Наследник для врага

— Очень. Ты не устала?

— Нет!

— Точно? Спать не хочешь?

— Нет.

Вздыхаю, принимая этот ответ. Карина — сплошное «нет». По сути, это и было её первое слово. Никаких «мам» и «дай». Четко и ясно, с первых звуков показывая характер.

Не отпускаю дочь обратно в воду, заставляя немного погреться на солнышке. Малышка супится, но устаивается шезлонге рядышком. Высыпает свои ракушки на полотенце, перебирает.

А я смотрю на неё и в каждой черточке вижу Яна. В нахмуренных бровях, в поджатых губах. То, как отводит взгляд, что-то решая. Полная копия, от и до. От меня ничего не досталось, только группа крови.

Кажется, я расплакалась от облегчения, когда узнала, что у дочери тоже отрицательная и никакого резус-конфликта не будет. Это значило безопасность, отсутствие проблем.

И то, что Карина вылитый Волков — меня ни капли не расстраивает. Знаю много мам, которые причитают за подобное. Они рожали, страдали, а дети ничего от них не взяли.

Но я наслаждаюсь. Рассматриваю дочку, любуюсь. Вечное напоминание, кто её отец, приятное напоминание. Пусть было много ошибок, неприятных моментов, тяжелой и гнусной истории… Это всё равно отец моей малышки.

И я рада, что она похожа. Даже вздыхает точно так же, с тоской посматривая на море. А потом на меня, ожидая разрешения. Если с Яном я ещё могла спорить, то сейчас сдаюсь.

— Можно уже, мам?

— Сначала крем.

— Фу.

Дочь морщится, но поддается. Подставляет круглое личико, пока наношу солнцезащитный крем. Не дает размазать тщательно, срывается с места и несется к волнам.

А я ничего не могу сказать.

Для пятилетки она слишком хорошо манипулирует мной.

Черт, больше пяти лет прошло с момента, как я взяла на руки свою малышку. Боялась рожать, справлялась в одиночку, и только шутки знакомого персонала спасали.

Но это того стоило, стоило всего. И влюбленности в своего пациента, и последующих испытаний. Главное то, что сейчас всё хорошо. Я закончила учебу, нашла работу в прекрасной клинике. Живу возле моря, что позволяет совмещать смены и отдых.

Всё сложилось так, как должно было.

Даже если несколько лет назад мне казалось, что жизнь разрушена.

Мне часто снятся кошмары о той ночи.

Единственной ночи, которая перевернула всё, поставила точку.

Как стояла на улице, дрожала из-за выстрела, оплакивала смерть отца. И не могла понять, почему эта глупая вражда была для Яна важнее. Неужели в этом весь смысл его жизни? Месть, разборки, кровь. Убийства просто потому, что он может. Не значить ничего для любимого — слишком сильное испытание, чтобы выдержать без боли.

Но я знала, какой мужчина. А он знал, какая я.

Не всегда любовь может исправить всё.

— Карина, не заходи далеко! — прикрикиваю, когда вода почти достигает пояса.

Дочь показывает мне большой палец вверх, давая понять, что услышала меня. Возвращается чуть назад, играя с волнами. Только научилась плавать без поддержки, а уже хочет на глубину. Без разбора, без подстраховки.

Ещё одна схожесть в копилку.

Касаюсь обручального кольца на пальце, кручу его, успокаиваясь. Немного сдвигаю украшение, чтобы не оставалось белой полоски. И не могу оторвать взгляда от поблескивающего бриллианта.

Мне всегда казалось, что в двадцать пять быть замужем и иметь детей — слишком рано. Но ничего, вышла замуж более трех лет назад и пять лет назад родила свою дочь. И чувствую себя счастливой.

Тихая, спокойная жизнь — именно то, что мне было нужно.

Проверяю время, когда солнце начинает припекать. Скоро нужно будет возвращаться домой, чтобы не сгореть. Вот только мой муж где-то пропал, так и не дойдя до пляжа.

Хочу позвонить и узнать, всё ли хорошо. Но успеваю только вздрогнуть от прохладной воды, которую на меня выливают.

— Карина!

— Ты такая смешная, — дочь смеётся, а после визжит, когда её подхватывают на руки и кружить. — Папа, нет!

— Да.

Муж смеётся, поглядывая на меня. А таю от этого взгляда, словно мороженное под июльским солнцем. Тяну к себе на руки маленького Давида, который сонно трет глаза.

Ясно. Кто-то решил проспать всё утро.

Когда я оставляла двух мужчин в квартире, то думала, что они придут через час. Но сын никогда не был ранней пташкой, как его сестра. Мог всю ночь устраивать концерты, а днем спокойно спать.

— Привет, — щурюсь от солнца, подставляю щеку под поцелуй. Даже этого хватает, чтобы дети протянули синхронное «фу». — Выспались?

— Да, — мужчина отпускает Карину, позволяя той отбежать подальше. — А потом Давид захотел посмотреть на кошку, и мы застряли на минут двадцать. Как вы тут?

— К маме приставал какой-то дядя, — дочь выпаливает, даже не краснея. — А она мне купила мороженное. Вот!

Смеётся и тянет за собой брата строить песочный замок. Я знаю, что это лишь уловка. Пока Давид будет копаться в песке, Карина будет постоянно в воде. Знаю, но не спорю.

Потому что мой муж выглядит слишком обеспокоенным.

— Дядя, значит, да? — практически рычит, упираюсь коленом в шезлонг. — Ничего не хочешь мне рассказать?

— Это мужчина с моей больницы, ничего особенного. Поблагодарил за помощь, я спросила, как он себя чувствует. Нет повода для беспокойства, он всего лишь пациент.

— Я тоже им был.

— Ага.

Прикасаюсь ладонью к его лицу, провожу по легкой щетине. Не могу удержать в себе улыбку, тянусь за поцелуем. Нахожу теплые сухие губы и чувствую, словно тону.

— Играешь с огнем, золотко, — выдыхает, обжигая своим дыханием. А после притягивает к себе, крепко сжимая в объятиях. — Не страшно?

— Да ни капли. Ты не такой и страшный волк.

Подмигиваю и поднимаюсь на ноги. Разгоряченный песок жжет ступни, пока я спешу к детям. Падаю рядом с ними, помогаю выстроить ещё одну башенку. Всё что угодно, лишь бы сбежать от рычащего мужчины.

Только Ян не отстает, присоединяется к нам. Карина закатывает глаза, ведь больше сбежать в воду не получится. Но быстро включается в новую игру, рассказывает что-то брату.

А мы с мужчиной смотрим друг на друга.

Мне часто сняться кошмары о той ночи.

Единственной ночи, которая перевернула всё, поставила точку.

Только в кошмарах я всегда одна, потерянная в темноте. А в реальности оказалась в любимых объятиях быстрее, чем успела испугаться. Слышала его дыхание, пыталась бороться с собой.

А всё рухнуло в пропасть, когда я узнала, что Ян не выстрелил в моего отца. Пустил пулю в полоток, был вне себя от злости, но не перешел финальную черту.