Наши уже не придут

«Кстати о дозах…» — посмотрел Аркадий вправо.

Девушка, максимум, лет восемнадцати, тщательно раскрошила специальной палочкой таблетку кокаина, сложила из него дорожку и занюхала её специальной трубочкой.

У неё есть целый пенал юной кокаинщицы. Причём видно, что это не случайные отдельные атрибуты, а тематический ансамбль из приборов единого дизайна, упакованный в обитый кожей деревянный пенал.

Тщательно потерев нос, девушка слезла со стойки и пошла дальше — дотанцовывать.

Наступило временное затишье.

— А чой-то она там?.. — тихо спросил выглянувший из подсобки Пахом, головой мотнув в сторону места, где сидела кокаинщица.

— Дурью маются они, — пренебрежительно махнул рукой Аркадий.

— А-а-а… — сделал вид, что понял, Пахом.

Под кокаином они могут танцевать ещё долго, но нюхали тут не все, поэтому уставшие танцоры начали стягиваться в помещение с баром.

Аркадий заработал руками, автоматически готовя заказываемые коктейли. Вечер ещё далёк от завершения, а уже видно, что директор Шварц очень дорого заплатит за этот его широкий жест…

«Кока-кола», как и ожидалось, лидировала. Шварц согласился платить по тридцать копеек за стакан, но с условием, что если количество проданных порций превысит пятьдесят, то цена за все следующие стаканы снизится до двадцати копеек. Уже превысила.

Первый этап увеселительных мероприятий салона был сорван тем, что лица, одетые как аристократы XVIII века, дружно хлестали «кока-колу» и наслаждались молочными коктейлями.

Это явление вызвало недовольство мадам Бетанкур, которая, естественно, никакая не мадам Бетанкур, а Анна Николаевна Буракова, дочь купца второй гильдии, Петра Елисеевича Буракова, крупного оптовика леса. Вот это тот самый человек, который крутит сотнями тысяч и по нему не видно…

Директор Шварц извинился перед ней, обряженной как некая фаворитка Её Императорского Величества, а она извинение приняла, поэтому заминка была сглажена.

В бар прибывало всё больше людей, что создавало всё больше заказов.

— Мне «Оздоровительный», — села за стол сама мадам Бетанкур.

— Сию секунду-с, — ответил Аркадий.

Огуречный коктейль был приготовлен и поставлен перед организаторшей, которая, перед употреблением, отчаянно затёрла свой красный нос.

«Мы там от холеры дохнем, в голодные годы кишки на позвоночник наматываем…» — появилась у Аркадия назойливая мысль. — «Детей зимой хороним, весной горбы гнём на поле…»

Он попытался отогнать эту мысль, но она никак не желала уходить.

«… чтобы эти круглый год куролесили», — завершилась мысль. — «Чтобы кокс долбили, жрали и пили в три горла».

Мысль была будто бы чужая, но, в то же время, будто бы своя.

Она была предельно понятной, но Аркадий осознавал, что сейчас не время и не место, чтобы это обдумывать.

«Отголоски Алексея», — догадался Немиров.

Коктейль «Оздоровительный» пошёл впрок, поэтому мадам Бетанкур разложила свой пенал пожилой кокаинщицы и изготовила себе дозу. В отличии от той юной особы, у мадам Бетанкур в наборе есть специальная ложечка, с которой удобнее занюхивать.

Аркадий и не знал, что это «увлечение» было настолько распространено среди бомонда… (2)

«Хорошо, что героином не укалываются прямо на моей барной стойке», — подумал он.

Поправившись, мадам Бетанкур поманила к себе какую-то женщину лет сорока, одетую в траурный чёрный, и начала с ней беседовать о всякой ерунде наподобие моды в САСШ, Франции и Англии.

Аркадию было не до вслушивания в эту беседу, он тут коктейли разливал, как проклятый, но он ловил на себе неопределённые взгляды этой женщины в чёрном.

Вечер шёл, танцы окончательно завершились, поэтому мужчины отправились в сигарную, чтобы побеседовать о каких-то важных мужских вещах, а женщины остались в барной комнате, чтобы иссушить все запасы Аркадия.

— Что посоветуете, юноша? — подошла к барной стойке женщина в чёрном.

— Рекомендую наиболее популярный коктейль «Закат над Сан-Франциско», — без раздумий ответил Аркадий. — Сочетание молока и шоколада подчёркивается нотками карамели — добавляю её специально для посетителей салона мадам Бетанкур.

Карамель была лишней, коктейль получался слишком приторным, но директор Шварц настоял — он хотел, чтобы этим вечером было что-то новое, чего не было на улице.

— Что бы выпил ты сам? — спросила женщина.

«Оздоровительный» рекомендовать неэтично — это его продукция…

— Воды, — ответил Аркадий.

— Почему это? — удивилась женщина.

— Вода полезнее, — пожал плечами он. — В ней нет сахара, а это уже хорошо.

— Чем тебе не по нраву сахар? — заинтересованно спросила женщина.

— Сахар вреден для зубов, — ответил Аркадий. — А зубы надо беречь смолоду, как честь.

— Хм… — хмыкнула женщина задумчиво, а затем улыбнулась. — Тогда мне воды.

Аркадий вытащил из ледяной ванны кувшин с водой, используемой им для коктейлей, после чего налил этой свежей колодезной воды в чистый стакан.

Чтобы подчеркнуть элитарность напитка, он поместил в стакан самодельный зонтик и нанизал на край дольку лимона.

Женщина с благодарностью приняла стакан и начала медленно пить воду.

— Выпей со мной, мальчик, — попросила она.

Аркадий кивнул и налил себе воды.

— За здоровые зубы и непорочную честь, — сказала она.

— Аминь, — улыбнулся Аркадий.

Они чокнулись стаканами и осушили их залпом.

* * *

Начало июля 1911 года, а Аркадий не продвинулся в фазе плана ни на шаг.

Он нанял целых шесть репетиторов, с которыми усиленно занимается по семь часов в день — денег это отнимает солидно, но они у него теперь есть.

Директор Шварц, несмотря на проявляемую благосклонность к Аркадию, чьи услуги позволяют директору иметь непременный успех в салонах, уклоняется от прямой беседы. Он не хочет обсуждать идею того, что Аркадий может поступить в его реальное училище и сдать хотя бы четыре класса экстерном.

Такое возможно, технически осуществимо, даже все шесть классов, но всё зависит от желания директора.

Аркадию, пока что, плохо даются законы божьи, обучение которым он считает бессмысленным расходованием не бесконечного времени, а с остальным у него нет никаких проблем.

Даже немецкий, который он начал учить по причине того, что знает, что ждёт страну в недалёком и далёком будущем, даётся ему гораздо легче, чем эти божественные законы.

Возможно, всё дело во внутреннем сопротивлении рационального разума — он подсознательно считает эти знания бесполезными, поэтому не может заставить себя серьёзно концентрироваться на этом. А возможно, что у него просто плохой репетитор.