Наши крылья растут вместе

Оливия стиснула зубы, ощущая, что так же крепко она сжала пальцы в кулаки. Она пыталась взять себя в руки и дышать спокойно, но кажется, спокойно не получалось и она выругалась, поморщившись, встречаясь взглядами с Джеком Арчером. Его испуганный вид лишь подтвердил ее догадки, он заволновался за друга. Еще бы! Наверно ее взгляд мог напугать даже Дьявола. Она наблюдала, как он быстрым шагом направился к Даниэлю, что-то с поддельной улыбкой объясняя ему и теперь взгляд черного эспрессо коснулся Оливии.

Но она сделает свой первый мудрый поступок— она молча уйдет из этого ада.

Оливия открыла дверь и выбежала на улицу, понимая, что растерялась на столько, что не знает куда ей бежать.

Глава 48

— Ты наконец познакомишь нас? — Голос Джека заставил Даниэля отвлечься от Марии и обратить внимание на друга, — собралась целая очередь потанцевать с ней, и я первый, а тебе надо выйти на свежий воздух, ты слишком устал от танцев.

Даниэль не понял ни слова, Арчер говорил слишком бегло, явно пытаясь сказать, что — то другое, взглядом указывая на дверь. Машинально Даниэль взглянул на нее, уже желая послать друга к черту. Но та которую он увидел возле двери, заставила опустить руки, отойти от Марии и больше не прикасаться ни к одной женщине мира. В голову полезли глупые оправдания. Это инстинкт любого мужчины. Он уже не видел никого вокруг, не слышал музыку, забыл про Марию и Мухаммеда, забыл про то что должен держаться подальше от своей стюардессы. Забыл, потому что не хотел, чтобы она понимала все увиденное неправильно.

Он кинулся к двери, оставляя Марию на попечение друга. Сейчас ему было все равно насчет любвеобильной репутации Арчера. Он не думал об этом. Он хотел только одного: догнать англичанку и закричать ей на ухо лишь одно слово «ревность». Глупая женская ревность.

Оливия бежала через дорогу, руками пытаясь остановить машины. Она не слышала визгов тормозов, сигналов водителей, она слышала лишь свое имя. Даниэль бежал за ней крича его и это лишь был повод бежать еще быстрее, чтобы не убить его прямо на дороге. Желание не видеть этого мужчину стало самым важным на данную минуту. Лучше держать его на расстоянии хотя бы до тех пор, пока она не возьмет контроль над собой.

Быстро минуя дорогу и понимая, что еще жива, Оливия кинулась к берегу, темнота которого скроет ее из поля зрения Даниэля. Она скинула туфли и теперь ее ноги утопали в теплом песке, который помнил солнце этого дня. Она старалась бежать быстрее, держа юбки в руках, пытаясь не запутаться в них, но ветер был не попутным, он дул в лицо, заставляя ее обернуться.

Даниэль выбежал на темный пляж, не останавливаясь ни на секунду. Было тяжело бежать в обуви, но времени их снимать не было.

— Оливия!

Тысячный раз он повторил это имя, но она ни разу не ответила ему. Он видел ее, он видел красное платье, волнами развевающиеся пышные юбки. Она бежала вдоль берега, все дальше и дальше от него.

— Оливия!

Он увидел, как она обернулась и ощутил ее усталость. Она не сможет бежать вечность. Завтра вылет в Пекин.

— Ты ревнуешь? — Крикнул он, не останавливаясь, — это ревность?

То, что она услышала, заставило ее остановиться. Ревность? Нет. Глубоко дыша, она еще сильнее позлилась, понимая, что ее остановка — это повод для ответа. Наконец она ответит ему. Ей не удалось подавить в себе гнев. Бег не помог, но он немного забрал ее силы, что бы она в порыве гнева не убила этого мужчину.

— Ревную? — Закричала она, видя, что он уже совсем близко. Еще чуть— чуть и он схватит ее.

Но Даниэль остановился, не дойдя несколько метров. Эта пропасть между ними стала самой большой. Но хотелось еще больше. Хотелось того самого метеорита и кратер от его падения.

— Я ненавижу тебя! Если бы ты только знал, как я ненавижу тебя, Даниэль Фернандес Торрес. — Она прокричала эти слова сжав пальцы в кулаки и зажмурив глаза. Она прокричала то, что было у нее внутри. Она готова была кричать это еще громче и еще чаще. — Я тебя ненавижу! Все из — за тебя! Из — за тебя я не могу жить нормальной жизнью! Я даже с Патриком переспать не смогла!

Широко открыв глаза от услышанного, спичка внутри Даниэля вспыхнула фейерверком. Оливия зажгла ее, даже не подумав о последствиях:

— С Патриком?

— Да, когда ты был в Аликанте, — она сделал шаг ему на встречу, — из — за тебя я не сделала это.

— Из — за меня? — Крикнул он, все еще не веря в услышанное, — а из — за тебя я не женился! Этот твой мерзкий цветок… — последнее он прорычал.

Оливия уже не слышала слова про цветок. Шум в ушах собственной крови просто заставили ее бросится к нему с размаху ладонью пытаясь влепить ему пощечину:

— Негодяй!

Но одним движением он перехватил ее руку, схватил девушку и перекинул ее через плечо:

— Отпусти меня, мерзавец!

Она пиналась, как могла, она укусила его за плечо, она царапала ему спину, но внезапно ее осенило: он нес ее в воду, сам заходя в воды Персидского залива. Желание купаться не было, она еще помнила бассейн Гамбурга.

— О, нет, — прошептала она и вновь стала вырываться из его крепкой хватки, — только попробуй сделать это!

— Остынь, Оливия, — он кинул ее в воду, и девушка погрузилась в нее с головой. Она успела схватить его мертвой хваткой, таща за собой.

Теплая вода, слишком соленая попадала в нос и глаза, заставляя их слезиться. Оливия ощущала под собой дно, она чувствовала руки Даниэля, которые подняли ее из соленого ада. Она схватилась за его шею и произнесла:

— Ты испортил мне прическу.

— Ты испортила мне жизнь. — Он прошептал ей это в губы и ощутив его дыхание, Оливия открыла глаза, перестав дышать. Эта близость заставляя ее уши не слушать слов, она заставляла память забыть все, что произошло, она заставляла ненавидеть себя и заставляла ее губы приоткрыться в ожидании его губ. Этот мужчина имел власть над ее телом. Надо было бежать быстрее, не надо было останавливаться. Это было большой ошибкой.

Оливия простонала от досады, и Даниэль улыбнулся, касаясь ее мокрых волос, вынимая красный цветок из ее прически и выкидывая ее прочь.

— Ты все еще ненавидишь меня?

— Очень.

— Я тебя тоже, — его губы наконец коснулись ее губ и соль моря на них оказалась медом. Даниэль не в силах был оторваться от них, лишь временами хватая ртом воздух. Его не хватало обоим.

Заставить свое тело не реагировать на эту девушку было невозможным. Оно не подчинялось ему. Теперь вся власть была у нее. Не важно где это происходило: на земле, в воздухе или в воде. Эффект один— он хотел Оливию, понимая только одну раздражающую вещь— с каждым разом он хотел ее больше и больше.

Выйдя из воды, ступая на теплый песок, Оливия чувствовала, как тяжело ее платье, но как легка ее душа. Вся вода мира не способна затопить ее.

— К черту праздник, — он обнял ее, — давай не будем возвращаться туда.

— В таком виде нас и не пустят, — она пальцем коснулась его погоны.

— Сними их, хочу быть мужчиной, который может быть рядом с тобой хотя бы сейчас.

Девушка расстегнула пуговицы на плечах рубашки и сняла погоны с золотым званием капитана. Сейчас ей хотелось видеть в нем просто мужчину. Без званий, без погон, без неба. Впереди был темный длинный берег и шум волн. Позади остались огни высокого здания и праздник. Они шли мокрые, уставшие, но счастливые.