Наши люди

Ну и запели, уже за столом. Дуфуня с Валей затянули свое. У них есть одна такая любимая песня, которая душу выворачивает. Мы по-цыгански только со словарем, но все равно догадались, про что это. Там про такую любовь, что сил нет, Ромео с Джульеттой просто отдыхали, у итальянских тинэйджеров был не более чем слабый курортный роман, если сравнивать. Мы просили повторить, но с нами этого даже обсуждать не стали -- страшная песня и так их вымотала.

Мы тогда сами запели что попроще: "Я ехала домой, я думала о вас..."

Алла при этом смотрела на меня, да мы и сидели напротив. У меня легкий мороз шел по коже, жутко и волнительно было думать, что это могло быть про меня! Тем более что натурально ей скоро домой, а в дороге, когда мчишь по ночной Москве, как раз и думается про приключения... Пародия на телевидение

Это была карикатура на телевидение -- то, что мы устроили. Таким, видимо, представляют себе телевизор дикие папуасы: как будто это ящик, ну, в буквальном смысле слова, а внутри за стеклом сидят люди, буквально принимают пищу и поют застольные песни. Зрители же снаружи смотрят, раскрыв рты и глупо улыбаясь, -- с полдюжины поклонниц и поклонников толпились на улице перед окном и млели от концерта. Только звука не было. Но в этот момент у нас, внутри, зазвонил хозяйский сотовый. (Я так подозреваю, что вообще мобильники изобрели специально для кочевников, для тех же цыган -- знаете, вольница, табор, скачешь и названиваешь знакомым ромалэ, которые тоже не в состоянии дождаться звонка по месту жительства.) Так вот он зазвонил уже в который раз. В прошлые разы это была внучка Мадленка, ее отшивали, потому что тут же такие гости, и говорили: "Все, гуляй!" -- то ли себе, то ли ей. Было просто не до нее, понимаете? А на третий раз трубку взял в руку я и, не отрываясь от пения, нажал на "Yes". И сказал туда сразу, не дождавшись даже их "алло":

– - Выступает (пауза) народная артистка СССР (опять пауза) Алла Пугачева! Прямая трансляция с Манежной площади.

Телефонный микрофон я держал направленным на Аллу. "Ах, как любила я цыгана, но только пуля из нагана", -- выпевала она простодушные чувствительные слова. Мы тоже поем. Причем поем, как вы понимаете, кто как может, одни хуже, другие лучше, и с этим ничего не сделаешь, но никому не было обидно, даже мне, -- притом что я совсем чуть-чуть цыган и совершенно не Пугачева. Однако петь меня учила сама Людмила Зыкина, -- она объяснила мне, как это делается, и рассказала мне всю правду про мелизмы.

Пугачева после спохватилась:

– - Это что, в прямой эфир шло?! Какой канал? Или это FM?

– - Не знаю, я не спросил. Да и какая разница? Народ везде один и тот же. А вы певица народная и обязаны ему, своему народу, петь, -- говорю.

Однако это оказалась всего лишь Мадленка. Ну тут понятно -- раз речь про детей и внуков, то все расчувствовались.

– - Кристина мне к юбилею сама приготовила концерт...
– - Она вспоминала про дочь, и в глазу ее засверкала слеза, я видел это в профиль. Слеза была маленькая, но яркая, чистая и теплая.

– - Я ей в карьере ничем не помогла! В этом и состоит моя главная помощь...

Цыгане смотрели на нее одни недоверчиво, другие с осуждением: как так не помочь -- это ж дети, а дороже ничего не бывает! Я слышал тут в ресторане их самую страшную клятву: "Чтоб мне детей не видеть!"

Тема развивается. К детям плотно примыкают зятья.

– - Валя! Ваш зять Сережа просто писаный красавец!
– - говорю я.

Валя тает. А Алла задает вопрос:

– - А мой что, не красавец?

– - А-а-лла Борисовна! Ну как вы можете!
– - обижаюсь я.
– - Это же ваш зять! Поэтому он вне подозрений.

От зятьев перешли к мужьям. Вспомнив, что в моей стране любят мыльные оперы, я употребил сравнение из какого-то дешевого сериала:

– - Дуфуня -- чистый как дитя!

Валя подняла на меня глаза и воскликнула:

– - Да, да! Как же это верно!
– - Ну, вы знаете цыган. Они точно как дети и сами это знают.

– - Береги его, -- сказала Пугачева.

– - Я так боюсь за него... Ты тоже волнуешься, что у него давление? Знай: если с ним что случится, я тоже уйду -- несмотря на дочку и внучку.

– - Нет, -- мягко, но решительно сказала Алла Вале, -- ведь я с тобой.

А Вале неудобно было с этим спорить, тем более что Дуфуня, слава Богу, живой и здоровый.

Конечно, в такой эмоциональной атмосфере немудрено расчувствоваться. Одна присутствующая девушка так и сделала и от чувств принялась беззлобно, но громко сквернословить. Алла принялась ее уговаривать:

– - Ну ты хоть неделю матом не ругайся, все ж пост! (Дело было как раз перед Пасхой.
– - Прим. авт.)

Девушка обещала подумать. Как мы с ней целовались

А дальше что ж? Дальше -- царственный жест, не хуже шубы с барского плеча. Ведь что получилось? Валя -- артистка, она пела для нас, и сами собой тут разумеются цветы. Где их взять среди ночи? В багажнике лимузина Пугачевой! Я иду за корзиной, мне ее выдает шофер Витя, который ради этого отрывается от лимузинного телевизора и очень приветливым голосом спрашивает, долго ли еще ему нас ждать.

Несу цветы по Манежной. Прохожая девушка спросила меня с убийственной доверчивостью:

– - Это мне?

– - Нет, -- говорю, -- это другому человеку -- Пугачевой А.Б., которая тут поблизости проводит культурный досуг.

Девушка уважительно оглянулась на кремлевские башни, в направлении которых я вроде шел. Какие ж тут шутки -- Алле Борисовне вполне по рангу.

– - Серьезно? Ну тогда передайте ей привет от Юли Шишкиной.

– - Она вас знает?

– - Нет. Но, может, ей все равно будет приятно.

Она засмеялась и быстро-быстро застучала каблуками, догоняя свою беззаботную молодую компанию.

– - Постой!
– - начал было я. Вид у нее был такой счастливый, да и весна же, что мне захотелось все бросить, догнать и тоже пойти прожигать жизнь. Но усилием воли я сдержал себя: нельзя, меня ведь сама Пугачева ждет! Кроме того, я ведь и так уже ее, жизнь, как раз прожигал.

Но наступил прощанья миг. Мы на прощанье целовались. Не скрою, я этого ждал весь вечер да еще полночи.

– - Это должно остаться между нами? Чтоб я унес этот секрет в могилу? Или можно этим хвастать теперь всю оставшуюся жизнь?

– - Валяй!
– - разрешила она.

Щедрость, достойная королевы...

1999

HHHH Володя Яковлев HHHH Блеск и продажа "Коммерсанта"

Будучи человеком продвинутым, отец основатель "Коммерсанта" опять обогнал всю страну: с объявлением своего личного дефолта он сумел опередить само Правительство России, а с уходом -- даже такую историческую личность, как Ельцин Б.Н. Все бросив, он ушел, как Лев Толстой, тоже став зеркалом -новой русской революции.

В январе 2000 года прогрессивная общественность отметила славный 10-летний юбилей "Коммерсанта". За две пятилетки пройден большой поучительный путь: от радости, вызванной у советского читателя появлением первой свободной газеты, до темной истории с продажей "Коммерсанта" через посредство подставных лиц и новых забавных слухов того рода, что-де это не продажа, но сдача в аренду вплоть до окончания выборных кампаний.