Наследник пепла. Книга V

Она прикоснулась тампоном к ранке, и Николай поморщился.

— А если у тебя болит где-то там… самомнение и прочее, так добейся того, чтобы ты сам из себя что-то представлял, а не отождествлялся с какой-то другой фамилией. Чтобы, слыша твоё имя, не о дяде твоём думали, представляли тебя и затыкали бы свой язык куда поглубже, — заключила Ада.

Тут Голицын зашипел, потому что тампоном, пропитанным спиртом, она прижгла ему рассеченную бровь, и Николаю стало очень больно.

— Так я что-то не понял, — усмехнулся он сквозь гримасу боли, — а где та нежная фиалка, которой я букеты таскал в самом начале учебного года?

— Ну, знаешь ли, — сказала она, — несколько недель тренировок выбили из фиалки все лепестки. И это стараниями половины контрактников на Стене.

— Ничего себе! А как это? Зачем? — не понял Николай и нахмурился.

— Ну, а каково, ты думаешь, мне было сюда поступить? Я поступала на общих основаниях. Не за красивые глаза, сиськи или задницу. Я тут, знаешь ли, сама постаралась.

— В смысле? — Голицын остановил руку Ады и смотрел ей прямо в глаза.

— В коромысле, — ответила ему девушка, освободила руку и продолжила свои манипуляции. — По итогу моих тестов у меня было бы восемьдесят седьмое место из ваших девяноста. Так что не надо на меня смотреть такими глазами. Я на своем месте.

— А какой у тебя ранг? — поинтересовался Голицын.

— Граница с гриднем, — ответила Ада.

— Вот оно что, — усмехнулся Николай. — Так может, за тобой ухаживать надо было как раз по причине хорошей генетики?

— Ой, ну какая генетика, Коля! Ты — лёд, я — пламень. Что у нас может быть общего? Какая генетика? Кого мы породим, в конце концов? Нет, ничего хорошего, из этого не выйдет.

Но Николай смотрел на Аду такими глазами, как будто увидел в ней что-то новое, какого-то совершенно незнакомого для себя человека.

И в этот момент резкая вспышка ослепила их обоих. А когда они смогли проморгаться и прийти в себя, то увидели, что прямо на них со стороны телепорта летит лавина демонов.

Голицын подхватил Аду чуть ли не на руки и принялся отступать к стадиону. Но было уже поздно. Демоны оказались прыткими и отрезали их от входа. Поэтому Голицыну и Аде пришлось отступать в другую сторону, к капищу.

Ада понимала, что от такого количества противников вдвоем им отбиться будет крайне сложно. Но она чувствовала, как рядом шевелится сонное капище.

«Помоги, — попросила она, — капище, помоги нам».

Но ответа пока не получала. Однако, несмотря на это, они с Николаем продолжили бегом пятиться к капищу, на ходу отстреливаясь боевыми конструктами.

* * *

Мое сознание выхватывало кадры происходящего, составляя из них плюс-минус цельную картину. Те, кто был на трибунах ближе всего к точке прорыва, чуть ли не мгновенно принялись защищаться. Более того, те, кто мог, брали под полог конструктов не только себя, но и остальных. Да, благодаря первому шоку демонам удалось достаточно далеко вклиниться на трибуны и даже кого-то покромсать, но более опытные боевые маги тут же начали давать отпор.

Непосредственно к нам на арену прорвалось десятка три или четыре демонов. Хуже всего было то, что все мы были опустошены, но при всём этом мы встали бок о бок с пятеркой Толстого — с теми самыми, кого только что хотели победить. Они тоже, к счастью, поняли, что происходит, и перекинули свои активные действия на демонов.

— Лёва, — обратился я к недавнему противнику, — нам нужно создать что-то типа мостика вот туда, на верхние трибуны.

— Зачем? — не совсем понял тот.

— Ты пойми, — сказал я, — сверху проще бить площадными конструктами. Как раз пока будем добираться, немножко поднакопим силы. Снизу ты столько не прибьешь, сколько оттуда.

— Хорошо, сейчас попробую, — ответил тот.

Причем его обычного высокомерия и брезгливости как не бывало. Я даже удивился. Один из парней в его пятерке был лёдником, и они очень быстро сделали что-то типа мини-Стены.

Арочный мост, выходивший ввысь на верхние трибуны, защищенный ледяными щитами, чтобы демоны не смогли к нему подобраться. Выглядела, конечно, вся эта конструкция шаткой, ужасно ненадежной, но нам делать было нечего. Мы должны были выбрать себе более удачное место для контратаки.

И вот мы все вдесятером постепенно стали подниматься наверх. Несколько демонов сунулись за нами, но тут же получили в рыло файерболами, стрелами, воздушными кулаками и вообще всем тем, что было у нас в запасе. Когда мы оказались на трибунах, то начали потихоньку помогать тем, кто там сопротивлялся, вынося демонов десятками.

К этому моменту уже все, кто был на трибунах из боевых магов: ученики, родители, преподаватели, все пытались организовать сплочённые очаги обороны. Должен сказать, что именно это спасло достаточно много жизней. Да, кому-то не повезло, но тут было делать нечего. Демоны не считались ни с чем и не щадили никого.

Результативнее всего, как я заметил, показывали себя именно лекари, потому что именно их отделение стояло практически нетронутым. И более того, они сами нападали на демонов, хотя те их пытались сторониться. Дело в том, что любое их прикосновение к демонам убивало напрочь. Да, для этого, конечно, нужно было еще сконцентрироваться, поэтому не все лекари занимались этим. Для них убивать — немного противоестественное занятие, но все-таки те, кто смог это сделать, повергали демонов в бегство.

Преподавателям, судя по всему, досталось больше всех. Они сидели внизу, чтобы быть ближе к участникам турнира и вмешаться, в случае чего. Поэтому и к точке прорыва они оказались ближе, приняв на себя первую волну демонов.

Мы же поднимались всё выше и выше по трибунам. Демоны тоже расползались все дальше. Остановить их практически не получалось. Хуже всего в свалке это то, что нельзя использовать конструкты широкого спектра. Любой из них может зацепить кого-то еще. Хорошо, если это будет враг, а не свой. Тут очень пригодились стрелы с самонаведением, но все равно я не мог выпускать сразу десяток или дюжину. Нужно было маневрировать практически каждой, чтобы она безошибочно находила свою цель.

Хуже всего, что и демоны оказались какими-то более бронебойными, чем обычно, как будто вокруг них была установлена защита. Но всё-таки мы крошили их пачками.

Костя в какой-то момент мне сказал:

— Пытаюсь повлиять на их мужское естество. Но не могу это сделать на большой территории.

— Делай на какой есть, — ответил я. — Сейчас любой заваленный противник — это лучше, чем находящийся в строю. Понял?

Тот кивнул:

— Действуй.

И здесь тоже сказывалось то, что он с высоты не может взять сразу площадь, потому что внутри почти наверняка окажутся и наши сопротивляющиеся. Лишать же обороны способности своих было нельзя.