Наши крылья растут вместе

— Спасибо, Оливия, это все.

Марк, улыбаясь, кивнул и вновь подмигнул, кивая на дверь, давая понять, что она может идти, но внезапно знакомый голос состоящий из нитей шелка, ласкающий слух, заставил замереть всех:

— Нет, не все.

Наконец Даниэль оторвался от писательства, отложив ручку в сторону и устремил взгляд темных глаз на нее:

— У меня тоже есть вопросы.

Эти слова заставили Оливию продолжать сидеть, широко открыв глаза. От внезапности происходящего, она не видела, как двое инструкторов переглянулись между собой и как Марк удивленно посмотрел на капитана.

— В случае аварийной посадки, через сколько времени после приземления стюардесса приступает к эвакуации пассажиров?

— После того, как капитан даст команду, — теперь девушка почувствовала продолжения игры.

— Сколько длится эвакуация на нашем борту?

— Максимум 90 секунд и минимум 78.

— Кто засекает время?

— Старший бортпроводник.

— Обязанности бортпроводника после того, как капитан объявил о предстоящей аварийной посадки? — Его глаза сверлили ее. Он не давал ей время дышать, заставляя быстрыми вопросами отвечать быстрыми ответами. Она все знала, отвечая четко и громко, но его напор начал нервировать ее.

— Приготовить пассажиров: попросить снять украшения, часы, очки и обувь. Показать позу, которую они должны принять во время посадки.

Оливия заметила, как Марк слегка толкнул капитана в плечо, но тот продолжил свою экзекуцию:

— Оливия, расскажи нам про цвет передних аэронавигационных огней, — его глаза, как яркие вспышки тех самых огней, заставили девушку изумленно округлить глаза. Она приоткрыла рот от неожиданного вопроса, не понимая при чем здесь она и аэронавигационные огни. Но сдаваться не собиралась, роясь в своей памяти. Она теребила пальцы рук, вспоминая хоть один самолет в темноте. Теперь она отчетливо слышала удивленные перешептывания между собой инструкторов.

— Ты перегибаешь палку, — это прошептал Марк, но капитан ждал ответ, оставив его слова без комментариев.

— Красный и зеленый. Зеленый — индикатор правой стороны самолета, красный — левой. — Она встретилась с Даниэлем взглядами, пытаясь понять, что с ним сегодня ни так.

Все вздохнули и вновь начали собирать бумаги, но следующий вопрос, опять заставил замереть:

— Расскажи про глиссадные огни на взлетной полосе.

Гнев, как раскаленная лава внутри большого вулкана, зарождался внутри девушки. Обида и непонимание гасили этот взрыв. За что? Почему Даниэль выбрал ее? Что движет им сейчас? Она не понимала, пытаясь дать ответ на его вопрос, заставляя свою память рыться в зеленом учебнике ее отца.

В тишине комнаты все следили за ней. Оливия слышала только вскипевшую кровь внутри себя из-за которой память отдельными слайдами рисовала два белых и два красных огня. Вопрос, на который она не могла знать ответ, как стюардесса. Вопрос, на который она знала ответ, как дочь пилота:

— Что бы ты не потерялся, идя на посадку! — Вскрикнула она, не желая отвечать на безумный вопрос сумасшедшего капитана.

Девушка вскочила со стула, сжав руки в кулаки. Сейчас желание было одним— как можно сильнее почувствовать щеку Даниэля, оставляя красный цвет на его коже. Это стал бы ее фирменный аэронавигационный огонь. Она ели сдержала себя, быстрым шагом пройдя до двери, распахнула и вышла в коридор, с грохотом захлопнув ее.

— Что ты творишь? — Прошептал Марк, смотря на Даниэля, — ты ее пытался завалить! Члена твоего экипажа!

— Я никогда не хотел видеть ее в моем экипаже, — ровным голосом ответил тот и встал со своего места, — спасибо всем за экзамен.

Не торопясь он собирал бумаги со своего стола, слыша, как в пол голоса выругался Марк. Только что он стал свидетелем сцены о невыносимой неприязни своего капитана к своей стюардессе. Ложная сцена, как кривая реальность отображала лишь то, что требовал договор. Никто не мог подумать в момент опроса с пристрастием о том, что Оливия Паркер исключение из всех правил.

Инструкторы ушли, закрыв плотно двери и Марк громко произнес:

— Аэронавигационные огни? Глиссадные огни? Ты шутишь? Откуда ей знать о них. Она стюардесса, а не пилот.

— Не переживай за нее Марк, — все так же спокойно отвечал Даниэль, — она же ответила, а это свидетельствует о том, что она прекрасно знала ответ. Оливия ни так глупа. Скорее я бы сказал: она умна. Но ее характер портит всю картину.

Марк недовольно покачал головой:

— Когда вы начнете ладить друг с другом?

— Когда закат станет рассветом.

Марк усмехнулся, не поняв ни слова и махнув рукой, вышел из кабинета. Пришло время отдышаться, и Даниэль вздохнул полной грудью, слегка нахмурившись. Идея закидать Оливию вопросами возникла, как внезапный ветер у взлетной полосы. Он еще не придумал, как выпутаться из этого шторма. Он видел гнев в ее глазах, он знал, что перегибает палку, но зато перестраховал их отношения и это стало плюсом.

Он так же быстро вышел из кабинета, как задавал вопросы, думая лишь о том, что сейчас ему необходимо найти Оливию. Все произошло слишком быстро. Его мысли бежали на шаг впереди от него. Идя по длинному коридору в полном одиночестве, он подбирал нужные слова себе в оправдание, перебирал сотни фраз. Но каждая его фраза отталкивалась, как град об асфальт, создавая грохот. Остановившись, он вытащил телефон из кармана пиджака и позвонил Оливии. Она не возьмет трубку, он знал это, надеясь на обратное. Ответная мелодия заиграла за дверью рядом с которой он стоял и тут же прекратилась. Девушка отключила телефон, но теперь выдав себя. Обида не позволила ей убежать дальше женского туалета. Она еще здесь. Она в здании, и она находиться от него через дверь. Этот этап для Даниэля оказался простым. Дверь в дамский туалет ни стала преградой, он толкнул ее плечом, лишь только взглянув на вывеску сверху.

— Какого черта! — Воскликнула она, зажимая в пальцах белую салфетку. Ее покрасневшие глаза — это следствие обиды на него. Салфетка — лишь утешение в данную минуту. Она откинула бумагу в мусор, устремив взгляд на своего капитана, — что это было?

Даниэль оглянулся по сторонам, пытаясь определить одна ли она.

— Я одна, — она как будто прочитала его мысли и после ее слов, он расслабился, — можешь начинать говорить, я даже выслушаю тебя.

Она сложила руки на груди, гордо подняв голову. Еще несколько секунд назад она промакивала слезы белой салфеткой, а теперь слегка прищуренные голубые глаза с долей ехидства пристально наблюдают за ним, ожидая ответа.

— У нас родятся очень умные дети, — произнес Даниэль, понимая, что в сотне подготовленных фраз не было этой.

Она опустила руки, резко сделав шаг назад, как спасение бегством, но уперлась в раковину. Ее глаза округлились, став голубыми большими озерами. Девушка ошарашенно смотрела на человека, который не переставал удивлять ее. Теперь ни капли ехидства:

— Какие дети? — Это все что она могла выдавить из себя, даже не представляя эту картину.

— Наши, — Даниэль улыбнулся, понимая, что он побеждал шторм:

Оливия приоткрыла рот, но слов не было. Может ее рассудок так же помутнел, как у мужчины, стоящего напротив? Хотелось утопиться в раковине и оставить это без комментария. Но молчать долго она не смогла:

— Ты делаешь мне предложение?

Эти слова теперь резанули слух Даниэля, и он нахмурился, не долго обдумывая их:

— Наверно.

— Ты делаешь мне предложение? — Вскрикнула она, — ты делаешь мне предложение в туалете!

— Туалет — это нормальная среда для пилотов и стюардесс. Я думаю Шон сделал предложение Дженнет тоже в туалете, больше просто негде.