Наследие
Шрифт:
Но куда направлялся Гранит? И почему в одиночестве? И явно спешил, если кроме бурдюка с водой у него даже не было запасов еды. Ведь фактически шел в сторону Мехика, понимая, что серьезно рискует. Или пробирался на побережье, оставляя Мехик по западную от себя сторону?
Ответы мог дать только сам Гранит. Оставалось запастись терпением до утра. Ясно было одно: что-то случилось в землях Дитриха, если Гранит рискнул в одиночку пробираться в сторону Макселя.
Утром, сразу после завтрака, велел привести пленника. Не узнай я вчера вечером — сегодня не признал бы, в какой фарш было превращено лицо сатаниста. Лицо приобрело
— Вот мы и встретились, Глина! Гранитом тебя назвали по ошибке, тебе больше подходит имя Глина, ты — размазня. Спрошу тебя всего один раз, если не ответишь — будешь гореть на костре. Но не так, как вы сжигали моих сторонников. Тебя будут жечь и лечить, чтобы, как только поправишься, снова пошел на костер. И будет это продолжаться до тех пор, пока ты не отречешься от своей веры и не расскажешь всё. Тебе выбирать, Глина.
Гранит стоял, запрокинув голову, чтобы видеть меня уголком незакрывшегося правого глаза. Налив себе воды, выпил причмокивая, замечая, как судорожно сглотнул Гранит.
— Что будет, если расскажу всё? — пленник сглотнул снова, услышав журчанье воды в кубке.
— Дам тебе напиться и дарую легкую смерть в Берлине.
— Почему в Берлине? — Гранит облизнул распухшие губы с запекшейся кровью.
— У тебя плохая память, Глина. Ты оскорбил мою женщину в Будилихе, а я пообещал ей, что повешу тебя вниз головой.
Молчание продлилось минуты две — было слышно, как снаружи смеясь переговаривается моя охрана.
— Я умру с Верой в Господа, но ты не заставишь меня просить прощение, — выдавил из себя Гранит, еле удерживаясь на ногах.
— Богдан, уведи его, пусть посидит ещё три дня без воды. А потом начните его сжигать, но не до смерти. Мне он не нужен; да и не знает он ничего, чтобы даровать ему жизнь, — я даже отвернулся от Гранита. Это испытанный прием — уже смирившийся с мыслью со смертью человек испытывает необычайно сильное желание жить, уловив или увидев возможность сохранить жизнь.
— Пошли, — Богдан грубо дернул пленника.
Ударившись об Лутова, Гранит завалился на пол и, не успев подняться, обратился ко мне:
— А если я знаю то, что очень важно тебе, сохранишь мне жизнь?
— Уведи его, Богдан, Глина просто торгуется, ничего он не знает, — проигнорировал я вопрос Гранита.
— Вставай, тварь, — могучая рука подняла пленника на ноги, — пошли, тебя заждалась солонина Дойчей.
— Дитрих не придет с войском сюда, — отчаянно упираясь, сделал попытку привлечь мое внимание Гранит, не обращая внимания на тумаки Богдана.
— Я знаю, — равнодушно ответил пленнику, — он должен был появиться здесь ещё дней десять назад.
— Но не знаешь, почему он не придет, — уже из прихожей предпринял попытку купить себе жизнь сатанист.
— Богдан, верни его, — успел крикнуть, прежде чем оба вышли из дома.
— Говори, но ты пожалеешь, если решил просто торговаться со мной, — не выдавая волнения, напряженно ждал ответа.
— Дитрих мертв, некий Ганс Мольтке восстал против него и сверг его, — Гранит практически висел на Богдане.
Налив кубок воды, протянул Богдану, чтобы напоил пленника. Первые три кубка тот осушил залпом, пока я его не остановил:
— Больше нельзя, ты можешь умереть.
— Я умру в любом случае, — прохрипел Гранит.
— Посмотрим, может, Ната будет милостивее меня,
всё зависит от твоей информации и ее настроения. Она ждет ребенка, в таком положении от женщины можно ожидать чего угодно. Так ты говоришь, что Ганс Мольтке сверг и убил Дитриха?— Ганс поднял против него восстание, Дитрих отчаянно защищался в дворце, но погиб.
— И что, Ганс? Какие у него планы насчет войны с Русами? Действует ли ваша договоренность о нападении на Берлин с двух сторон?
— Ты знал? — изумился Гранит, немного окрепший после выпитой воды.
— Я Макс Са, мне помогают Высшие Силы, — усмехнулся на растерянный вид сатаниста. — Кстати, куда бы ты пошел, если бы я тебе даровал жизнь?
— В Будилиху, это мой дом, — негромко ответил Гранит, повторно попросив воды.
— Нет у тебя дома. Сгорела твоя Будилиха, женщины достались Сан-Техе, а сам город перешел к изгнанникам, коим я и даровал это гнездо скверны.
— Сгорела… дикие… изгнанники, — растерянно повторил Гранит.
Налив полный кубок ячменки, протянул сатанисту:
— Выпей ячменки, тебе она сейчас нужнее воды, помяни свою Будилиху.
Дрожащей рукой Гранит взял кубок и опрокинул его в рот, уткнувшись в свой окровавленный рукав. Выдохнув, глубоко втянул в себя воздух, растерянно повторяя наименование своего городка.
— Гранит, больше тебя не будут бить — тебя будут кормить и поить. Ты поедешь со мной в Берлин. Если сможешь вымолить прощение у Наты, я отпущу тебя. Хватит крови русского человека. Пойми это Никон, я дал бы ему умереть в своей постели. Но он выбрал войну, будет ему война до последнего «христовера». Что касается тебя, — ты — пешка, ты исполнитель чужой воли, зла я на тебя не держу. Богдан, отведи его в темницу, пусть местный лекарь осмотрит его раны. И пусть сходит кто-нибудь за Илсом, пора отправлять его в путь.
Гранит стоял, уже покачиваясь — крепкая ячменка на голодный желудок быстро дала о себе знать.
— Пошли, — потянул его за рукав Богдан.
В дверном проеме Гранит обернулся:
— Я сказал тебе не всё — после смерти Дитриха против Ганса ополчились многие. Ему пришлось бежать с отрядом верных ему людей, племянники Дитриха осаждают городок в двух днях пути отсюда, где Ганс укрылся со своими людьми.
— Ублюдок, — вскочил я с места, — это же самое важное! Как давно городок осаждают?
— С позавчерашнего утра!
— Богдан, — взревел я, оглядываясь в поисках своей катаны. — Быстро его в темницу, к врачу. Играй общий сбор! Пусть сюда летят Шрам и Гуран!
Прошло не больше часа, когда вся кавалерия Мехика прошла ворота Стены, покидая город. Следом шел отряд арбалетчиков и лучников, оставив в городе всего сорок воинов — спешил на помощь Гансу Мольтке.
Мольтке с тревогой всматривался горящие костры лагеря преследователей. Всё начиналось так хорошо: ему удалось склонить на свою сторону часть воинов, они штурмом взяли королевский дворец. Освобожденные из темницы Гросс, Хельмут и Берт с соблюдением всех необходимых церемоний возвели его на трон. Но недолго удалось Гансу пробыть королем: его предложение установить мирные отношения с Русами встретило яростное сопротивление со стороны Лейбница, занимавшего пост военного министра. Мольтке допустил ошибку, не казнив наглеца, и тому понадобилось всего три недели, чтобы перетянуть на свою сторону большинство Королевского Совета.