Нашествие

Я кивнул в ответ. Разумеется, я знал инструкцию. Нуклеонный механизм, который не удалось активировать, подлежал обязательному уничтожению. Инструкции пишутся кровью. Их нарушение стоит крови.

– Почему он не был уничтожен?

– Я же сказал уже - не знаю. Никого из тех, кто занимался тогда активацией кротов, давно уже нет на базе. Ведь когда все это было, восемь лет прошло все-таки, пойми ты, наконец. С кого сейчас спросишь? За что спросишь? Кто и что помнит, при здешней-то ситуации.

– Система должна помнить.

– Систе-ма, - протянул Граф, покачивая головой.
– Как же, слышал. Всевидящая и всезнающая, - он стоял, засунув руки в карманы, и смотрел на меня сверху вниз. Всегда он был пижоном, - с раздражением подумал я. Но промолчал.

– Так вот, Алексей, система ни черта ни помнит. Можешь сам проверить, если не жалко времени.

– Ты садись, - сказал я, сдерживая раздражение.
– Разговор у нас долгий будет, - он сел, закинул ногу на ногу, сложил руки на груди и стал ждать, что будет дальше.
– Ты же начальник базы, Граф, ты же за все отвечаешь. Ты же принимал ее, наконец. Как случилось, что ты не знал, где и в каком состоянии находятся у тебя нуклеонные механизмы?

– Я не начальник базы, Алексей, - ответил он, чуть подумав.
– Я мальчик для битья. Не более.

– Крепко сказано. Что-то не припомню, чтобы тебя особенно били.

– Все еще предстоит. Ты вот уже начал. На правах старого друга, наверное. Ты - всего лишь инспектор третьего ранга, всего лишь наблюдатель, а я уже обязан вытягиваться перед тобой по струнке и отчитываться за чужие грехи. Когда и без того забот хватает. И все это, заметь, после бессонной ночи.

– Мог бы и не стараться, - невпопад сказал я. Я тоже начал раздражаться - наверное потому, что он попал в точку.

– Кто-то тут недавно заметил, между прочим, что я пока - подчеркнем это "пока" - начальник базы. Или я ослышался?
– я ничего не ответил, отвел глаза, но он не стал меня добивать. Немного помолчав, он снова заговорил о кроте.
– Так вот, инспектор, по поводу нуклеонных механизмов. Да, я начальник базы. Да, я принимал ее. А до меня начальником был Клаппе, который был вовсе не дураком и вовремя смекнул, что здесь лучше не задерживаться. А до него этот, как его, Ваттонен. А до него Альротти - ну он-то как раз и занимался активацией кротов во время строительства. И все друг у друга принимали базу. И все за нее отвечали. С кого ты спросишь теперь, тем более, что в системе отсутствует информация об этом кроте?

– Спрашивать буду не я, Граф. Спрашивать с тебя будут там, наверху. Мое дело - добыть информацию.

– Ну-ну, - усмехнулся он. Потом встал, задвинул крышку пенала, положил его на полку и закрыл сейф. Вернулся на свое место. Спросил: - А кстати, Алексей, тебе не кажется странным твое задание?

– Почему?
– насторожился я.

– Ну потому хотя бы, что ты пытаешься добывать здесь информацию, которая так и так должна поступать в Академию. Не проще ли было изучать ее там, вдали от Кабенга, в спокойной обстановке?

– На месте всегда виднее.

– А вот мне кажется очень странным и неестественным то, что я, начальник базы, обязан мотаться по всей планете для того, чтобы хоть как-то влиять на события. Мне это кажется очень странным и неестественным.

– Кто тебя заставляет?

– Жизнь заставляет, Алексей, жизнь. Попробовал бы я этого не делать...
– он надолго задумался. В кабинете было совершенно тихо. Тихо, тепло и светло в пятиметровом круге, за границами которого бесновалась буря. Рваные облака, отливающие фиолетовым цветом, проносились над головой, гигантские травы гнулись почти до земли под порывами ветра, чтобы потом снова распрямиться и снова склониться до Земли, иногда мимо стремительно прокатывались, подпрыгивая, какие-то темные мохнатые шары, увлекаемые ветром, а временами начинался ливень, и почти ничего не было видно за стеной дождя, подсвеченной зарницами. И такой от всего этого веяло тоской, что просто хотелось выть. Граф, конечно, не знал этого, но именно на Престе проработал я почти год после того, как мы расстались с Хейге. И это был, наверное, самый тоскливый год в моей жизни. Наконец, не выдержав, я потянулся к панели на его столе и погасил изображение, заменив его нейтральным серым фоном. Это вывело его из задумчивости. Он поднял голову, усмехнулся:

– Что, действует на нервы?

– А тебе?

– Если бы то, что мне на нервы действует, вот так же просто выключить было...

– Например?

– Например, академика Кресса и его команду.

Я представил себе, как он выключит академика Кресса - маленького, живого, вечно жестикулирующего - как тот вдруг застынет в неподвижности посреди вечно окружающей его толпы, и все вокруг тоже замрут, шокированные этим невиданным еще зрелищем, и невольно улыбнулся.

– Что тут смешного?
– не понял Граф.
– Они у меня вот где сидят! Все эти академики... Они же тут через мою голову распоряжаются, так что я последним узнаю, где и что происходит. А случись что - вот он, я, кругом виноватый.

– А как же иначе? Ты же тут верховная власть. Как вообще могут они что-то в обход делать?

– Знаешь, не будь ребенком. Верховная власть, тоже мне. Есть такой анекдот старинный. Спрашивает один другого: "Скажите, я имею право?..." "Да, конечно же имеете!" - "Так значит я могу?..." - "Нет, не можете!" Вот и у меня та же история. Право имею, а не могу ничего, по рукам и ногам связан. Попробуй я тут хоть что-то не по их указке сделать, хоть какое-то распоряжение их дурацкое отменить...

– И что будет?

– А ничего не будет. Снабжения, например, не будет. Или специалистов нужных не будет. Да мало ли способов меня тут за горло взять? Власть, Алексей, не у того, кто имеет право, власть у того, кто может, тебе-то уж давно бы пора это понимать. Не маленький. И я при всем при том рисковать не могу. И так все на волоске висит, и так того и гляди весь проект накроется. Честное слово, мне иногда кажется, будто кто-то намеренно и последовательно нам тут вредит.

Мне тоже так казалось. Но я не стал говорить этого.

– Все висит на волоске, Алексей, все висит на волоске. А я мечусь туда и сюда и латаю дыры. Пока, как видишь, успешно. База работает, станции работают, все идет по плану. По пересмотренному плану, разумеется. Многократно пересмотренному. Но чего все это стоит - один я, наверное, знаю, - он тяжело вздохнул.
– Так чего ты сейчас от меня хочешь?

Я ничего не ответил. Просто достал из нагрудного кармана свою карточку инспектора высшего ранга - не ту, которой пользовался по легенде, представляясь наблюдателем, а настоящую, полученную от Зигмунда - и протянул ее Графу. Собственно, ради этого я и пришел к нему, ради этого и изолировался имиджем от всего окружения.

– Только не вставляй в ридер, - предупредил я.
– Все существенное на ней и так написано.

Он взял ее очень осторожно, двумя пальцами, поднес к глазам и стал медленно поворачивать, читая возникающие над ней тексты. Выражение лица у него не изменилось. Вернее, почти не изменилось. Возможно, он просто ожидал чего-то подобного, и потому не удивился. Он медленно прочитал весь текст до конца, затем мельком взглянул на меня и перечитал последний параграф.

– Что ж, - сказал он, возвращая карточку.
– Я ожидал чего-то подобного. Поздравляю. Ты, оказывается, далеко пошел. Дальше всех наших, вид у него был несколько растерянный.