Наследник клана

Причём покружиться под музыку по залу мне пришлось и с Алиной, и с девушками из параллели, и с морозовскими красавицами, и с представительницами других школ, и даже с кем-то из свиты княжны. И если дамы, как я понял, оставались чем-то довольны, наверное, тем, что я не отдавил им их прекрасные ножки, то окружающие всё равно не могли не заметить моих слабых навыков в вальсировании.

Отчего я чуть было не стал объектом издевательских шуток Морозова и его прихлебателей, так и норовящих подчеркнуть моё низкое происхождение. Однако внезапно мне на помощь пришла сама княжна. Катерина, услышав очередную скабрезность, легко осадила зарвавшегося нахала, заявив на весь зал, что чародей — это в первую очередь воин, а не танцор. И наши предки показывали удаль именно на поле брани, а не изящно кружа партнёрш в вальсе.

Тот попытался выкрутиться словесными кружевами, но дочка правителя полиса так глянула на меня, что я даже не понял, как дал ей слово, что обязательно научусь к следующему празднику смены сезона. А всю степень попадалова и подставы осознал, когда через полчаса глашатай прилюдно объявил, что через полгода, в праздник Сезона Древа, я должен буду открыть очередной бал танцем с княжной.

Во что я вляпался и чем мне это грозит — я так и не понял. Ольга Васильевна сохраняла невозмутимое выражение лица и только сухо сказала, что обещания нужно выполнять. Вот вроде стоял, молчал, не отсвечивал, даже в морду никому не дал, и тут на тебе — уже кому-то что-то должен. Правильно говорят, все бабы ведьмы, даже самые молодые. Тем более что раньше чародеек так и называли.

В общем, всё плохо! Очень-очень плохо!

А ведь княжна, наверняка, обратила на меня внимание не просто так. Нет, здесь явно что-то затевается, и главный вопрос — в каком именно качестве меня, собственно, собираются использовать: как более-менее ценную пешку или всё же как разменную монету в подковёрных играх с кланом Морозовых. Во всяком случае, то, что между княжной и парнем со снежинками в глазах есть некие шероховатости, не заметить было ну очень трудно. Ну а если учитывать, как скривилась морда лица Морозова после объявления о нашем танце на открытии праздника Древа…

— Ольга Васильевна, — обратился я к учёной вечером, когда мы вернулись в номер. — Я вот понимаю, что в очередной раз накосячил, но всё же… не объясните?

Женщина тяжело вздохнула, отставив почти поднесённую к губам чашку с чаем, и устало посмотрела на меня.

— Что ты хочешь узнать?

— Ну… — я замялся. — Чем, например, мне грозит вся эта ситуация?

— Проблемами, Антон, — она поджала губы, придавив меня тяжёлым взглядом. — Я с тобой попозже хотела об этом поговорить, но, видимо, придётся сейчас. Во-первых, пойми, конкретно ты, в общем-то, ни в чём не виноват. А если рассматривать произошедшее с точки зрения обязательств, взятых нами перед товарищами из Шипа, так всё вообще сложилось крайне удачно.

— И чем мне теперь это грозит? — нахмурился я. — Ну, помимо того что следует быть аккуратнее и придётся учиться танцевать.

— Последнее тебя всё равно не миновало бы, — усмехнулась Ольга Васильевна с какой-то грустью в глазах. — А так… да в общем-то до лесного экзамена — ничем. А вот там тебя, скорее всего, целенаправленно будут убивать.

Я аж закашлялся, подавившись чаем.

— В смысле? Садовники?

— В прямом! — жёстко ответила она. — И нет. Не Садовники, ты бы поменьше о них болтал, Антон, а то даже у стен есть уши. Тем более здесь. С этими как было ничего не понятно, так и осталось. Охотиться за тобой будут такие же, как ты, выпускники. Может быть, из малых частных школ, но, скорее всего, группа из Сахаровской или Сеченовской Академии. Понимаешь ли. Катя в любом случае выбрала бы кого-нибудь для этого танца…

— Кого-нибудь, кроме Морозова? — перебил я собеседницу.

— Сам догадался или подсказал кто? — вздёрнула женщина бровь.

— Эм… Трудно было не заметить его кривляння, — честно ответил я.

— Тогда я думаю, тебе не нужно объяснять, почему опасаться стоит в первую очередь тех, кто не связан с Академией под патронажем его семьи.

— Не нужно, — буркнул я.

— Антон, — покачала головой Ольга Васильевна, уловив моё резко испортившееся настроение. — Поверь, я сама не рада такому… выкрутасу со стороны племянницы!

— Да ладно… — отмахнулся я. — Кто мы, а кто…

— Так! — учёная хлопнула по столешнице ладонью. — Вот с этим заканчивай! Сейчас ты, в первую очередь, мой подопечный, а во вторую — будущий студент Тимирязевской Академии. А то, что статут клановости у тебя не подтверждён, ничего не значит! Понятно? В произошедшем сегодня попытались укусить именно меня, а то, что под удар попал ты, инициаторов спектакля вообще не волнует!

Мда… Я не раз уже за прошедшие дни ощущал на себе внимательные взгляды со стороны главы полиса и его окружения. Оно и понятно. Один факт опекунства Ольги Васильевны надо мной чего стоит. Оно, конечно, по большому счёту никаких видимых преференций мне не даёт, но для знающего человека говорит очень многое. Да и двойное ядро стихий- антогонистов явно привлекает внимание. Не слишком тёплый взгляд-то у правителя.

Вот только… Стоило ли учёной так выделять меня? Все эти особые рассаживания за столом, проживание в соседний комнатах одного номера… О чём я, собственно, её и спросил.

— Можешь, конечно, думать как хочешь, — женщина картинно развела руками, — но в противном случае всё было бы ещё хуже. Или ты думаешь, что глазки Боженовых никто не узнал? Я, наверное, расстрою тебя, Антон, но «Зеленоглазые Бестии» так гоняли некоторые московские кланы, что у тех давно выработалась аллергия на людей с радужкой подобного колера. А уж учитывая явное наследие крови Карбасовых, уникальное двойное ядро и неописанное разрушительное эго… Мальчик, я только вот так демонстративно могу прикрыть тебя от возможных неприятностей, хотя не буду скрывать, мне подобный ход тоже был выгоден, и да, так я щёлкнула по носу своего брата!

Я молча кивнул, показывая, что понял. А что мне оставалось делать? Встать в позу, распустить сопли и демонстративно обидеться? Заверещать, что меня использовали в тёмную и хлопнуть дверью? Так проще сразу удавиться, потому как по-другому в человеческом социуме не бывает! Это маленький Тоша в раннем детстве мог верить в добрых дяденек и тётенек, но жизнь на дне выбила подобный инфантилизм жёстко и даже жестоко, заставив раскрыть глаза на истинную суть вещей: одиночки не выживают, а от альтруистов следует держаться подальше.

Ты мне — я тебе, только так и никак иначе! Подобный подход не отрицает существования любви, дружбы, и взаимопомощи, наоборот! Он их цементирует и объясняет, потому нет ничего хорошего в неразделённых чувствах, как, впрочем, и в том, чтобы узнать однажды, что твой товарищ тебя таковым никогда не считал, просто до определённого момента ты был ему выгоден. Ну а вставший с тобой плечом к плечу в бою человек и вовсе надеется, что не только он прикрывает твою спину, но и ты его.

— И чего мне ждать? — задал я следующий вопрос.

— В смысле?

— Ну… после праздника Сезона Древа? — пожал я плечами. — Допустим, станцую я с княжной, и что дальше?

— Да ничего, — Ольга Васильевна вновь пригубила чай. — Для тебя ничего не изменится. Продолжим подтягивать умения вплоть до начала занятий в Академии. А вот Саша Морозов, если у тебя всё получится, получит щелчок по обнаглевшему носу и после свадьбы с Катенькой станет вести себя поспокойнее.

— Э… Свадьбы?

— Да, — она как-то грустно улыбнулась. — Они помолвлены с самого детства. Клан Морозовых — фактически лидер оппозиционной фракции в совете, и этот брак рассматривается как один из способов снизить накал страстей. Отказав же Александру в открывающем бал танце, Княжеский Стол посылает недвусмысленный сигнал, демонстрируя недовольство его поведением. В общем, скажем честно, там много сигналов, но конкретно с тобой они никак не связаны.