Наслаждения герцога

— Но, Клер!.. — запротестовала было Нэн.

— Никаких «но». Извинись немедленно.

Проворчав что-то себе под нос, Нэн послушалась. Элла неохотно приняла извинение младшей сестры.

Клер склонила свою русую голову над вышивкой, пряча улыбку.

— А что до шляпки, Элла, — проговорила она секунду спустя, — то ты и правда могла бы выбрать что-то более удачное. Ее следовало бы торжественно предать земле.

— Мне она тоже не слишком нравится, — призналась Элла. — Но папенька не даст мне денег на новую. Ты ведь знаешь, как он относится к карманным деньгам, а я свои уже потратила. Так что другого варианта нет.

Клер это чувство было даже слишком хорошо знакомо. Она пыталась придумать, какой бы выход предложить сестре, но тут ее мысли прервал стук в дверь.

— Извините, мисс, но только что посыльный письмо доставил, — объяснила горничная, сделав книксен. — Я решила, что надо бы принести вам сразу.

— Леди Эджуотер прилегла у себя в комнате. Можете оставить его на столике, а я прослежу, чтобы она его сразу же прочла.

— О, так оно не для ее милости. Оно адресовано вам, леди Клер.

— Мне?

Клер крайне редко получала письма, и уж точно никогда ее письма не доставлялись посыльным. Она с любопытством взялась за послание.

Первое, что привлекло ее внимание, была прекрасная веленевая бумага и внушительная красная печать на обороте. Ее сердце забилось быстрее при виде оттиска на сургуче: три расположенных по диагонали и чуть перекрывающих друг друга геральдических щита.

Справившись с приступом дрожи, она перевернула письмо.

Это был его почерк.

Сломав печать, она быстро просмотрела написанное.

— От кого оно, Клер?

Невинный вопрос сестры ворвался в ее мысли и заставил вздрогнуть, словно она была поймана на чем-то запретном.

— Гм… Ни от кого. Я хотела сказать, ни от кого в особенности.

Пока она росла, то всегда знала две вещи. Во-первых, как старшая дочь, она обязана всегда выполнять свой долг. А во-вторых, однажды она станет герцогиней Клайборн.

Конечно, ее сестры знали об этой помолвке — о ней знала вся семья. Время от времени эта тема возникала и недолгое время обсуждалась, чтобы тут же снова быть забытой. И все эти годы она была вполне удовлетворена таким положением дел.

Но теперь он ей написал.

Теперь все должно будет измениться.

Элла и Нэн вопросительно смотрели на нее, однако ей совершенно не хотелось об этом говорить.

Тем не менее, сестры явно ждали от нее каких-то объяснений. Крепче стиснув письмо, она запихнула его в подушки рядом с собой.

— Элла, вот что я подумала насчет твоей шляпки. Почему бы тебе, просто не взять взаймы одну из моих? Ты могла бы отделать ее этим кружевом, и никто бы даже не догадался, что она не новая.

— Правда? — На лице сестры засияла счастливая улыбка, и она моментально забыла о письме. — Ты уверена?

— Конечно. Я даже дам тебе кусок розовой шелковой ленты. Давайте вы с Нэн сбегаете наверх и выберете ту, которая тебе понравится.

— Любую? — пискнула Нэн. — То есть, конечно, кроме новой соломенной!

— Даже соломенную, если Элла выберет именно ее.

Элла на секунду застыла, а потом бросилась через всю комнату и крепко обняла Клер.

— Ох, какая ты чудесная! Ты лучшая сестра на свете! И не волнуйся, твоей соломенной шляпке ничего не угрожает!

Клер со смехом выгнала обеих из комнаты.

Когда стихли их шаги и радостные звонкие голоса, она снова взялась за письмо. Разгладив листок, она перечитала слова, задержавшись на самом важном абзаце.

«…надеюсь возобновить наше знакомство. Если Вам удобно, я нанесу Вам визит через две недели, считая с этого дня. Я позволил себе оповестить о своих намерениях также и Вашего отца. Желаю Вам здравия и доброго настроения.

До встречи.

Искренне Ваш, Клайборн».

Две недели! Всего лишь четырнадцать дней — и Эдвард Байрон будет здесь.

Герцог едет, чтобы предъявить права на свою невесту.

«Ты ведь знаешь, что не обязан этого делать».

Эти слова продолжали крутиться в голове Эдварда Байрона, десятого герцога Клайборна, все то время, пока его двуколка, запряженная парой прекрасных коней, катилась по дороге, ведущей к поместью графа Эджуотера.

«Очень даже обязан», — отвечал он на это, почти не замечая зимних пейзажей, открывавшихся по обе стороны дороги.

Он стремительно приближался к цели своего путешествия.

— Ты ведь понимаешь, милый, что совершенно не обязан считать себя связанным той помолвкой, — сказала ему мать несколько дней назад, узнав о его решении выполнить давнее обещание. — Это сделал твой отец, и я никогда этого не одобряла. Как бы я ни любила моего дорогого Роберта, я должна сказать, что он, был не прав, принудив двоих детей к такому договору.

— Мне тридцать три года, мама, — ответил Эдвард, — и я уже не ребенок. Я знаю, что делаю.

— Правда? — спросила она негромко, и в ее ясных зеленых глазах отразилась явная тревога. — А как насчет этой девушки? Как насчет леди Клер? Даже спустя столько лет вы двое практически не знакомы. Сколько раз ты вообще с ней виделся? Один? Два?

— Три, — уточнил он, решив не добавлять, что первый раз они были детьми, а в последний ей было шестнадцать.

— Умоляю тебя хорошенько поразмыслить, перед тем как действовать, — не успокаивалась Ава Байрон. — Подумай, о том, как это отразится не только на твоей жизни, но и на ее жизни тоже!

Он размышлял об этом, по правде говоря, очень много. В последние несколько месяцев он обдумывал все преимущества и недостатки этого брака.

Мальчишкой он восставал против самой мысли о такой женитьбе. Юношей он предпочел вообще игнорировать эту помолвку. Но сейчас, став зрелым мужчиной, он понял, что стояло за поступком отца. И в итоге решил, что его отец был прав: леди Клер Марсден станет для него самым логичным и удобным выбором.