Наследница молний

Кейман терпеливо ждал, когда у меня закончатся силы, когда дыхание собьется, а головная боль станет нестерпимой.

– Но эта сила твоя и отказаться от нее ты уже не сможешь.

– Я стану такой же, как Оллис. Рано или поздно свихнусь.

– Сегодня ты сделала к этому первый шаг. Пока ещё не поздно остановиться.

Мне до боли в горле захотелось разреветься. Как в детстве, навзрыд, с подвываниями и рефлекторными всхлипами. Чтобы кто-нибудь, пусть не мама, пусть просто кто-то неравнодушный, обнял и пообещал, что все будет хорошо. Что у меня получится справиться с тем, что с каждым днем крепнет и мечется внутри. Что получится сдать экзамены, несмотря на буквы, скачущие по бумаге. Что получится помочь Бастиану. Что Акорион никогда не вернется и никогда меня не получит. Что этот демонов мир меня, наконец, примет.

Но рядом никого не нашлось. И я неосознанно обхватила себя руками, как маленькие дети в детских домах, лишенные матерей, укачивают сами себя,точно так же обхватив руками.

– Что вы с ним сделали? Он жив?

– Много лет назад я убил жену.

Я вздрогнула, посмотрела на Кеймана и будто бы увидела перед собой совершенно другого человека. Знакомого и неизвестного одновременно.

– Потому что она перестала видеть границу между силой и безумием. Мне пришлось всадить ей нож в спину и смотреть, как она умирает. И спрашивает, любил ли я ее. И если ты не хочешь, чтобы твоим близким пришлось сделать то же самое -молись, чтобы никто и никогда больше не увидел того, что сегодня в храме увидел я. Его больше не существует. Он засыпан землей и камнями. Сегодня ты спала у себя и понятия не имеешь, куда сбежал Джорах Оллис. Он навсегда останется пропавшим без вести преступником. Тебе ясно?

Кейман взял меня за подбородок и поднял мою голову так, чтобы поймать взгляд.

– Ясно, - глухо ответила я.

– И если я еще хоть раз услышу твои вопросы относительно сегодняшней ночи - я клянусь, Деллин, что перестану закрывать глаза на твои нарушения правил. И ты окажешься в закрытой школе. В лучшем случае. Тебе все понятно?

– Да.

– Подумай о том, что я сказал. Магия - это не красивые эффекты и не инструмент для сведения счетов. Чем больше ты позволяешь ей управлять собой, тем бли^е к тому, чтобы оказаться во власти Акориона. Страшно, Деллин, быть не физически рядом с тьмой. Страшно стать темной изнутри. Использовать темную магию не равно быть ею. Ты управляешь силой, а не она тобой. Сегодня было иначе.

И все-таки обнял. Когда я не выдержала и разревелась, Кейман прижал к себе, погладил по волосам и подарил крошечную толику тепла, на миг я снова стала маминой дочкой, обычной девчонкой, которой до слез хотелось пойти с парнем в кино, а он пригласил подругу.

Девчонка выросла, проблемы выросли вместе с ней, а слезы остались. Пролились приветом из прошлой жизни.

– Ну, все, все. Его больше нет. Акорион заперт, он никогда не доберется до тебя. Деллин, послушай. Все, что он может - это насылать сны. Это единственный способ связи с тобой, понимаешь? Отруби его. Не давай Акориону топливо. Сделай вид, что его не существует - и все. Как бы он ни бесился, как бы не пытался тебя достать, если ты сама не ступишь на его территорию, он будет беспокоить тебя не больше мухи в летнюю ночь. Больше некому слать тебе посылки и письма, некому пробираться в школу и пугать. Единственный союзник, который был на это способен, навсегда остался под школой. Сейчас я отнесу тебя в комнату и ты поспишь. А начиная с завтрашней ночи и до самого-самого выпуска ты будешь принимать сонное зелье. И я тебе обещаю, к моменту получения диплома ты забудешь его имя. Забудешь, что когда-то существовал такой бог.

– Отнесете?
– нахмурилась я. — Но я дойду...

Кейман склонил голову, чтобы к моей полной неожиданности коснуться губами моих. От второго поцелуя в жизни я ждала совершенно других эмоций. Никак не жуткой сонливости, навалившейся в один миг. Головная боль прошла, но прежде, чем я отключилась, успела подумать, как несправедливо вот так усыплять меня магией через поцелуй.

Не знаю даже, что больше несправедливо: усыплять магией, усыплять или усыплять поцелуем. Зачем вообще меня усыплять в такой момент?..

***

Он смотрел в ее глаза и чувствовал, словно горло сжимает невидимая рука. Девушка на стене была такой живой,такой манящей. и в то же время ему отчаянно не хватало ее присутствия. Хотелось ощутить тепло ее тела, впиться поцелуем в полные губы, пропустить сквозь пальцы шелковые волосы. Заполучить ее всю, целиком, вернуть свое сокровище.

Она идеальна. Он долго подбирал нужное слово, долго пытался понять, что чувствует, глядя на ее портрет напротив стола,и только сейчас понял.

Ангел. Темный ангел.

– Больше всего на свете, Лидия, я бы хотел, чтобы она сейчас была рядом. Но знаешь что? Ее нет. Она с ним. Он видит ее каждый день. Говорит с ней. Касается ее. Я уверен, что трахает. А я не могу дотянуться. Не могу коснуться моей девочки и все, что мне остается - ее портрет.

Он провел рукой по нарисованной, идеально ровной коже. Краска не такая бархатистая, он ещё помнил ощущение настоящего тепла человеческого тела.

– У нее не было ничего, я прислал ей драгоценности.

Он извлек из верхнего ящика стола кинжал с тонким серебряным лезвием. В глазах женщины на полу появился ужас.

– Ее презирали,и я дал понять, что она желанна.

Блеск металла всегда успокаивал.

– Ей сделали больно, и я бросил к ее ногам сердца всех, кто посмел встать на ее пути.

Из груди женщины вырвался сдавленный стон, последняя отчаянная мольба.

– Но я ей не нужен. Она не понимает, что будет счастливой лишь рядом со мной. Не осознает, какая сила спит внутри нее. Я могу дать ей весь мир, я могу подарить ей безграничную власть, сделать ее богиней возле моего трона. Но вместо этого.

Нож входит прямо в сердце, обрывает тонкую нить жизни. Если бы темный бог мог увидеть биение жизни Лидии, то сейчас бы наблюдал, как медленно гаснет и растворяется в воздухе тонкая ниточка души.

Но все, что ему доступно - лишь угасающий взгляд. Жалкое подобие былой власти цад целым миром. Он смотрит в затухающие зеленые глаза.

А видит совсем другие. Глаза его ангела, его богини.

Переступив через тело и брезгливо обогнув расплывающуюся на дорогом паркете лужу крови, он подошел почти вплотную к стене.

– Деллин Шторм. до нашей встречи осталось совсем немного. Ты даже не представляешь, как долго я этого ждал.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

После нескольких недель свободы я вдруг с удивлением поняла, что люблю жизнь. И даже учебу люблю,и даже Бастиан стал привычным спутником. Тем более что появлялся довольно редко.

Я спрашивала добрую сотню раз, но ди Файр так и не рассказал о том, что видел в подземелье, хотя в том, что он видел все от и до, я не сомневалась. Но с тех пор Бастиан изменился. Когда появлялся,то был немногословен и задумчив, язвил не в пример меньше и будто выпадал из реальности.

Однажды, в ответ на мою назойливость, он вдруг признался:

– У меня мало времени, Деллин. Магия не может поддерживать работу сердца вечно. Мне недолго осталось.

Почему-то от этих слов сжалось сердце. Я так часто повторяла себе, что ненавижу Бастиана, что казалось, весть о его смерти не причинит боли. Но даже мысль о ней отзывалась внутри болезненным спазмом.

– А что твоя мама? Она ничего не сможет сделать?

– Она сделала все, что могла. Не существует способа вытащить мага с того света. Хорошо, что ты не рассказала про темного бога. Если бы у меня не было цели отомстить Оллису, я бы, может, протянул сильно меньше.