Наследник на его условиях. Книга 1

Леон тянется в карман пиджака, достает оттуда сверток и вкладывает его мне в руки. Увесистый. Я бы даже сказала, тяжелый. Очень.

— Что это? — В недоумении разглядываю пакет.

— Компенсация морального вреда.

Не представляю, как удается спокойно посмотреть Леону в глаза и не бросить деньги ему под ноги. Мне словно ядовитую змею дали подержать. Мало того, что неизвестно, кто отец моего ребенка, так семья Дамианисов решила окончательно меня растоптать и унизить?

Ужасно боюсь, что рухну в обморок. Прямо сейчас, на месте. Ненавижу себя за слабость! Я совсем не узнаю ту Дашу, которой всегда была. Какая-то жалкая ее копия.

— Это Зен передал? — считаю важным уточнить.

— Он не знает, что ты беременна.

— А как же тогда ты взял его биоматериал?

— Было непросто это организовать, но ничего невозможного нет.

— Почему непросто? — Вспоминаю недавний снимок в прессе.

— Небольшие трудности возникли, — пространственно отвечает Леон.

«Да, эти трудности были очень красивые», — едва не слетает с моего языка.

— В таком случае пусть твой брат и дальше не знает. А это… — Делаю паузу, набирая в легкие воздуха, и поднимаю пакет. — Мне ничего от вас не надо. Больше не появляйся здесь. Никогда. И Зену можешь передать то же самое.

Я отдаю Леону деньги и собираюсь уйти, но его пальцы впиваются в кожу.

— Ты в порядке, Даша?

В порядке ли я? Это даже звучит смешно!

Леон хмурится, когда я, словно рыба, открываю и закрываю рот, не в силах подобрать слова, а потом выдаю короткое:

— Отпусти.

Морщинка между его бровями становится выраженнее.

— Давай провожу.

— Я же сказала, мне ничего от тебя и твоей семьи не надо!

Вырываюсь из крепкой хватки и, открыв дверь, забегаю в подъезд. Противно, что я опять раскисла и плачу.

Дохожу до лифта, но тот, как назло, не работает. Тогда иду к лестнице. Хватаюсь за перила и поднимаюсь по ступеням. Перед глазами все расплывается, голова кружится. Я доползаю до квартиры, думая, что сейчас потеряю сознание. Тянусь за телефоном, чтобы позвонить Асе и попросить ее приехать. Организм больше не справляется с тем стрессом, который я испытываю.

Вставляю ключ в замочную скважину, а потом наступает пустота. Последнее, что помню, — страх упасть на живот. Мой Марк сейчас самое главное в жизни.

В себя я прихожу в больничной палате. Рядом Ася и Ника. Они о чем-то перешептываются, так тихо, что едва улавливаю голоса.

Я глухо стону и хватаюсь за гудящую голову. Кажется, на затылке появилась шишка.

— Слава богу! — Ася оказывается рядом и трогает меня за руку, несильно ее сжимает. — Как же ты нас всех напугала, Даша! Я чуть не поседела, когда позвонили и сказали, что тебя везут в больницу.

— Безумно напугала, — присоединяется Ника.

— Поддерживаю, — доносится откуда-то сбоку голос брата. — С этой минуты находишься под тотальным контролем.

Поворачиваюсь и смотрю на Альберта. На нем тоже нет лица. Давно я не видела брата таким уставшим. Будто постарел лет на десять.

— Марк… — Освобождаюсь от прикосновения Аси и тянусь к животу.

— С твоим сыном все хорошо, — спокойно говорит Альберт. — А вот у тебя истощение и пониженный гемоглобин. Критичного ничего нет, однако на пару-тройку дней придется остаться под наблюдением. — Брат мешкает ровно секунду, а потом уверенно продолжает: — Как восстановишься, полетим в Швецию, в твой новый дом. Билеты я уже взял. Ника с мальчишками помогут собрать чемоданы.

— Что?.. Так скоро?.. Ты говорил, я успею родить…

— Планы изменились.

Пытаюсь разобраться, что чувствую, но ничего кроме пинков своего сыночка не ощущаю. Он, кажется, совсем не против отправиться в далекое путешествие. С близкими мне и ему людьми.

— Как обустроитесь, приеду навестить, — улыбается Ася. — Рождение крестника я ни за что не пропущу!

Я закрываю глаза, представляя, как прижимаю Марка к груди. Картинка настолько реалистичная, что буквально ощущаю тепло на своих руках.

Надеюсь, в Стокгольме все наладится, потому что я больше не могу находиться в таком напряжении, как в последние две недели. И если уж так сложилось, что мы с сыном остались одни друг у друга и я без понятия, кто его отец, значит, так тому и быть. Остается это принять и идти дальше.

Что нет у меня никакой программы на будущее — не страшит. Зато я в подробностях могу представить жизнь своего еще не рожденного ребенка, вплоть до его совершеннолетия. Может, и с собой новой подружусь, когда узнаю другую себя поближе.

От этого и буду отталкиваться. Других точек опоры у меня нет.