Наследник чародея. Вот и кончилось лето. Книга вторая
Шрифт:
Я рассказал.
– И вот эти, - добавила maman. – Кагэбэшники.
– Ага, - согласился я.
– Ну и что теперь нам с тобой делать?
Я пожал плечами.
– До конца каникул еще почти месяц. Может, в деревню поедешь? Отсидишься там, а?
– А ты?
– А я здесь, - усмехнулась maman. – У меня всё-таки работа… В общем, решай. На выходных можем скататься!
Перед сном я опять решил помедитировать. И опять погрузился в серебристое нечто. Наставника не оказалось.
После астральной тренировки я снова оказался
***
На следующий день maman ушла на работу, а я, как проснулся, уже по привычке, рванул на стадион. Совершив традиционные пять кругов, сделав три подхода по 25 подтягиваний, два по 30 отжиманий от скамейки, побежал обратно.
У «цыганских» домов кипела работа. На собранных лесах вокруг домов суетились штукатуры, на крыше ковырялись кровельщики, меняя старый шифер.
«Вот кому-то повезет с квартирой!» - подумал я. Квартиры в этих сталинского типа домах были роскошными: потолки под три с половиной метра, кухни по 12-14 «квадратов», индивидуальные колонки. Как их цыганам «подарили», по чьей попустительности?..
«Вот бы отцу здесь хату дали бы!
– мелькнула мысль. – А то будут с грудничком мучиться в гостинке!»
– Молодой человек! – здоровенный, амбалистого вида, мужик перехватил меня у самого подъезда. – Можно вас на минуточку?
Я непроизвольно от неожиданности отскочил. Мужик стоял за кустами, словно прятался. Я его практически не видел до последнего мгновения.
– Чего вам? – я поймал себя на мысли, что стою в традиционной самбистской стойке: корпус чуть наклонен, руки на уровне груди, кисти расслаблены.
– Нет, нет, нет! – мужик протянул руки вперед, раскрыв ладони. – Вы меня неправильно поняли. Мне с вами поговорить надо!
Я выпрямился, опустил руки. Надо же, чёрт возьми, какая реакция-то у меня! Я быстро оглядел его: на вид лет 40, рост больше двух метров, плечи раза в два шире, чем у меня. Да и ручищи тоже будь здоров. Такими только подковы гнуть!
Агрессии в ауре не наблюдалось. Я отметил, что магическое зрение «включилось» само собой, без всякого понуждения.
– Я – Фокин Иван Петрович, - представился амбал. – Отец Леонида.
– Какого Леонида? – не понял я.
– Вон того! – он махнул рукой в сторону дальнего подъезда. Я взглянул и хмыкнул. У дальнего подъезда на скамейке сидел не кто иной, как Фога. Фога!
– Может, присядем? – предложил я. – Какой у вас ко мне вопрос, Иван Петрович?
Мы присели на скамейку возле нашего подъезда. Старушек наших еще не было. Рано.
– У вас с ним позавчера конфликт был, - начал Фокин.
– У нас? – саркастически хмыкнул я. – Он рассказал, при каких условиях этот самый конфликт случился?
Мужик вздохнул.
– Сказал… Я ему ремня, конечно, всыпал…
– Ремня? – удивился я. – Ваш сынок попытался совершить грабеж. Причем сам выступил организатором преступления. Преступления! А вы – ремня…
– Да я понимаю, -
амбалистый мужик стушевался. Со стороны это выглядело по меньшей мере смешно.– Вы извиниться что ли пришли? – продолжал я. – А что он сам не подошел?
– Он вас боится! – сообщил отец Фоги. – Я его еле-еле сюда притащил. Чуть ли не за шкирку. Так он всё равно к вам подойти отказался. Извините за выражение, чуть не обоссался!
– Ладно, - отмахнулся я. Странно, неужели «ночной кошмар» так долго действует? У него же длительность в зависимости от вложенной силы максимум час! Я удивленно почесал затылок. Или я на этот конструкт магии Разума наложил еще и свою «команду-установку»? Как жалко, что с Герисом нельзя посоветоваться!
– Я, извините, не об этом, - Фокин просительно посмотрел на меня. – Вы там у них отобрали…
– Что отобрали? – я снова улыбнулся. – Я ничего у них не отбирал!
– Ну да, ну да, - согласился Фокин. – Они сами отдали!
Он замялся, потом решившись, словно прыгая в воду, выдал:
– Там нож был кованый, самодельный. Очень острый.
Я молчал. Амбал продолжал:
– Этот нож наша семейная реликвия. Он передается из поколения в поколение уже больше двух веков. Его выковал наш предок. Я хотел бы, чтобы вы его нам вернули. Я готов заплатить, сколько скажете.
Я озадаченно почесал затылок. Потом осторожно, взвешивая каждое слово, сказал:
– А вы в курсе, что этот нож обладает определенными свойствами? Хотя, конечно, в курсе, если он ваша реликвия.
Возвращать кинжал мне не хотелось, очень не хотелось!
– Вы увидели? – спросил Фокин. – Вы это поняли?..
Он замялся, потом всё же спросил:
– Вы колдун?
– Ну, не совсем, - уклончиво ответил я.
– Наш предок, который отковал нож, - пояснил Фокин. – Был колдуном. Он его сделал для себя. К сожалению, в нашей семье больше не родилось никого с такими способностями. Нож передавался от отца к старшему сыну.
– А этот… - он недовольно показал в сторону Фоги. – Отпрыск мой, взял и таскал его без моего разрешения. Да еще, как оказалось, ручку ему сделал...
Он хотел сплюнуть, но сдержался.
– Понятно! – отозвался я. – Интересно, а почему он меня не режет. Матушка моя порезалась, а у меня он через кисть проходит и ни крови, ни пореза не остается. Почему, не знаете?
– Что? – Фокин вскочил, навис надо мной. – Он вас не ранит? А вы раньше об него не ранились?
– Когда у них отобрал, порезался, - пожал плечами я. – Кровь сразу впиталась в клинок.
Фокин поморщился, вздохнул, махнул рукой.
– Вот почему он не вернулся! Он вас признал. Эх!
– Что? – опять не понял я.
– Нож вас признал за хозяина! – повторил Фокин. – У него свойство такое: никогда не теряется, всегда возвращается к хозяину. У нас он всё время возвращался в ножны.
Фокин вытащил из кармана ножны из толстой черной кожи.
– Он всё время возвращался сюда. А тут вдруг не появился.
Он снова с досадой вздохнул, протянул ножны мне.
– Держите. Теперь он ваш, вы его хозяин. Извините. До свидания!