Наследник

— Дед рассказывал, знаю, — Никита кивнул. — А вообще интересно, что у них на уме. Втягивать себя в чужие разборки не буду. Хватит. Интересы моего клана на первом месте.

— И это разумно, — вздохнул облегченно Коваленко. — Будете кого брать с собой в Бухару? Не одному же ехать?

— Пожалуй, Ильяс не откажется, — призадумался Никита. — Ну и парочку крепких отчаянных ребят захвачу. Поверьте, больше не надо.

— Как быть с мануфактурами? — Айдаров нервно крутил в руках позолоченную ручку, словно не знал, что с ней делать. — Снижать производство или работать по плану?

— Не переживайте так, Василий Федорович, — барон полистал какие-то бумаги в своей неизменной добротной коричневой кожаной папке. — У нас всего три фабрики, и судя по данным, которые поступили вчерашним вечером, дела обстоят неплохо. Казань пусть работает в полном объеме, а в Твери и Тобольске сокращайте выпуск продукции. У нас же только Казань работает на экспорт. Ничего страшного. Если через месяц обстановка не улучшится, подумаем, как быть. Хлопок можно закупать и в других местах.

— Хорошо, я дам распоряжение Твери и Тобольску, — кивнул Айдаров, скинув с себя груз беспокойства. Все-таки за его спиной был огромный штат работников, которых оставлять без содержания не позволяла совесть и обычный страх перед волнениями. — Надеюсь на визит Никиты Анатольевича к поставщикам.

— А если это тонкая игра Ватикана, я бы не доверяла Каримовым, — прервала свое молчание Тамара, все это время тревожно раздумывая о накатывающих событиях. Ее больше всего волновала безопасность семьи, детей и даже беременной Даши, которую в такой ситуации бросать тоже нельзя. — Кто знает, может те же Авлодовы гораздо ближе к нам в роли союзников…

— Нельзя отвергать и эту версию, — согласился Коваленко. — Я бы посоветовал, Тамара Константиновна, обратиться к императору. В таком случае поддержка спецслужб не помешает. Ничего зазорно в этом не вижу. Знаю, что каждый клан хоть раз да просил помощи у государства. И никто не вставал в горделивую позу, не примите за намек, Никита Анатольевич.

— Пустое, — отмахнулся Никита. — Я съезжу на пару дней и вернусь. Никто и не поймет, что меня нету в Вологде. Но сперва закончу начатое дело. Оно сейчас важнее.

Оказавшись в теплом салоне «Руссо-балта», Тамара прежде всего нажатием кнопки подняла прозрачную пластиковую перегородку, и только потом прижалась к Никите, обдав его запахом новых духов «Герлен», которым в последнее время отдавала предпочтение. Именно они будоражили обоняние Каримова, когда тот склонился в почтительном приветствии.

— Никита, мы опять влезаем в опасную игру, — прошептала она. — Я не прошу тебя отступиться, потому что уже поздно что-то менять. Но будь осторожен. Каждый твой шаг связан теперь с нами, с твоими детьми. Помни историю Назаровых, и ни на миг не теряй бдительность. Каримовы могут быть наживкой. А настоящий враг находится и здесь, и в Бухаре.

— Я введу в усадьбе военное положение, — кивнул Никита. — Ненадолго, пару-тройку деньков вся наша гвардия останется в имении. «Родники» придется эвакуировать тоже. Места для людей должно хватить. И еще, милая…. Поговори с дядюшкой и отцом. Чтобы спецслужбы усилили наблюдение за «Гнездом».

— Да, дорогой, конечно, — припав к губам Никиты, Тамара ощутила легкое головокружение, и с трудом прервав поцелуй, поправила ему воротник рубашки, выбившейся из-под костюма. — Ты становишься мудрее, муж мой. Но все равно командировка в Бухару — из разряда тех глупостей, которые необходимы для твоего самоутверждения. И от своего мнения я не откажусь.

— Когда-нибудь, к шестидесяти годам я стану мудрым дедом, и сидя в кресле-качалке буду поучать внуков, — пошутил Никита, вдыхая терпкий, на тонкой грани сладости и горечи, запах.

— Ой, Назаров, от тебя дождешься спокойной жизни, — усмехнулась Тамара, уютно устроившись в объятиях Никиты. — Скажи честно, как ты себя ощущаешь в окружении двух жен?

— Честно?

— Да, хочу от тебя услышать правду, и только правду, — ее кулачок постучал по колену волхва.

— Мне нравится, — улыбнулся Никита. — Я к тебе и Даше испытываю необыкновенные чувства, и тянет меня к вам одинаково.

— Ну, да, — закусила губу Тамара и усмехнулась, — вижу, как ты стараешься. Даша, кстати, сказала мне по секрету, чтобы я с тобой больше времени проводила. Ей сейчас нужно поменьше эмоций проявлять, побереги ее. Намек понял?

— Да, солнышко, я же понятливый, — Никита еще крепче сжал в объятиях ойкнувшую жену. — Как же я рад, что ты со мной!

— Цени! — Тамара легонько потрепала кончик носа Никиты. — И поцелуй меня еще раз!

Петербург, декабрь 2013 года

Никита

Давно он не садился за руль своего «бриллианта»; обиженно рыкнул мотором, верный друг несколько минут содрогался, словно хотел донести до хозяина свою обиду. Но потом, как и полагается, оттаял и радостно заурчал, мягко гася вибрации, идущие в салон.

Вдохнув в себя запах духов, до сих пор не выветрившегося после последней поездки девушек, Никита решительно вывел машину из гаража, развернулся на асфальтированном «пятачке» и выехал через распахнутые ворота, коротко просигналив деду Андриану. Старик в ответ помахал рукой, потом достал из кармана телогрейки маленькую плоскую коробку — пульт управления позволял открывать и закрывать массивное решетчатое полотно в радиусе десяти метров — и нажал на кнопку. Дождавшись, когда с мягким стуком ворота перекроют въезд, дед сгорбился и медленно пошел по дорожке к дому.

Никита воспользовался «домашним» телепортом не случайно. Сегодня у него была важная встреча в особняке тестя. Великий князь поддался уговорам старшей дочери Тамары и решил поговорить с Никитой в кругу людей, вхожих в кулуары императора. Об этой встрече не должны были знать приближенные, адъютанты, порученцы и прочие, кто отвечал за общественные связи советников Александра IV.

А точнее, у Константина Михайловича в кабинете сидел Житин Самуил Петрович — бессменный начальник Внешней разведки и контрразведки — и первый заместитель начальника Генштаба генерал Пронский. Если с первым Никита однажды встречался в неформальной обстановке, то Пронского он не знал. Невысокого роста, коренастый, весь какой-то цепкий, словно столетний дуб, раскинувший корни в разные стороны, с залысинами на висках и макушке, генерал производил впечатление домашнего дедушки, повидавшего жизнь, и прячущего в хитром прищуре глаз мудрость. Только стильный гражданский костюм портил картину, превратив доброго дедулю в некоего чиновника, скучающего от рутинной работы.

— Господа, я выступаю гарантом нашей неформальной встречи, — начал свою речь Великий князь, перед этим поставив плотную защиту от прослушивания, навесив блокирующие плетения на дверях и на окне. Потом не торопясь, с позволения гостей, разлил коньяк в пузатые фужеры. — Мой зять, Никита Анатольевич Назаров, хочет провернуть очередную авантюру, но ради справедливости, не им затеянную.

— Тогда пусть сам и расскажет, — играя добродушного дедушку, сказал Пронский, рассеянно, отточенными за долгие годы движениями, покручивая фужер в пальцах.