Наследник рода Раджат

Все или ничего.

Я усмехнулся собственному пафосу и положил руку на родовой камень.

Вокруг меня мгновенно взметнулся огонь. Жаркий, жадный, азартно гудящий.

Страх появился лишь на миг, а потом я просто закрыл глаза и приготовился ждать. Спокойно, с затаенной обреченностью и готовностью принять свою судьбу.

Огонь схлынул тут же, а я не удержался от вскрика, когда почувствовал обжигающую боль на правом плече.

Открыв глаза, я увидел, что от рукава не осталось ничего. На покрасневшей коже гордо красовался герб рода, заключенный в треугольник. Мне показалось, что он еще слегка дымился.

Да! Да!! Да!!!

Алтарь рода Раджат принял меня.

И плевать, что я — чужак. Теперь я свой в этом мире, у меня есть свой род и свой путь. И никто больше не посмеет в этом усомниться.

Руку с камня я так и не убрал. Я взял его с постамента и удивился тому, насколько он тяжелый.

Машинально попытавшись положить его в самый большой карман разгрузки, я понял, что напрочь испортил всю свою снарягу. Ткань и разгрузки, и камуфляжки подгорела и местами скукожилась, магазины перекосило, автомат оплавился.

Вот я дурак, не мог сбросить с себя все лишнее у двери? Спасибо, прямо на мне патроны не начали рваться.

Ладно, арсенал моя гвардия уже откопала, найдут, чем меня снабдить.

* * *

У выхода из технического колодца меня ждал только Карим. Он бросил на камень в моих руках только мимолетный взгляд, и тут же прикипел к моему лицу.

Что, опять ожоги?

— Господин Шахар, — полувопросительно протянул он.

Да ладно, за пару секунд ожоги не могли изуродовать мое лицо так, чтобы меня было не узнать. Да и не чувствую я этих ожогов.

Тогда что?

Командир гвардии взял себя в руки и жестом указал на выход.

Стоило нам оказаться на улице, как с облегченным вздохом маги, которые все это время поддерживали «свод» коридора своими плетениями, бросили подпитку. Развалины осели, вновь завалив лаз.

— Шахар?! — с каким-то звенящим то ли восторгом, то ли изумлением воскликнула Амайя.

Нет, со мной явно что-то не то, раз все подряд так реагируют.

Девчонка заметила мое недоумение, и извлекла откуда-то крошечное зеркальце. Всегда поражался, как они это делают? Грязная, растрепанная, в ссадинах и рваных шмотках, но как истинная женщина зеркало она сберегла.

Я осторожно взял в руки осколок и с интересом в него заглянул.

М-да, спасибо, что меня люди вообще признали. Из зеркала на меня смотрел молодой мужчина лет двадцати, с короткими черными волосами и пронзительно синими глазами. В целом он, вроде, и смахивал чем-то на прежнего Шахара, и в то же время очень сильно отличался.

Я точно помнил, что в роду Раджат никогда не было синих глаз. У главы рода они были прям кошачьи, но и у остальных тоже были те или иные оттенки зеленого. Зато у меня, боярича Игоря Кольцова, были именно такие синие глаза.

Вернув двоюродной сестре зеркало, я пожал плечами и выразительно покачал на руке алтарный камень.

Карим понимающе хмыкнул, а Амайя смерила меня задумчивым взглядом.

Мне же стало понятно, почему я чувствовал себя так, словно меня кто-то долго жевал, но почему-то не доел, а выплюнул. Родовой камень мои же силы на это преображение использовал, похоже.

— У нас мало времени, — начал я и запнулся.

Я ожидал уже привычной наждачки в горле, но, только заговорив, понял, что горло больше не болит вообще. Едва заметно улыбнувшись, я с благодарностью покосился на родовой камень.

— Карим, — продолжил я. — Отбери пятерых гвардейцев, они пойдут со мной. Остальные сопроводят гражданских в Лакхнау, и поступят в распоряжение Марны. У нас полчаса до выхода. Шевелитесь!

Командир гвардии чуть нахмурился, но кивнул и ушел к своим людям.

Амайя же обошла меня сбоку и заглянула в глаза:

— Куда мы идем?

Я с трудом сдержал порыв закатить глаза. Достала, честное слово!

Куда ни повернись — везде она, как рыба-прилипала. Почуяла сильное плечо, и тут же нырнула под крыло как ни в чем ни бывало, словно и не было этих лет безнаказанных издевательств над влюбленным в нее мальчишкой. Еще и пытается сейчас укрепить свои позиции, если я хоть что-то в женщинах понимаю.

Я тоже хорош, конечно. Головой надо было думать, прежде чем поддаваться инстинкту защитника и обнимать. Это не значит, что я забуду, какой двуличной дрянью она может быть, но не объяснять же это прямо сейчас?

— Ты мне веришь? — спросил я.

— Да, — с готовностью кивнула Амайя.

— Тогда не мешай, — бросил я и развернулся к Асан.

По губам старухи-китаянки скользнула едва заметная улыбка. Она встретила мой взгляд и склонила голову на местный манер. То ли одобрение хотела показать, то ли готовность слушать, то ли покорность, так сразу и не разберешь.

Амайя фыркнула, демонстративно отвернулась и медленно пошла прочь.

Давай-давай, мысленно подгонял ее я, сейчас эта обида мне только на руку, меньше раздражающих факторов будет.

— Господин, похороны, — едва слышно шепнула Асан.

Я вопросительно приподнял брови. Когда я уходил к родовому алтарю, Аграт еще дышал, но, видимо, он все-таки умер за это время. Надеюсь, с ним был рядом хоть кто-то в этот момент. Хотя, возможно, он так и не пришел в сознание.

Так, отставить рефлексию, прежнему главе рода уже ничем не помочь, а у меня за спиной довольно много живых. И думать сейчас надо именно о них.

— Нельзя бросать тела господина Аграта и господина Реуса, — пояснила старуха.

Хотя какая она старуха? Асан успела переодеться в камуфляжку и нацепить на себя полную боевую снарягу: броник с разгрузкой, забитой магазинами, пистолеты в набедренных кобурах, автомат на ремне за плечом. И только снежно-белая седина и пожелтевшее морщинистое лицо выдавали ее возраст. Наденет шлем — ее будет не отличить от обычного бойца.

— Надо провести обряд, — закончила китаянка.

Вот этого еще не хватало! У нас каждая минута на счету, а она предлагает угробить кучу времени на копание могил.

— Это быстро, — едва заметно улыбнулась Асан, видя мое неприятие. — Поднесите родовой камень к телам, и они вспыхнут. Алтарь забирает души к себе, а прах удобряет землю. Так издревле хоронят древнюю кровь.

О, это меняет дело.

Настоящий Шахар ни разу не видел смерть родичей, и потому не знал этих подробностей. Так-то я и сам понимал, что церемония прощания нужна и Амайе, и слугам рода, но ощущение, что время утекает сквозь пальцы, подталкивало меня вперед, несмотря ни на что.