Нашествие нежити
Шрифт:
— И кто же хочет со мной встретиться?
— Комиссар полиции и его помощник, — нетерпеливо пояснил второй полисмен. — Сказали, что очень срочно. Может, уже пойдем?
— Сам комиссар полиции? — удивился Штрауд. Комиссар, вне всяких сомнений, находился в салоне лимузина, где было тепло и сухо. А вот двое встречающих в вымокших до колен брюках, отметил про себя Штрауд, одеты с типичной для ученых небрежностью. Один, очевидно, долго пытался завязать на себе галстук, но это ему так и не удалось, похоже, он то ли так и не научился этого делать, то ли совершенно забыл полученные в юности уроки. Второй же щеголял
Полисмены вывели Штрауда через служебный выход, при этом один из них сообщил, что о багаже он может не беспокоиться, его сейчас доставят в целости и сохранности. Навстречу им бросились оба встречавших ученого вида, одновременно протягивая Штрауду руки и в унисон выражая необыкновенную радость по поводу его благополучного прибытия.
— Но как вы узнали, что я прилетаю именно этим рейсом? — полюбопытствовал Штрауд.
— А вы разве не получили нашу телеграмму? Мы же телеграфировали вам в Египет с просьбой прибыть ближайшим самолетом, — ответил высокий худощавый человек по правую от Штрауда руку.
— Нет, не получил. Мне пришлось вылететь… несколько неожиданно.
Один из встречавших был хрупкий, костлявый и седовласый коротышка. Второй, примерно того же возраста или чуть постарше, был высок, на лице его щетинились неряшливые усы, взращенные, вероятно, в порядке компенсации нехватки волос на голове. Те редкие седые прядки, что у него там остались, были старательно уложены в противоестественный зачес в безнадежной попытке прикрыть подвергшийся опустошению район. Зато на затылке у него топорщилась взлохмаченная грива, давно не знавшая ножниц. Высокий нервным жестом сорвал с себя очки и представился:
— Я доктор Сэмюел Леонард из Американского музея…
— А я Вишневски, — перебил его коротышка раскатистым басом. — Спасибо, что прилетели.
— Честно говоря, у меня не было выбора, — признался Штрауд, только теперь понимая, с кем имеет дело. — Леонард? Вишневски? Как же, как же… Читал ваши книги…
— Вот и хорошо!
— ..об этрускских находках.
— Правильно, — подтвердил Вишневски. — Я хранитель Нью-Йоркского музея древностей.
— Да, конечно, я знаю. Доктор Артур Вишневски, — заверил его Штрауд. — Я просто потрясен… Рад познакомиться с вами, джентльмены.
— И мы, мы тоже! — воскликнул Леонард.
— Вы уж, пожалуйста, зовите меня Виш, — попросил Вишневски. — Меня все так зовут, для удобства.
— Да, но в чем все-таки дело? — недоумевал Штрауд. — Вы-то зачем здесь? Да еще и с комиссаром полиции?
— Видите ли, в двух словах не объяснишь, а мы держим вас под дождем. Давайте лучше пойдем в машину, — предложил тот, кто называл себя Вишем.
Когда они приблизились к лимузину, оттуда выпрыгнул пижон в шикарной тройке.
— Джентльмены! — саркастически произнес он. — Заставляете ждать комиссара полиции.
Появившийся тем временем с другой стороны лимузина шофер открыл багажник и принялся укладывать багаж Штрауда.
— Позвольте представиться: Лойд Перкинс, помощник комиссара полиции, — обратился к Штрауду пижон в тройке, — Буду рад помочь вам, пока вы в Нью-Йорке…
— Комиссар полицейского управления Нью-Йорка — это, значит, Джеймс Натан, правильно? — перебил его Штрауд.
— Правильно. Пожалуйте
в машину, доктор Штрауд.— Да, пожалуйста, только я не уверен, что смогу как-нибудь помочь Нью-Йорку.
— Согласен с вами на все сто, — заверил его помощник, — но кто я такой?
— Да, именно, кто вы такой, мистер Перкинс? — возопил Вишневски.
— Отлично сказано, — одобрил его Леонард. Леонард, Вишневски и Штрауд уселись в лимузин, но когда туда же просунул голову Перкинс, грузный здоровяк, который был комиссаром полиции крупнейшего в стране города, распорядился:
— Перкинс, поедете в машине сопровождения. Мне надо потолковать с этими джентльменами.
Перкинс выглядел весьма уязвленным, но тем не менее безмолвно прикрыл дверцу машины и удалился. Джеймс Натан поинтересовался:
— Как долетели, доктор?
— Прекрасно, спасибо. Выспался, чудесно отдохнул.
— Вот и хорошо, что отдохнули. Силы вам еще понадобятся, — пообещал комиссар. — Хотите чего-нибудь выпить?
— Вы бы лучше мне объяснили, что вообще происходит.
Натан издал короткий смешок, прозвучавший довольно деланно и фальшиво.
— Ах да, конечно. Доктор Леонард и доктор Вишневски введут вас в курс дела. Я же признаюсь только, что наводил о вас справки в полицейском управлении Чикаго и лично у тамошнего комиссара, и, судя по тому, что мне сообщили, никому, кроме вас, не справиться с этим… н-да… с этой вспышкой…
— Вспышкой?
— Что-то вроде заклятья, — угрюмо обронил Леонард.
— Помните, когда вскрыли гробницу Тутанхамона, а потом все, кто был причастен к этой находке, умерли при загадочных обстоятельствах?
— Заклятье? — переспросил Штрауд. — Здесь, в Нью-Йорке?
— Боюсь, что так, — подтвердил Леонард, успевший налить себе хорошую порцию бурбона [8] . — Мы с Вишем всю ночь занимались этой штукой.
— Но что же это все-таки за штука?
— Несколько месяцев назад на Манхэттене началось строительство нового здания, — издалека начал Натан.
8
Бурбон — популярное в США кукурузное или пшеничное виски.
— Самого большого здания на всей земле, — уточнил Виш.
Леонард, морщась и тряся головой после доброго глотка бурбона, язвительно добавил:
— Еще один храм из стекла и стали во славу человечества.
— Ну, ладно, как бы там ни было, — продолжал Вишневски, — фундамент и опоры пришлось утапливать на такую глубину, какой в этом городе еще никогда не достигали.
Хотя Штрауд впервые слышал от них об этом грандиозном строительстве, он тут же сообразил:
— Попалась какая-то находка?
— Более чем, Штрауд, более чем! — воскликнул Виш с горящими возбуждением глазами. — Открытие, Штрауд, невероятное открытие! Мы нашли корабль, но не простой корабль, Штрауд, очень и очень не простой корабль!
— Погребенный в земле корабль? На Манхэттене? — изумился Штрауд.
— Именно, Штрауд, именно! Но только корабль, какого еще никто нигде и никогда не находил. Этрускский корабль!
Что, в свою очередь, конечно, объясняло присутствие двух высших авторитетов в области этрускской цивилизации.