Наследница

У входа в школу висел большой отретушированный портрет Юлии Борисовны, перечеркнутый траурной лентой. Вере показалось, что покойная библиотекарша смотрит сурово и осуждающе. Она опустила голову и торопливо скользнула внутрь.

Похороны уже состоялись: Семен Сергеевич пригласил Веру к трем часам. В здании школы было безлюдно: летний школьный лагерь по понятным причинам не работал, экзамены и консультации отменили. Вера шла к кабинету директора по гулкому пустому коридору, мимо одинаковых белых дверей с табличками «Кабинет математики», «Кабинет географии», «Кабинет химии».

Семен Сергеевич был по обыкновению радушен, но печален и растерян. Он рассказал Вере, как прошли похороны, перечислил, кто на них был, хотя ни одно имя, кроме Пашиного, не было ей знакомо. После бегло просмотрел Верины документы, рассказал об условиях работы и выжидательно уставился на нее.

Что она могла ответить? Работа с девяти до шести, обед с часу до двух. Выходные — среда и воскресенье. Отпуск, больничные, праздники — в рамках Трудового кодекса. Зарплата даже чуть больше, чем Вера получала сейчас. Все отлично. Кроме одного. Семен Сергеевич чутко уловил ее настроение и проницательно заметил:

— Вера Владимировна, вам неловко оттого, что вы займете это место в результате смерти Юлии Борисовны?

— Да, — не стала отпираться Вера.

— Вы же понимаете: школа не может оставаться без библиотекаря. Кто-нибудь рано или поздно займет эту должность. Так почему не вы?

— Почему не я, — задумчиво повторила Вера, теребя ремешок сумочки, и добавила после небольшой паузы:

— Спасибо, Семен Сергеевич. Я согласна.

— Вот и отлично. Не сомневаюсь, мы сработаемся. Приходите в понедельник, — проговорил он и встал из-за стола. Вера последовала его примеру.

— Напишете заявление, принесете ксерокопии вот этих документов, — он протянул Вере бумажку со списком. — Желательно, чтобы двадцатого, через понедельник, вы приступили к работе. Дела вам, к сожалению, принимать будет не у кого, но вы умница, опытный человек, разберетесь.

— Разберусь, Семен Сергеевич, — пообещала Вера.

Она уже выходила из школы, когда в сумочке завибрировал телефон. Высветившийся номер принадлежал Витьку. Вера сразу все поняла, сердце рухнуло куда-то вниз.

— Витя, — тонким голосом произнесла она.

— Светы больше нет.

Он заплакал тихо и горько, как обиженный ребенок.

Глава 13.

С похорон и поминок Вера вернулась в субботу, поздним вечером. Она с трудом вспоминала, как добралась домой: в голове стоял тяжелый мутный туман, покрасневшие, опухшие глаза болели от слез. Это были вторые похороны в ее жизни. Но когда умерла мама, Вера не чувствовала такого отчаяния и давящего одиночества. Они с матерью никогда не были особенно близки, не слишком понимали друг друга. Мама держалась отстраненно, замкнуто, была скупа на похвалы, никогда не говорила с дочкой по душам и не пускала в свой мир. К тому же рядом был Марат, и Вера оставалась не одна на свете.

Теперь, когда не стало Светы, у нее не было ни одного по-настоящему близкого человека. Нестерпимо хотелось увидеть Марата, поплакать у него на плече, но это было невозможно. Он, конечно, знал о случившемся, но не пожелал даже телефонным звонком поддержать бывшую жену.

Ночь перед похоронами Вера не спала. Сразу после Витиного звонка, помчалась в Казань, помочь в скорбных делах. День пролетел в хлопотах, а ночь они с Витей и сестрой Светы, Наташей, провели возле гроба. Молились, вспоминали и плакали, плакали, плакали. Витек убивался больше всех. Он остался вдовцом с маленькой дочкой на руках, но не это мучило несчастного сильнее всего. Его сжирала вина. Раз за разом Витек клял себя за то, что по пьянке бил Свету, заставлял плакать и страдать.

— Она девчонка против меня, у меня руки-то — во! — Он тряс огромными кулачищами. — А я ее… Бляха, не мог сдержаться! Она скажет что-то, ну и … Дурной, когда пьяный! Трезвый никогда!.. Я ж люблю ее! Она знала, Наташ, знала! Терпела, прощала меня. Всегда прощала. Покричит, пообижается и простит. Всё меня «Витенька, Витенька»… А я, скотина, — бессвязно бормотал Витек и снова принимался плакать.

Вера никак не могла поверить, что Светы больше нет. Все ждала, что дверь вот-вот откроется, и войдет хозяйка этой крошечной квартирки. Казалось, только вчера они болтали за жизнь, тормошили Ксюшку, носились по магазинам, обсуждали соседей, моду, рецепты и сериальных героинь. А сегодня исхудавшая восковая Светка, строгая, далекая, красивая и чужая, лежит в гробу, поставленном на четыре табуретки. И Верины заботы ее больше не занимают.

Весь вечер приходили какие-то люди, смотрели в мертвое Светино лицо с маленькой складочкой у бровей, вздыхали, охали, всхлипывали, с любопытством украдкой глазели на Светкины вышивки, развешанные по стенам, шептались, гладили Свету по ногам (чтоб не являлась навещать), и уходили прочь. Не хотели задерживаться надолго: их ждали собственные дела. Уносить с собой чужое горе было не с руки — своего добра хватало. Светкина жизнь и сама Светка были бесстыдно выставлены напоказ, а люди все шли и шли, обсуждали и переговаривали, забирали еще одну частичку короткого Светкиного бытия.

В день похорон на раскаленное небо неожиданно набежали маленькие серые тучки, похожие на пушистые пуховые варежки, и пошел дождь. «Это хорошо, к добру!», — важно кивали старухи в толпе.

Когда гроб стали заколачивать, Вера окончательно поняла, что подруги больше нет. Отныне она будет находиться в другом, неведомом месте. Молотки стучали, и в этом бьющем по нервам грохочущем звуке было что-то бесповоротное и безвозвратное. Вере стало страшно. Страх лег на дно души холодным камнем. Давил, мучил, мешал дышать.

Вера долго сидела на кухне своего дома в Корчах. Совсем стемнело, но она не могла заставить себя встать и включить свет. Где-то далеко сверкал и переливался огнями большой город, стремительно летели, пронзая ночь светом фар, нарядные автомобили. Здесь, в деревне, было глухо и тихо. «Меня словно заживо похоронили. Вместе со Светкой».

Заиграла знакомая мелодия из «Титаника», на маленьком экранчике высветилось «Семен Серг».

— Добрый вечер, Вера Владимировна. Простите, что беспокою, хотел узнать, как вы уладили дела с предыдущей работой.

— Здравствуйте, Семен Сергеевич, — заторможено ответила Вера, — все в порядке, не волнуйтесь. Трудовую получила. В понедельник приду, напишу заявление, как договаривались.

Вера кое-как выкроила пару часов, чтобы сбегать в институт. Встречаться и говорить ни с кем не хотелось, но Гуля и Аня, конечно, были на месте. Узнав, что случилось, они дружно повздыхали над ранней Светкиной смертью, поджали губы, покачали головами, как требовали приличия. Увольнением Веры обе, кажется, искренне огорчились. Удивились, с чего это вдруг? Пообещали друг другу не пропадать, созваниваться и видеться, прекрасно понимая, что это их последняя встреча. Помимо работы, девушек ничто не связывало. А не будет совместного труда, корпоративов и обедов, и говорить станет не о чем.