Наследник из Калькутты(изд.1958)
Шрифт:
– Марсельская полиция может искать сколько угодно этого интересного немца, – отвечал Том весьма хладнокровно. – Они могут отыскать только синьора Маттео Вельмонтеса, но и этот испанский синьор остережется от излишних встреч с полицией. Итак, отцы-иезуиты перерезали Алексу Кремпфлоу горло? Видимо, они здорово озабочены, чтобы наследники графа д'Эльяно не были обнаружены. Однако у этого патера Фульвио верные слуги, а добрый доктор Буотти ходит по очень тоненькой дощечке, не ведая, что под нею бездна.
– Нужно проследить за убийцей, – сказал Дик. – Вероятно, Луиджи Гринелли отправится из Марселя назад в Венецию. Свое дело он сделал
В этот миг во двор заглянула смуглая востроглазая рожица. Мальчишка сунулся к окну и… разглядел на стенном гвозде матросскую шапочку Томаса с «Эльмионы». Антони Ченни наклонился к своему «посланцу», и тот торопливо зашептал:
– Дядя, адрес того купца – гостиница «Голубая Рона». Только он уже нанял верховых лошадей и провожатого на Север. Давайте мне мои франки, а сами вы… – Тут мальчишка еще понизил голос, притянул голову Антони к себе и, скосив глаза на шапочку, прошептал на ухо своему «заказчику»: – Сами вы мажьте пятки салом! Портовая полиция искала в таверне «Три апаша» матроса с «Эльмионы», который ночью зарезал богатого англичанина…
Томас Бингль тоже подошел к окну и слышал слова мальчугана. Он добродушно ущипнул паренька за ухо:
– У твоей матери есть один чертовски смышленый ребенок! И если он скажет нам, где можно побыстрее достать четырех добрых лошадей…
– Лошадьми торгует старый папаша Ридо, барышник. Это за две улицы отсюда… Слушай, дядя, тот флорентинец, купец, наверно, поедет по авиньонской дороге…
Снабдив мальчишку поощрительным подзатыльником вместе с дополнительной монетой, Томас Бингль предложил Джорджу, Дику и Антони, не теряя ни минуты, отправиться к барышнику за лошадьми…
…Ночью около деревянного креста на большой дороге между Марселем и Авиньоном четверо мужчин в полувоенных костюмах, треуголках и при шпагах, с нетерпением ждали восхода луны. Но тучи заволокли небо, и дорога была темна, точно она шла в подземелье. Чтобы оставаться незамеченными с дороги, не нужно было даже прятаться в кустах.
– Придется останавливать всех проезжих подряд, ребята, – шепнул Томас Бингль. – Хорошо, что вы достали фонарь со щитком. Кто-то едет, друзья!
К придорожному кресту приближался экипаж. Среди путешествующих в нем господ оказался один чиновник, который довольно подозрительно отнесся к «проверке документов»: французский язык Антони Ченни, а тем более обоих братьев Бингль был далек от совершенства, и только один Дик, обязанный своим произношением миссис Милльс, урожденной Камилле Леблан, мог с грехом пополам сойти за француза.
Следующая группа путешественников ехала верхом. Их было двое. Первый из опрошенных оказался марсельским крестьянином Жаком Перше, второй – купцом из Флоренции Микелем Альбанти.
«Офицер» в треуголке, Антони Ченни, ухватился за повод лошади, на которой сидел купец.
– Именем закона я арестую вас по подозрению в убийстве!
Купцу Микелю Альбанти осталось только покорно слезть с лошади; однако при этом он довольно громко выражал свое возмущение по поводу произвола местных властей.
«Полицейские» связали купцу руки и разрешили ему снова сесть на лошадь. «Патруль» повел задержанного купца и его провожатого по дороге в сторону Марселя. Один из патрульных держал в поводу четырех коней, принадлежавших «полицейским». Голос этого «патрульного» показался купцу подозрительно знакомым.
Во мраке, на расстоянии половины
лье [127] впереди, уже замелькал фонарь придорожного трактира, когда луна проглянула сквозь просвет в облаках, позволив арестованному купцу отчетливо разглядеть физиономию матроса Ханса Вилли Таумеля.127
Старинная французская мера длины, равна 4,5 километра
Друзьям осталось неизвестным, узнал ли путешественник остальных соседей по «Эльмионе» или вид одного Ханса Вилли вызвал у «купца» роковой прилив решимости, только все последующие события произошли почти мгновенно и заняли не больше полминуты.
«Флорентийский купец» сумел освободить на ходу свои скрученные руки и достать из переметной сумы запасной пистолет. Он выпрямился в седле, с силой пришпорил коня и дернул его в сторону. Добрая лошадь взвилась на дыбы, вырвала повод из рук Антони Ченни, перемахнула через придорожную канаву и сломала изгородь чьего-то виноградника. Оттуда грянул пистолетный выстрел, и Антони Ченни, охнув, стал клониться к земле. Дик Милльс, державший наготове пистолет с граненым стволом, наугад выстрелил в кусты и услышал впереди шум падения тела с лошади.
Тем временем Джордж Бингль стащил с коня второго всадника, Жака Перше. Тот не делал видимых попыток к бегству и был сильно напуган. Антони Ченни, раненный в ногу, лежал поперек дороги. Дик Милльс, вышел из виноградника на дорогу.
– Кто из вас ранен? – спросил он, но уже сам различил распростертого на дороге Антони. – Нужно быстрее убираться.
Друзья перенесли Антони в кусты, помогли пленнику, у которого руки были связаны, перешагнуть канаву и спрятали коней в нескольких шагах от дороги.
– Что с тем? – спросил Том.
– Убит, – отвечал Дик.
Том и Дик осветили фонарем тело Луиджи Гринелли. На груди убитого оказалась сумка. В ней лежал запечатанный пакет, обернутый в тряпицу.
Не тронув печатей, друзья спрятали пакет. Усадив в седло раненого Антони и ведя пленного за собой, Дик Милльс и братья Бингль свернули с дороги и добрались до заброшенной каменоломни. Наступила очередь решить судьбу второго пленника, который, окончательно оробев, только шумно вздыхал и отдувался.
– Назови нам свое настоящее имя, – приказал Джордж Бингль.
– Сударь, меня решили назвать Жаком еще в мою бытность во чреве матери, а фамилия моя и моих отцов испокон веков была Перше.
– Кто ты?
– Крестьянин из пригорода Марселя, ваша милость. Пощадите меня, государи мои, я человек семейный, небогатый…
– Давно ли ты знаешь Луиджи Гринелли?
– Первый раз слышу это имя, сударь.
– Не хитри перед лицом смерти, Жак Перше, ибо за единое слово лжи я тебя убью! – грозно вмешался Томас Бингль.
– Разрази меня гром, сударь, если я хоть раз слышал это имя!
– С каких пор ты знаешь флорентийского купца Микеля Альбанти?
– Лет… шесть, государи мои, если не дольше.
– Часто ты совершал с ним такие ночные прогулки?
– Я сопровождаю его в третий раз.
– И всякий раз по лионской дороге?
– Это истинно так, ваша милость. Оба раза я провожал мосье Альбанти до порта Кале.
– Когда вы совершали с ним такую поездку в последний раз?
– Около месяца назад, синьоры.