Наследница моря и огня
Шрифт:
Дуак уронил лицо в ладонь.
– Свершилось. – Затем он завопил, видя, как таращится на него в изумлении островитянин: – И если ты будешь бродить, точно коробейник, по обитаемому миру и тьма, что сгубила Моргона, выхватит тебя из времени и пространства, не вздумай тревожить меня во сне, ибо я не стану тебя искать!
– Тогда пригляди за моей страной, – кротко сказал Мэтом. – Дуак, есть в Обитаемом Мире нечто, что разъединяет умы землеправителей, что беспокойно вздымается под землей – и в его движении больше ненависти, чем даже в костях мертвецов Хела. И когда оно наконец восстанет, не будет ни одной былинки в этой стране, которой
Он исчез так быстро, что Дуак вздрогнул. Наследник стоял, глядя туда, где только что был Мэтом, улетучившийся, точно язык темного пламени на ветру. Ошеломленный Кеннон пробормотал:
– Простите, простите, я и не думал…
– Это не твоя вина, – приободрил его Элийу. В лице его не было ни кровинки. Он положил руку на запястье Рэдерле. Она глядела сквозь него. Элийу обратился к Дуаку: – Я останусь в Хеле. И сделаю что могу.
Дуак провел руками по лицу и по волосам.
– Благодарю тебя. – Повернулся к Кеннону. – Можешь ему верить. Он узнает, кто сгубил Моргона и почему, и расскажет вам об этом, даже если ему придется для этого выбраться из могилы. Он дал клятву, и теперь она связывает его и за пределами жизни.
Кеннон содрогнулся:
– На Хеде все куда проще. Если что-то мертво, оно умирает.
– О, если бы так было и в Ане.
Рэдерле, не сводившая взгляда с темного неба за окнами, внезапно коснулась плеча брата.
– Дуак…
Несомая переменчивым ветром, старая ворона развернулась над садом, а затем, хлопая крыльями, полетела над крышами Ануйна к северу. Дуак следил за ней взглядом, словно был не в силах оторваться от ее умышленно неторопливого полета. Затем устало произнес:
– Надеюсь, он не допустит, чтобы его подстрелили и сварили на обед.
Кеннон с испугом посмотрел на него. Рэдерле, наблюдая, как черные крылья сминают иссиня-серые сумерки, заметила:
– Кто-то должен поехать в Кэйтнард сказать Руду. Поеду я. – После чего зажала рот руками и принялась оплакивать ученика в белом одеянии начинающего, который когда-то приложил раковину к ее уху, чтобы она послушала шум моря.
Они доплыли до Кэйтнарда за четыре дня. Море, зеленое и белое как память Илона, внесло судно ее отца в гавань вместе с пышным облаком пены и Рэдерле с радостью сошла на берег как только они бросили якорь. Она стояла, наблюдая за матросами, выгружавшими с соседнего корабля мешки, овечьи шкуры и шерсть. Чуть дальше с корабля, отделанного оранжевым и золотым, выводили мохноногих лошадей и выносили позолоченные сундуки. Наконец, привели ее лошадь, и Бри Корбетт, корабельщик ее отца, раздавая приказы команде, спустился по трапу, чтобы сопровождать Рэдерле в училище. Он бросил холодный как устрица взгляд на моряка, глазевшего на Рэдерле из-под мешка с зерном, и рот того немедленно захлопнулся. Бри Корбетт взял поводья лошадей и они медленно двинулись сквозь запруженный народом док.
– Бьюсь об заклад, это Джосс Мерле из Остерланда, – заметил он, указывая Рэдерле на низкий с широким корпусом корабль с парусами цвета сосен. – До самого гика загружен мехами. Как его не закрутило волчком в этой кадушке, уму непостижимо. А вот Холстер Талл, по другую сторону от оранжевого корабля. Прошу прощения, госпожа. Для человека, который был когда-то торговцем, очутиться весной в Кэйтнарде – это все равно что спуститься в винный погреб твоего отца с пустым кубком. Не знаешь, куда глядеть.
Рэдерле слабо улыбнулась, лицо повиновалось
с трудом, и она поняла, как давно этого с ней не случалось.– Я не прочь о них послушать, – вежливо сказала она, так как знала, что ее молчание в минувшие дни тревожило корабельщика. Перед ними у сходен оранжевого с золотым корабля щебетала стайка молодых женщин. Их нарядные длинные платья, поблескивая, развернулись на ветру. Они оживленно указывали друг дружке то туда, то сюда, их лица сияли от возбуждения, а голоса звенели. Улыбка Рэдерле стала щедрее.
– Этот оранжевый корабль, он чей?
Корабельщик приоткрыл рот и тут же, нахмурившись, закрыл.
– Никогда раньше его не видел. Но готов поклясться… Нет, быть такого не может.
– Чего?
– Стражи Моргол. Она так редко покидает Херун.
– Стражи? Где они?
– Да вот эти молодые женщины. Хороши, как цветочки. Но покажи любой из них палец и пролетишь над водой полдороги к Хеду. – Он тут же смутился и прочистил горло. – Прошу прощения.
– И о воронах тоже лучше не болтай.
– Не буду. – Он медленно покачал головой. – Ворона. А ведь я бы сам доставил его, если бы потребовалось, по морю и вверх по Осе до горы Эрленстар.
Она обошла ненадежное сооружение из винных бочонков. Внезапно ее глаза скользнули по лицу Бри.
– Это правда? Ты бы довел отцовский корабль до самых верховьев Осе?
– Да нет же. Нет на свете корабля, который смог бы одолеть перевал со всеми его стремнинами и водопадами. Но я бы попытался его отвезти, попроси он меня.
– Как далеко мог бы он доплыть на этом корабле?
– До Краала морем, затем вверх по реке Зимней до ее слияния с Осе и Исига. Но это довольно медленное путешествие: вверх по реке, особенно весной, когда снега тают и талые воды устремляются к морю. И киль понадобился бы покороче, чем на корабле твоего отца.
– О…
– Она широка и спокойна, эта Зимняя, – на первый взгляд. Но может так сдвинуться за год, что иногда готов поклясться, будто это какая-то другая река. Она вроде твоего папаши – никогда наверняка не знаешь, что выкинет. – Он густо покраснел, но она лишь кивнула, любуясь лесом весело покачивающихся мачт.
– Хитро.
Когда они добрались до улицы, то оседлали коней и поскакали через суматошный город дорогой, вившейся над белыми пляжами, к древнему училищу. Там на траве расположилось несколько учеников. Они читали, подперев подбородки кулаками; никто из них не удостоил гостей взглядом, пока Бри каким-то особенным образом не постучал в дверь. Ученик в красном раздраженно открыл им и довольно резко спросил, в чем дело.
– Мы пришли повидать Руда из Ана.
– На вашем месте я бы поискал его в таверне. Наверняка он в «Пропащем Матросе», что у верфи, или в «Королевской Устрице»… – Тут он увидел Рэдерле, высившуюся в седле позади корабельщика, и шагнул к ней.
– А, Рэдерле. Прости. Не хочешь зайти и подождать?
Тут она вспомнила имя худощавого рыжего загадочника.
– Тес. Я тебя помню. Ты учил меня свистеть.
Его лицо расплылось в довольной улыбке.
– Да, я был в синем, как Не-Совсем-Новичок. А ты… Ты… Вот что, – добавил он, покосившись на корабельщика. – В библиотеке Мастеров пусто, если вам угодно подождать.
– Нет, спасибо, – сказала она. – Я знаю, где «Пропащий Матрос». Но где «Королевская Устрица»?
– На улице Резчиков. Помнишь, там был кабак «Глаз Морской Ведьмы»? Это он.