Наследник для врага

Но всё равно переживаю, что что-то изменится. Вот, привыкла к тому, что буду воспитывать малыша одна. А Ян с шумом и оружием ворвался в мою жизнь.

— А ты переживала, — мужчина улыбается, оставляет жгучий поцелуй на скуле. — Сейчас оденешься потеплее и поедем на каток. Но с одним условием.

— Каким?

— До этого ты мне расскажешь, что происходит в твоей голове. Правду, золотко. Иначе из дома не выйдешь.

Глава 25. Ян

Может, золотко и могла кого-то обмануть. Профессионально держит себя в руках, почти не выдает своего состояния. Но эти глаза, обворожительные и грустные… Они сдают хозяйку без вариантов.

Я даю Соне время обдумать до квартиры. В любом случае, нужно вернуться и переодеться. Никто не готовился к долгой прогулке и чертовому катку. Поэтому у девчонки есть шанс всё обдумать.

А сам пытаюсь понять, что именно ей взбрело в голову. Из-за подруги своей расстроилась? Когда Катя убегала, сверкая пятками, ничего такого не было. Или да?

Не привык гадать и разбираться в женской психологии. Вера всегда открыто высказывала претензии, сразу, не давая объясниться. Палила, а я отстреливался.

Соня же…

Торможу свои мысли, сдерживаюсь. Потому что Соня и Вера практически не похожи между собой. Не хорошо, не плохо. Разные, и этого достаточно.

Довольно их сравнивать, потому что ничем хорошим это не закончится. Вера мертва, Соня здесь. И никому не будет лучше, если в моих мыслях будет неразбериха.

— Я переоденусь и можем ехать, — девчонка забегает в квартиру, скидывает шарф на вешалку. — Пять минут.

— Соня.

— Что?

— Не можем мы ехать.

— Ян, не надо. Ладно? Это просто мои мысли, никого не касаются. Ты обещал прогулку и… Что ты делаешь?

Хмурится, когда я наступаю. Вжимаю золотко в стену, поглаживаю её живот. Чувствую, как малый пинается. И это чертовски офигенное ощущение. Оно стоило всего.

— Волков, держи руки при себе.

— Почему это?

— Потому что… Из-за тебя я нервничаю. А как хорошая мама, я не должна вредить ребенку. И…

— Золотко, ну твою же…

Выдыхаю с хриплым смешком, прижимаюсь к девчонке ближе. Упираюсь лбом в её, обхватываю лицо. Мозги крутятся, но не нахожу ни одного адекватного аргумента.

Провожу пальцами по чувственным губам, не могу сдержать улыбку. Соня даже хмурится так, что целовать хочется. К черту каток и прогулку, спортом можно и здесь заниматься.

— Я правильно тебя понял? — рассматриваю её напряженное лицо, провожу рукой по талии. — Ты обиделась на то, что я назвал тебя хорошей мамой? С каких пор это перестало быть комплиментом?

— Ни с каких. Пусти меня, Волков, мне нужно переодеваться. Комплимент оценила, приняла. Что ещё?

— Мы не сдвинемся с места, пока ты не объяснишь. Я не шучу, Соня. Стоим на месте.

Упираюсь ладонями в стену, отрезая девчонке пути к побегу. Внимательно слежу за её состоянием, чтобы не слишком напрягалась. Но я тоже упрямый и привык получать то, что хочу.

Это со своими мальчиками в универе Соня может строить главную. Играть в «угадайку» и прочие радости молодежи. Но я привык к другому. Четко, по факту.

Девушка мнется, неловко отводит взгляд. А я пользуюсь возможностью. Касаюсь губами подбородка, ползу выше. Золотко упрямо поджимает губы, прячет их от меня.

— Я устала, — новая попытка, которая вызывает улыбку. — Тебе мне не жаль?

— Жаль, очень жаль. Пошли тогда, приляжешь. Отдохнешь день или два…

— Ян, ты обещал мне!

— Так ты ведь устала.

— Как же я, — толкает меня в плечи, бьёт хрупкой ладошкой по груди. — Тебя. Ненавижу. Достал. Достал ты меня, Волков. Я сама могу решать, что мне делать и говорить. Может, ты привык к другому. Но я не буду слушать твои приказы, ясно тебе?

— Облачно.

Соня хмурится, явно не понимает шутки. А затем качает головой, смотрит, как на дебила. В детстве постоянно подобное придумывали, с юмором у меня не очень.

— Ну же, девочка моя, — захожу с другой тактикой, покрываю лицо поцелуями. Глажу талию, руки, ловлю судорожный вдох. — Что не так? Почему тебя обидело то, что ты хорошая мама? Ты же хорошая, справляешься. И без меня бы чудесно справилась, только я уходить не планирую. Ну что такое?

— Единственное, почему ты хочешь меня забрать, мои материнские качества? — выпаливает, когда ладонь пробирается под её кофту. — И думаешь, что это нормально?!

— Думаю, Сонь, что ты преувеличиваешь.

— Разве? Ты…

— Я сказал, что не хочу тебя отпускать. А ещё сказал, что верю тебе и ты хороший человек. И да, за материнство тоже сказал. Но ты услышала только одно.

— Я не… Ты не говоришь.

— Чего не говорю, золотко?

— Что ты ко мне чувствуешь, чего хочешь. Кто я тебе? Просто девчонка, которая забеременела и заменяет твою жену? Случайная любовница? Временная девушка, пока мы обязаны жить вместе? Я хочу знать, любой ответ. Просто скажи.

Если всё было бы так просто.

Соня просит ответ.

А я молчу.

— Ясно.

Соня выдыхает, старается протиснуться мимо. Но ловлю обратно, сцепляю ладони замком на её пояснице. Упирается в меня руками, животом, пространства не хватает.

— Ян!

— Погоди, золотко. Ты когда вопросами сыпешь, дай хоть время всё обдумать. Или проще самой всё решить и не слушать? Уже накрутила себя, да? Сразу спросить слабо?

— А слабо сразу сказать нормально?

Усмехаюсь. Дерзкая и хрупкая, удивительное сочетание. Надавливаю на плечи девчонки, заставляю сесть на пуфик. Вот и зачем выбирать ботинки с такой шнуровкой, если нагибаться уже не можешь?

Присаживаюсь возле Сони, вожусь с застёжками. Та хмурится всё сильнее, но в одном ботинке далеко не убежишь. А я подбираю слова, чтобы всё объяснить нормально.

— Ты дочь моего врага, — начинаю издалека, провожу пальцами по тонкой щиколотке. — А ещё мать моего ребенка. Это правда, Соня, так и есть. А ещё ты… Просто моя. Выбери любое определение, которое тебе нравится: девушка, любимая, заноза в сердце. Отпускать я тебя не планирую, хочу, чтобы была рядом.

— Рядом как кто?

— Как моя девушка, — выдыхаю, кто-то не может без конкретики. — Не случайная, не временная. Сонь, я перед тобой на коленях, буквально. Представляешь, как отреагировали бы пацаны из детдома на такое? Волков и на коленях перед девчонкой, обувь помогает снять. Сам бы ржал с другого, что каблук. А сейчас не смешно.