Наследник Синей Бороды

На парковке возле аэропорта Орли на стоянке Септимиу отыскал свой Форд Мустанг. Над ним хорошо потрудились — автомобиль выглядел как новенький, сияя свежей тёмно-синей краской. Мужчины сели в машину. Внутри автомобиль тоже обновили — чёрная обивка ещё пахла свежей кожей.

— Ты маг и волшебник, — восхищённо сказал Сатурн, разглядывая машину.

— Ты со мной ещё не переспал, чтобы такое говорить, — сказал Септ и засмеялся.

Сэт снова покраснел и замолчал. Септимиу улыбнулся, зная, что тот обижен не по-настоящему, завёл мотор и вывел автомобиль со стоянки. В сторону центра, конечно же, был затор. Всем хотелось провести выходные возле Эйфелевой башни, но у Септа был ещё один козырь в рукаве — на обеденное время он заказал столик в ресторане «Жюль Верн», который находился прямо на Эйфелевой башне. И это была веская причина, чтобы постараться не опоздать.

— Ненавижу ждать, — в сердцах произнёс Септимиу, когда понял, что больше чем на метр в минуту им не продвинуться. — Надо было идти пешком.

— Успокойся, не порть чудный день, — спокойно ответил на это Сатурн, смотревший на красоты Парижа сквозь ветровое и боковое стёкла. — Такое тёплое солнце, такой чудесный город. Я прямо чувствую, как любовь парит в воздухе.

— А я не чувствую никакой любви, — буркнул Септ, устало повалившись на спинку кресла.

— И зря, — произнёс Сэт, нежно погладив Септимиу по иссиня-чёрным волосам. — Моя мать раньше говорила, что любовь может спасти твою душу.

— Правда? — голос Септимиу дрогнул. Эти слова коснулись тайных струн его души. Демон раздражённо ворчал где-то в подсознании, не веря в эту чушь.

— Конечно, правда, — Сатурн стал вдруг серьёзен и придвинулся к Септу. — Разве ты не видишь, что если смотреть на мир с любовью, он становится гораздо прекраснее.

Септ ничего не ответил. Воспользовавшись тем, что лицо Сэта было так близко, он притянул голову юноши к себе обеими руками и поцеловал его нежные розовые губы. Сатурн ответил на поцелуй незамедлительно, приобняв мужчину за плечи. Септ чувствовал исходящую от любовника страсть. Возможно, у юноши ещё никогда не было постоянного любовника, которому можно было бы отдаться полностью, поэтому сперва он был так сдержан. Поцелуй их, казалось, длился вечность. Гладя Сатурна по шее и спине одной рукой, другой Септ бесстыдно ласкал его бёдра, двигаясь всё ближе к паху. Поцелуи скрасили его полёт, могли скрасить и ожидание. Но нервный повторяющийся гудок клаксона, исходящий от автомобиля сзади заставил мужчин разорвать объятия. Септимиу вернулся за руль — дорога впереди была свободна.

***

Обед в ресторане прошёл прекрасно. Сатурн показал себя с лучшей стороны, проявляя манеры, которых Септ за ним не замечал ранее. Покончив с основными блюдами, Септимиу заказал им десерт и бутылку шампанского. К тому времени Сэт поубавил свои восторги и любовался Парижем с молчаливостью истинного ценителя, который способен прикасаться к красоте лишь душой. К тирамиссу на своей тарелке он почти не притронулся, а в початом бокале шампанского испарялись последние пузырьки.

И пока Сатурн ласкал взглядом город своей мечты, Септимиу смотрел на него. Несколько раз юноша ловил взгляд герцога на себе, но ничего не говорил, а лишь нежно улыбался. Септ же думал о том, что непременно сделает этого мальчишку своим. Пусть им уготовано всего несколько лет вместе, а потом демон сведёт Септимиу с ума и заставит убить Сатурна. Септ решил, что лучше будет страдать вместе с Сэтом, чем без него.

Хотя с другой стороны, лгать ему и подвергать такой опасности было подло. Ведь никто и никогда не был так нежен с Септимиу. Может Сатурн и был жертвой в глубине своей души, но Септимиу он не боялся. Септ провёл рукой по своим волосам, снова вспомнив то прикосновение в машине, и магические слова «Любовь может спасти твою душу». Эта фраза была знакома ему и навеяла воспоминания…

Это случилось за двадцать лет до ухода Септимиу из дома. Фердинанд был тогда таким же, как Сатурн — не унывающим, воодушевлённым, но с момента первого убийства в его ясных глазах застыла печаль. Ферди всеми силами искал способ избавиться от проклятия прекрасной, но мстительной госпожи Корентайн, и Септ не мог оставаться в стороне. Они днями и ночами исследовали большую библиотеку Лью Тиро, ища информацию, которая могла бы им помочь. Фердинанд и Септимиу были единственными сыновьями Жиля де Рэ, которые пытались найти избавление от внутренних демонов.

И в один из дней, не спав уже сутки по прихоти Ферди, Септимиу обнаружил некий эпос про богов из древности. Некоторые страницы книги уже истёрлись и почти рассыпались под руками, и Септ не смог опознать, из предания какого народа вышли эти божества. Но внимание Фердинанда привлекла одна из их легенд.

«Первыми, кого создали Боги после растений и животных, были бессмертные существа. Они были наполовину слабее Богов, но всё же очень сильными. Достигая зрелости, эти существа переставали стареть и меняться. Они питались энергией звёзд, как и Боги, могли создавать и разрушать. А главное — они были очень мудрыми. Богам понравились их детища, и они создали 6 существ мужского пола и 6 существ женского.

Но случилось то, чего Боги не ожидали. Одно из существ-мужчин полюбило существо-женщину. И оба они, открыв в себе любовь, потеряли свои силы. Они потеряли бессмертие и молодость, начали стареть. Взволнованные Боги обратились к существам с желанием разлучить их, дабы те снова стали сильными и красивыми. Но влюблённые не слышали своих создателей. Их любовь крепла с каждой минутой, и вот они уже не по мановению руки, но упорным трудом, создавали дом, вспахивали поле и растили себе еду. А потом женщина родила. Простых смертных детей, обладающих совсем каплей божественной сути. Так и появились люди.

Увидев, как состарившаяся пара счастлива, какие у них дети и жилище, другие бессмертные существа тоже последовали их примеру. Ещё пять пар, созданных с любовью, променяли свою силу на такое простое счастье. Боги решили не перечить им. Они приняли свершившееся за знак, и более не вмешивались в их жизнь».

Прочитав эту легенду, Септимиу и Фердинанд лишь посмеялись над ней. Она слишком напоминала красивую сказку. Хотя их жизнь тоже напоминала сказку. Страшную сказку. И никакая любовь спасти их не могла.

— Пойдём, прогуляемся, — предложил Сатурн. — Ты выглядишь каким-то растерянным.

— Я вспомнил о своём младшем брате, — Септимиу помотал головой, словно стряхивая воспоминания. — Я оплачу счёт и мы пойдём.

— Раскажешь мне о брате, — сказал Сэт, одарив мужчину мягкой улыбкой.

***

Решив сделать этот вечер ещё лучше, Септ отвёз Сатурна на Елисейские поля. По мнению Септимиу, это была одна из красивейших улиц города. К тому же, судя по книге Александра Дюма-сына, на этой улице жил его любимый литературный персонаж — граф Монте-Кристо. Если бы у Септа была возможность познакомиться с ним в живую, он бы ей воспользовался. Уж кто-кто, а Эдмон Дантес знал, как переживать одиночество и бороться с внутренними демонами.

Вечерело. На улицах города любви начали зажигаться огни. По Елисейским полям бродили влюблённые парочки, туристы и просто местные жители. Сатурн взял Септа под руку и прижался к нему, пока они шли по направлению к Триумфальной арке.

Сэт молча слушал, как Септимиу рассказывает ему о своём горячо любимом брате. Септ рассказал ему всё, опустив лишь информацию о проклятье. Рассказал, как пытался уберечь от излишне жестокого отца и равнодушных братьев. Поделился тем, как скучал по нему, когда они расстались, и какое горе принесла ему смерть брата. Сатурн не перебивал, и начал говорить только когда Септ закончил.

— Я сожалею о случившемся и соболезную твоей утрате, — сказал Сэт еле слышно. — Ты действительно любил брата. Любовь в семье большая редкость, и Фердинанду повезло, что ты у него был. Думаю, он знал об этом.

— А ты? У тебя есть братья-сёстры? — поинтересовался Септимиу. — Как твои родители отнеслись к тому, что их сын гей?

— Я единственный ребёнок в семье, и мне несказанно повезло, мои родители не выгнали меня из дому, — с печальной улыбкой ответил Сатурн. — Они не отреагировали никак. Просто стали ещё прохладнее ко мне, чем были до моего признания. Мы тогда полгода гостили в Греции, на родине матери. Там я познакомился с самой большой ошибкой моей юности.