Наследие
Шрифт:
Глава 7
— Кузьма! — ещё громче проорал монах, наградив вторым ударом по плечу. Камни под моими ногами немного треснули.
— Ну что ты орёшь? — вздохнул я, опуская платок с лица. Стянув рюкзак, не поворачиваясь, протянул его Алёне. — Кузьма я, Кузьма.
Он сделал шаг навстречу, заключил меня в медвежьи объятия и зарыдал. Сдавил так, что ни вдохнуть. А у монахов, стоявших на площадке и встречающих гостей вытянулись лица, а узкие глаза приобрели размер и форму блюдец. Забыв о поручении, они поражённо таращились на нас. Клянусь, был бы на моём месте любой из мастеров, пришедших в храм,
Рыдал медведь минуты три, всхлипывая от нахлынувших эмоций. Затем отпустил меня, осторожно поставив на землю. Достав большой платок, высморкался, убрал обратно за пазуху, вытер слёзы рукавом. Вздохнул пару раз и вновь улыбнулся.
— Ты не представляешь, как я рад тебя видеть, — говорил он на русском вполне сносно, но с едва заметным акцентом.
— Уже представляю, — разминая плечо, отозвался я. — Имей в виду, разрушим храм, нам мудрец Да Цзы голову открутит.
— Зачем рушить? — не понял он. — Не надо, это хороший храм, тихий.
Я немного недоверчиво посмотрел на него. Он же спокойно глядел в ответ, никуда не торопясь.
— Не будем, так не будем. В таком случае знакомься с моими друзьями, — сказал я, по очереди представляя оставшихся у ворот. Принцессы Цао, кстати, сбежали в общей суматохе, поэтому рядом остались только Анна Юрьевна и девчонки. — Предупреждаю, руку ему не пожимать, иначе сломает. И вообще, держитесь на расстоянии вытянутой руки, хлопнет по спине — убьёт. Зовут этого злодея Свен Беккер, родом он из Любека.
— Не наговаривай, — прогудел Свен. — Женщин и детей я никогда не обижал.
— Беккер? — уточнила Анна Юрьевна. — Где-то я это имя слышала.
— Распространённая фамилия. Вряд ли то, что Вы слышали связано со Свеном, — я покачал головой. — Он номер один среди охотников на одарённых.
— В отставке, — сказал Свен, глядя в бесконечность поверх моего плеча.
— Разыскиваемый во многих странах преступник.
— В отставке, — всё тем же тоном добавил Свен.
— А ещё…
— В отставке! — отрезал он, сложил руки, как это было принято у монахов.
— В отличие от мистера Пойзона о нём действительно мало кто слышал. Ладно. Вот, я приехал, кто меня встречать будет? — спросил я, оглядывая пустой двор. — И где этот мудрец Да Цзы?
— Здесь все слабаки, кроме старика Цзы, — сказал Свен. — Они только и делают, что медитируют и с шарами играют.
— С шарами? — заинтересовалась Таша, но мама положила ей руку на плечо, посмотрела, как бы говоря, что нехорошо вмешиваться, когда разговаривают мужчины.
— Вам в этот монастырь нужно было попасть? — спросил я у Анны Юрьевны.
— К мудрецу Цзы, — кивнула она.
— Надолго?
— Как получится. Для начала неплохо бы с ним увидеться и поговорить.
— Хорошо. Только сразу скажите, когда решите свою проблему. Свен, ты в курсе, надолго они семинар затеяли?
— Семинар? — не понял он.
— Гостей надолго в храм позвали?
— А, гости, — покивал он. — Понятия не имею.
— Так, понятно. Тогда показывай наши кельи или гостевые комнаты.
— Всего семнадцать свободных комнат, три койки в каждой, — терпеливо объяснил он. — Не считая вас вошло уже пятьдесят два человека, кому-то одной койки не достанется.
— И
для нас комнат свободных уже нет, — уточнил я, на что он кивнул. — Слушай, Свен, а вам аэропорт очень нужен?— Аэропорт? — он показал пальцем на северо-запад. — Нет, мне не нужен.
— Может, порушим его немного, а? Чтобы нас быстрее из страны выгнали и больше никогда не пускали.
Он задумался. Нахмурил брови, что-то прикидывая.
— Я бы и один справился, но боюсь дорогу долго искать буду.
— Не надо, — сказал он, делая жест следовать за ним. — Пусть стоит.
Мы прошли по дворику, за которым оказался вырубленный в скале длинный проход. Судя по отсутствию сквозняка, он перекрывался или заканчивался стеной. Разгоняя мрак, к стенам крепились небольшие масляные лампы, скорее всего, медные, надраенные до зеркального блеска.
— Две недели, — бросил Свен через плечо. — Если учесть, сколько еды привезли накануне. Или неделю, если ужин будет богаче, чем обычно.
Не стал говорить, что ему на еду грех жаловаться, так как он форму совсем не потерял и даже, наоборот, стал шире в плечах. Но это скорее заслуга его характера. Голодный Свен настолько страшен, что монахи последнее отдадут, лишь бы его не сердить. А то храм может спрыгнуть со скалы стараниями голодного и злого немца.
Храмовые здания, которые мы видели во время подъёма, действительно стояли на скале, точнее, на выступах, объединённых общим фундаментом. Но помимо них внутри горы было вырублено немало помещений, превращённых в кельи и большие залы. Выглядело всё воде и скромно, но мебель деревянная, дорогая ткань на алтарях, подсвечники и религиозная атрибутика из золота. Пройдя по узкому коридору, по винтовой лестнице спустились на два яруса вниз, выйдя к коридору с рядом одинаковых дверей. Третью по левую руку Свен открыл, приглашая нас внутрь.
— Можете остановиться в моей комнате, — сказал он. — Места хватит.
Комната небольшая, на четыре кровати и четыре тумбочки. Окно вырублено в скале и закрытое старой рамой с мутным стеклом. Но что примечательно, в комнате тепло. Справа в стене над полом узкая вентиляционная решётка, откуда едва заметно тянуло тёплым воздухом. Но этого хватало не только для того, чтобы не замёрзнуть, но и комфортно выспаться. Я бы сказал, градусов восемнадцать в помещении. Свен прошёл к дальней койке, забрал сложенное на ней одеяние монаха. Убрал в тумбочку и, прихватив её, вышел из комнаты.
— Неплохо, — Таша плюхнулась на ближайшую койку, немного попрыгала на ней. — Мягко. Интересно, а душ здесь есть?
— Думаю, что они топят общую баню, в которой парятся раз в неделю, или два раза в месяц, — сказал я, усаживаясь на кровать. Что там говорили насчёт ужина? Кормить будут или опять места за столом не останется? Я не Свен, но у меня тоже настроение портится, когда голоден.
— Странный дяденька, — сказала Таша. — А вы с ним как познакомились?
— Случайно, — я расстегнул куртку и задрал рубаху, глядя на продолговатые синяки на боках. — Обнял так обнял. Меня послали его урезонить, когда он буйствовал на Тайване. Его заказчики кинули, а он взял и рассердился на них. Он весьма своеобразный человек и к нему нельзя применять обычные мерки. И он очень внимательный, замечая почти всё. Может сказать, сколько пуговиц у нас на куртках и то, что у тебя на левом ботинке шнуровка перекрещивается восемь раз, а на правом всего семь.