Наследник

Через полчаса богиня успокоилась, а я, так и не прийдя в норму, лежал и улыбался. Эйфория!

Тиамат что-то вещала. Она упоминала про какие-то другие реальности. Что-то рассказывала про параллельные миры. Делилась знаниями о мироустройстве и ставила какие-то цели. Я лишь блаженно кивал.

– Ты точно всё усвоил? – спросила она. – Найди Российского Патриарха и вступи в титул наследника клана.

– Ммм, – многозначительно промычал я.

– Что? – она нагнулась ко мне и подставила острое ухо.

– Внученька, ты бы одежду себе купила, – смог выдавить я. – Срам прикрой. Стыдно же! – это последнее, что я сказал, прежде чем провалился в глубокую дрёму.

***

Великая Матерь смотрела на дерзкого человека. В его словах и поведении не было ни малейшей доли почтительности. Он – ничтожный червь, который и ногтя на её пальце не стоит, – осмелился укусить её. Её – могучую богиню.

Но связность мыслей, манера держаться, покровительственный тон – всё выдавало в нем истинного дворянина. Вот только вытащила она его из другого мира. Из мира, где на небосводе проглядывал всего один спутник. Из мира, где здания для челяди касались небес. Из мира, где по улицам сновали самодвижущиеся повозки, а Красную площадь можно было пересечь за считанные минуты.

– Что за дивное место! – восхитилась Тиамат. – А вдруг и кровь у вас другая?

Пётр Ильич не ответил. Он спал, завалившись на бок. Из повисшей щеки тянулась слюна, рука лежала под головой, а задранное колено слегка подрагивало в такт доброму сну.

– Когда ты спишь, ты похож на челядь, – сказала Великая Матерь. Её клыки удлинились. Она вонзила их в обнаженную шею и тут же отпрянула. – Что? Как это возможно? Ты, значит, вкусил моей плоти?! – завопила она. – Первая кровь, которая попала на тебя, оказалась моей! Если бы не дар Патриарха и если бы не его просьба, я бы отправила тебя бродить по бесконечным тоннелям подземного царства. Ты бы гнил заживо, не имея возможности умереть. Ты бы…

Сыпались сотни проклятий, грозящих всевозможными карами. Но человек спокойно спал и не слышал слов богини.

– Я проклинаю тебя, – прошипела Тиамат. – На твоем теле не будет ничьих печатей, – её руки засветились. На предплечье новорожденного дворянина стерлись все метки. – Ты будешь отребьем в моем мире. Ты не найдешь поддержки ни у одного рода. Для своего клана ты будешь чужаком. И твоя внешность изменится так, что Российский Патриарх не сможет тебя найти. Ты перестанешь быть бессмертным, – Великая Матерь хлопнула в ладони, разрывая незримый узел, который позволял её детям возрождаться. – Чужая кровь будет восстанавливать твои силы, но жизнь у тебя будет только одна. А после смерти ты попадешь в мои чертоги. И там я буду пытать тебя до конца существования мира. Одиночество и страдания – вот что тебя ждет, человек. Отныне и впредь! Пусть будет так!

Глава 2. А руки-то помнят!

Бывают дни, когда ты открываешь глаза и не понимаешь, где находишься. Будь то новая квартира, гостиничный номер или студенческое общежитие – мозгу требуется время, чтобы осознать, что происходит. А если вы думаете, что я никогда не был в студенческих общагах, то вы заблуждаетесь. Хе-хе. Я ведь тоже был молод. Да и в учебке мы частенько выбирались из расположений. Рядом женский институт находился, так что иногда мы захаживали к барышням. А те и рады были. Эх, горячие же тогда были девки! С виду скромницы, но такое вытворяли, что нынешним губастым модницам и не снилось. Хотя какие сейчас девки? Иногда посмотришь и не поймешь, мужик это или баба. А бывают ещё хуже. Вроде и сиськи есть, и жопа на месте, и из семей благополучных, но размалёваны так, что и старые проститутки бы позавидовали. Гадость просто! Падение нравов!

Эх, отвлекся я что-то. Обещал же себе в детстве не быть брюзжащим стариком. Да только в детстве-то оно всё по-другому воспринимается. Да и когда было-то это детство? Уж и не вспомнить.

Все мысли сейчас были какими-то спутанными. Инсульт, что ли, меня прихватил? Да, вроде, нет. Сынки-балбесы следят за моим здоровьем. Да и я тоже. Не пью уже много лет (разве что по праздникам), зарядку делаю, гуляю два раза в день. Кроссворды разгадываю, чтобы мозг не застаивался. Да и в шахматы с домино во дворе с шестидесятилетним молодняком играю.

Я попытался открыть глаза – не получилось. Тело все болело, во рту пересохло, а руки не хотели шевелиться. И где я сейчас нахожусь? Должно быть, в госпитале. Хотя странно. Обычно в больничных палатах кровати да простыни, а тут меня будто на сено положили. Да и с улицы почему-то слышится коровье мычание. У нас в центре Ленинграда я давненько коров не видел. Я втянул носом воздух и почувствовал запах навоза. И это тоже необычно! Хотя кто его знает, с кем я тут лежу? Люди-то они всякие бывают.

Через полчаса силы немного восстановились. Я смог подвигать пальцами, затем челюстью, а после получилось приподнять руку. Сразу же потрогал предплечье. Ожидал нащупать шприц, который мне вставили в вену, но ничего такого не было. Я притронулся ладонью ко лбу и слегка надавил – получилось поднять веки. В этот момент ощутил себя Вием.

Нет! Это точно не больница! В незнакомом помещении было темно, но я всё-таки смог различить сложенный из бревен невысокий потолок. Что это за место? Как я сюда попал?

Минут двадцать я растирал затекшее тело. Кожа казалась мне непривычно гладкой. Да и складок никаких не было. А ещё у меня пузо куда-то исчезло. И это было странно. Вдруг я так год уже валяюсь? Всё может быть. С ужасом понял, что какой-то лиходей сбрил мою седую бороду и надел на меня парик. Волосы казались густыми, мягкими и их было слишком много. Я попытался снять его, но куда там – приклеили намертво. Извращенцы проклятущие!

Со старческим кряхтением я наконец-то смог приподняться. Ну до чего же болит всё тело! Внутри ощущался голод или жажда – я так и не смог понять, что именно. Чувствовал себя будто наркоман, который забыл о существовании наркотиков. А вдруг меня чем-нибудь накачали и куда-то увезли? Только кому и зачем это понадобилось? Неужели пендосовские спецслужбы подсуетились? Так я давно отошел от дел, так что выпал из их поля зрения…

Я сел и осмотрелся. В пробивающемся солнечном луче клубилась пыль. Под потолком висела паутина, а в углу проглядывалась мышиная морда. Что это за сарай? Как я тут оказался? Вообще ничего не помню.

Рядом, разбрасывая во все стороны помет и перья, пробежало несколько куриц. Точно! Я же сперва встретил петуха, потом его мамку-наседку, а затем… А затем я умер. И попал в чистилище. Так, значит, церковники всё-таки были правы: есть жизнь после смерти! Забавно-забавно…

Точно! Со мной же была какая-то девка страхолюдная. А что дальше? Эх, память-то ни к черту!

Со второй попытки получилось встать. Я отряхнул с себя налипшую солому. Перед глазами всё плыло, но собрав волю в кулак, смог сохранить вертикальное положение. Ай да я!

На пошатывающихся ногах подобрался к двери и распахнул её. А следом произошло нечто странное. На меня попал солнечный луч. Кожа сразу же забугрилась от полученных ожогов. Пришлось отпрыгивать обратно в сарай, чтобы меня не сожгло к чертовой бабушке.

– Эх, шельма! Да что вообще происходит? – спросил я у ближайшей курицы. Она почему-то не ответила. Да если бы и ответила, то я бы уже не сильно удивился.