы.

Но Ферди не заподозрил ничего. Нежно и снисходительно он забавлялся нерешительностью своей супруги, которая, кажется, забыла, что хотела сказать.

— Ферди! — выдавила наконец я из себя. — Все, что я хотела сказать… Видишь ли, я хотела сказать… Что, Эми?

Она появилась в проходе.

— Вас хочет видеть миссис Кеннеди! — сказала Эми.

— О дьявол! — выругалась я.

В трубке послышался смешок.

— Я понял! — сказал Ферди. — У тебя гости! Ладно, дорогая, сейчас я паркуюсь у клуба… ты, наверное, слышишь гудки? Давай поговорим позже! О'кей?

— Хорошо, милый! — расстроенно произнесла я… но, слава Всевышнему, день еще не закончился. Тут пришла Джекки и сказала, что подвезет меня на ужин.

— Простой семейный ужин в узком кругу! Мы хотим, чтобы и вы присоединились к нам!

Я с радостью приняла приглашение.

На самом деле это не было «семейным ужином» — из детей не было никого, даже занимающихся политикой, хотя за столом сидел главный помощник Джека Кеннеди с супругой. И был также наш старый приятель Лаврентий Джугашвили. Хорош хозяин — любезен и гость! Но тем не менее, увидев его, я поразилась. Мое присутствие становилось более понятным: ведь Лави был один, а Джекки не любила неуравновешенный стол.