Наследники по прямой.Трилогия

– Ннет…

– А как же вы общаетесь с вашими друзьями из Коминтерна?

– Немецкий… Английский…

– Ну, транслируйте ему: я хочу в следующий раз услышать какойнибудь другой язык, а то английский за последнее время мне неимоверно надоел. Кстати, а этот господин, который вас завербовал, – Арнольд Дейч, он же Стефан Ланг, – на чём он вас развёл, Виктор? На любви барона и миллионера к несчастным оборванцам? Что он мог предложить вам в обмен на ваше сотрудничество? Да ещё такое активное – не просто позволить симпатизировать и оплачивать фокусы, а даже – вербовать неофитов. Что же? Должность председателя Всемирного банка Коминтерна?

– Я не знаю, о ком – и о чём – вы говорите.

– А вот мистер Дейч знал. Знаете, Виктор, вы оба – и этот вечный, вроде меня, скиталец, сын словацкого учителя, и вы – сумели, в общем, меня удивить. Единственное, чего я не могу понять: что у вас может быть общего? Или вы думаете, ваши контакты трудно было отследить? Помоему, только тупые ослыпедерасты из британской разведки могли не заметить, что вы оба тут под самым носом у них вытворяете. Так что же у вас общего? Вы мне не расскажете?

– А этот – как вы его назвали? – этот господин – он вам ничего не рассказал?

– Нет. Он продемонстрировал такое стремление воспарить к мировой революции, что пришлось его слегка… гм… заземлить. А то ведь буйные кембриджские идеалисты просто переключились бы с вашего канала связи на его. А это весьма не душеполезно. Весьма.

До ДейчаЛанга Гурьев пока не добрался, но Ротшильду не следовало об этом знать. Тем более, это скоро произойдёт, подумал он. Мои псы войны голодны, им нужно научиться охотиться. И – без Дейча охота на кембриджский кружок юных «сицилистов» могла не состояться, а этого допускать было ни в коем случае нельзя. Ни упускать этих золотых мальчиков, ни сдавать их секретной службе Гурьев вовсе не собирался.

– Вы… вы сумасшедший психопат, – Ротшильд задрал подбородок и закрыл глаза.

– А я думал, вы больше не станете ругаться, – Гурьев вздохнул. – Боже ты мой, я потратил больше часа, и до сих пор не узнал больше того, что уже знаю. Это мне не нравится. Вы слышите, барон? Не нравится.

– Я не… Этот орёл… Я не знал.

– А что – если бы знали, повели себя иначе?! С чего вы взяли, что меня интересуют ваши извинения?! Я не исповедник, чтобы вы передо мной каялись. Мне нужны ответы на вопросы, только и всего. Кольцо у вас? Где оно? Зачем оно вам?

– Не могли бы вы задавать ваши вопросы помедленнее? Я не могу сосредоточиться. О каком кольце идёт речь? У меня много колец, как вы понимаете.

– Понимаю. И вы понимаете, о каком именно кольце речь. Я слушаю.

– Какое отношение вы имеете к нему?

– Нет, ну это просто уже становится понастоящему весело, – приподнял плечи Гурьев. – Неясно, кто кого допрашивает. Кольцо у вас, Виктор?

– Оно бесполезно. Оно ничего не значит. Вы не сможете им воспользоваться.

– Ффу, – Гурьев поджал губы. – Виктор, отвечайте на вопрос. Мне всё равно, что вы думаете. Или что думает этот зверёк у вас внутри.

– Кольцо в Москве. То, что вы ищете, не здесь. Возвращайтесь туда.

– Я ищу кольцо, Виктор, – терпеливо, как ребёнку, повторил Гурьев. – Вы врёте и тянете время. Я ищу кольцо. Я не собираюсь его никак использовать, кроме как по его прямому назначению – как венчальное кольцо. Где оно?

– Каким?!? – на лице у Ротшильда изобразилась такая бездна удивления, что Гурьев испытал почти непреодолимый соблазн поверить ему. – Каким, вы сказали?! Венчальным?!

– Венчальным, обручальным. Какая вам разница?

– Так вы ничего… вы не знаете, – в голосе Ротшильда послышалось неимоверное облегчение. – Вы не знаете. Мне нужно выйти отсюда, и я немедленно отдам распоряжение вернуть вам это дурацкое кольцо.

– Какая щедрость. Кольцо работы Бенвенуто Челлини, с изумрудом на двенадцать каратов и двенадцатью четвертькаратными бриллиантами, не считая мелочи по одной десятой – сорок восемь штук. Я просто вас выпущу, а вы – просто выйдете и просто отдадите распоряжение. Интересно, вы всегда так недооцениваете противников? Удивительное самомнение. – Гурьев снова вставил шприц в катетер и ввёл ещё немного «правдотина». – Ладно, оставим пока кольцо. Походим немного кругами. При чём тут графиня Дэйнборо?

– Я не понимаю…

– Понимаете, Виктор. Всё вы прекрасно понимаете. Не нужно сопротивляться этому пониманию. Нужно просто отвечать на вопросы. Вежливые, спокойные вопросы. Отвечайте на мои вопросы, Виктор. Это совсем не трудно – ответить на несколько вопросов. А потом можно будет отдохнуть. Договорились?

– Я не хочу.

– Я знаю. Но это очень нужно, Виктор. Простые вопросы – простые ответы. И тишина. Ведь нужно наказать графиню Дэйнборо, правильно, Виктор? За что нужно наказать графиню? Что она сделала?

– Нельзя, чтобы она смогла… Ей нельзя давать возможность… Чтобы мальчишка… Мальчишка не должен ничего знать. Нельзя допустить, чтобы она сказала ему.

– Она не скажет, Виктор.

– Вы… не понимаете… Этого нельзя допустить. Пока она жива, он может узнать. Только она может сказать. Только у неё есть такое… Она обязана сказать. Не может не сказать. Вы уже знаете… Я чувствую, вы знаете.

– Вы хотите её убить?

– Вы не понимаете… Я не убийца… Я охотник… Это такая кровь… Её можно почувствовать. Её нельзя не чувствовать… Нельзя убивать. Нужно просто… заставить умереть. Вы можете? Заставьте её.

Сковать тебе чегонибудь железного, подумал Гурьев, или так сойдёт? Кто из них говорит со мной сейчас – зверь или человек? Или – уже нет никакой разницы?

– Конечно, Виктор. Конечно. А зачем?

– Графиня – недоразумение, – пробормотал, уже несколько расслабленно, Ротшильд. – Всё это – недоразумение, его надо прекратить. Прекратить во что бы то ни стало… Просто маленькая смазливая шлюшка… Как могло… не понимаю… Это кровь. Всё дело в крови. Вы не понимаете. Надо остановить. Тогда можно работать. Можно спокойно работать, потому что эти люди… Люди с этой кровью… Они всегда вмешиваются, постоянно мешают… Надо всё это остановить, потому что уже слишком много времени… Дайте мне воды. Я хочу пить.

– Я дам вам воды, Виктор. После того, как вы ответите на мои вопросы.

– Что… Чего вы не знаете? Эта кровь… вы знаете, что это за кровь?

– Знаю. При чём тут Коминтерн?

– Они хотят… договориться.

– С кем договориться?

– С ними… вы знаете. Я с ними. Это величайшая перспектива. Это новые горизонты науки и техники, это новое, невероятно мощное оружие, неисчерпаемые источники энергии, это выдающиеся возможности стандартного конвейерного производства, унификации всего, это симбиоз разумных существ в рамках самой передовой социальной системы, когда никому не нужно заботиться о мелочах, когда всё мгновенно решается для… Это и есть коммунизм. Это великое будущее. Разве всё это не стоит настоящих жертв?! Люди – это всего лишь топливо истории, её пища. Только мы… Такие, как вы и я, только мы делаем историю. Вы прекрасно знаете это. Вы же умный человек, вы не можете отрицать, что…