Наследник клана
Шрифт:
Правда, если на мнение местных мне было вроде как положить с прибором, из разряда, кто я, а кто они, и что станет с этими холёными детишками, попади они в Нахаловку? А я оттуда! Я там выжил! То перед «штатскими» стало как-то неудобно. Точнее, стрёмно - я весь из себя такой брутальный и крутой не обращаю внимания на окружающих - и тут на тебе! Позорище!
– Э, друг, да ты ж у нас голодный. Что-то мы не подумали, - на лице Льва Евгеньевича проступило то ли искусно сыгранное, то ли натуральное раскаянье.
– Теперь уже поздно - некоторые замеры надо брать на голодный желудок...
Он замялся, а потом пробурчал себе под нос:
– Хотя хм... нехорошо это. Может быть
– он похлопал меня по плечу.
– Ладно! Как только закончишь - сразу в столовую пойдём. Да и вообще, пока будешь у докторов, оформим документы, поставим тебя на довольствие.
Может, зря я на них обижаюсь? Ведь действительно, не знаю я местной кухни, да и вообще о способностях чародеев ходит масса слухов. Что, мол, они гораздо сильней обычных людей и даже без чар способны расправиться с десятком бойцов. Просто в детдоме я привык делить на десять любое хвастовство... по-другому точную информацию было не достать. Лекции об одарённых нам никто читать не собирался, кто что увидел, то потом и рассказывал, естественно, приврав для порядка, а проверить было трудно, ибо в нашей экосистеме таких зверьков просто-напросто не водилось.
Хотя, с другой стороны, ничего особого «штатские» для меня и не сделали, кроме как вытащили из тюряги и сюда привезли. Но это их работа! Наверное. Иначе зачем бы ещё им возиться с пацаном с самого дна? Рассыпаться в благодарностях за то, что выполнили свой долг? Не много ли чести? Точнее, я, конечно, признателен и всё такое, но лучше оставаться настороже. Если там, внизу, жизнь была проста и понятна, то здесь не знаешь к кому повернуться спиной, чтобы не получить в неё удар. Короче, пока не стоит никому верить, а дальше посмотрим. Если уж они так озабочены моей судьбой - время это покажет. А нет - так и не надо!
Воздух прорезал звон колокола. Тут же все ученики, глазевшие на нас, словно на диковинных зверей, сорвались с места и скрылись в классах. Видимо, с дисциплиной тут всё было строго. У нас в детдоме, даже несмотря на возможность наказания, всем было плевать, да и учителя с воспитателями никогда не обращали внимания на поведение, предпочитая монотонно пробубнить положенное и побыстрее свалить в туман.
Заведующая на это закрывала глаза, давно и прочно поставив на нас крест и требуя лишь одного - чтобы разборки внутри учреждения обходились без поножовщины. На труп могла нагрянуть комиссия и начать задавать неудобные вопросы. В остальном - делайте что хотите.
В одиночестве мы прошли по коридору, поднялись на второй этаж и остановились у дверей с надписью «Лаборатория». Лев Евгеньевич постучал и тут же вошёл, не дожидаясь разрешения. Егор Петрович сразу же слегка подтолкнул меня в направлении двери - входи, мол. И я, не став кобениться, последовал за седым, стараясь казаться максимально спокойным.
Это было непросто. Сердце колотилось как бешеное. Конечно, «пиджаки» разговаривали так, будто моё поступление сюда - дело решённое... А вот я чего-то не верил в такие плюшки от судьбы.
Слишком быстро всё завертелось. Если бы мне дали подумать хотя бы сутки, я бы вообще сюда не поехал! Просто здраво бы рассудил, что будь я чародеем, это вылезло бы задолго до пятнадцати лет. Недаром ещё в детстве меня таскали по всевозможным докторам да учёным, консультацию которых могли оплатить родители. При этом я верил, что могу оказаться одарённым, пусть исследования ничего и не показали. Серебристые волосы и ярко-зелёные глаза, совершенно не похожие на родительские, явно указывали на «наследство силы», пусть подход к нему и не могли
найти. Но... время шло и, в конце концов, шанс был упущен.До выпуска меньше года. Спроси кто меня, я бы предпочёл синицу в руках неведомой жар- птице, которая ещё то ли прилетит, то ли нет. Закончил бы школу, потом электромеханическое училище или, может быть, по стопам отца отправился бы к военному рекрутёру. В любом случае с профессией на руках можно было бы и о чарах подумать.
Но сегодняшний день всё поставил с ног на голову. И здесь и сейчас я больше всего боялся оказаться неодарённым - этакой жертвой случайности. Пусть даже меня не вернут в тюрьму, но я видел летун, я, мать его, сидел внутри! И понял, что не вернусь на дно. Сдохну, но останусь тут во что бы то ни стало!
– ...дня, милейшая Ольга Васильевна, - мы застали седого в момент, когда он целовал руку симпатичной и довольно грудастой женщине в белом халате, принимавшей это как должное.
– А вот то юное дарование, о котором мы говорили.
– Видимо, у нас с вами очень разное толкование слова «юный», Лев Евгеньевич, - дама скептически окинула меня взглядом, пройдясь по драной одежде, сбитым кулакам и лишь слегка задержавшись на волосах - даже слой грязи не мог скрыть их необычный цвет.
– Что ж, давайте посмотрим, что будет со второй частью. Но для начала, юноша, вам придётся посетить уборную. Я не знаю, из какой дыры вас достали, но вымыть вас явно проще, чем потом отчищать и дезинфицировать приборы и аппараты.
Я промолчал, в ответ лишь пожав плечами. Да хоть горшком назовите, только в душу не гадьте! А вымыться - это мы завсегда согласны, я бы ещё и зубы с удовольствием почистил: в тюрьме о гигиене заключённых особо не заботились, и достать хотя бы мыло уже считалось удачей. Следуя жесту женщины, я пошёл за ней. Лаборатория оказалась весьма большой, включающей несколько комнат с различными устройствами, часть из которых жужжала, щёлкала и гудела. На экранах бежали изогнутые линии, то дыбившиеся остроконечными пиками, то выравнивающиеся. Короче, всё было ново и интересно. Такого я не видел даже в школе, хотя пару приборов опознать мог.
Уборная здесь, кстати, тоже оказалась не просто комнатой-закутком, облицованным плиткой, с лейкой сверху и дырой в полу, а полноценной ванной комнатой. Душ, кстати, тоже не подкачал: оказался с гибким шлангом, горячей и холодной водой и удобным металлическим корытом, отгороженным от остального помещения. А мне выдали не только мыло, но и шампунь с мочалкой. Следующие двадцать минут я блаженствовал под горячими струями, в пятый или шестой раз намыливаясь, оттирая с тела память о рыночной площади, карцере и ледяной луже.
На пуфике в уборной меня ждало большое махровое полотенце, чистое исподнее - кальсоны с рубахой - и тапочки с котятами. Хмыкнув про себя, дескать, спасибо, что не белые, я тщательно вытерся, быстро натянул чистую одежду и вышел из комнаты, готовый ко всему на свете. Поесть бы ещё... но теперь можно и потерпеть до окончательного вердикта: буду я здесь учиться или нет.
За дверью меня ждали. Не сама Ольга Васильевна - не по рангу ей под дверями караулить детдомовскую босоту, - но тоже девушка, облачённая в белый халат, хотя вряд ли старше меня по возрасту. Зелёные волосы были уложены в сложную прическу, круглое лицо с аккуратным носиком, при моём виде скривившемся, словно от вони, слегка присыпано конопушками, а здоровенные зелёные глаза, хотя и презрительно щурились, но так и сверкали затаённым любопытством. За несколько секунд я был взвешен, обмерян и... вот к каким выводам пришла девица, сказать было сложно, слишком малый опыт общения не позволял мне судить об этом однозначно.