Наследники СМЕРШа. Охота на американских «кротов» в ГРУ

Предатель боялся слежки цепкого наружного наблюдения — легендарного 7-го управления КГБ, заслуги которого в разоблачении вражеской агентуры в последнее время были свежи в его памяти и неоспоримы.

А еще он понимал, что московская «наружка» плотно опекает иностранцев, в первую очередь американских разведчиков, работающих в советской столице с легальных позиций — резидентуры посольства США.

Он очнулся только после того, как американец — новый хозяин советского разведчика открыл кейс и стал доставать оттуда шпионскую экипировку.

— Это шифры, а тут коды, — пояснял янки. — Как с ними работать, мы уже говорили с вами…

Агент спокойно воспринимал демонстрацию «шпионских игрушек». Особое внимание обращалось на элементы операций по связи при выемке разведчиками закладок из «поляковских» тайников через американскую газету «Нью-Йорк таймс» в разделе, где печатались объявления.

Определенные текстовые штампы Поляков получил от американцев, изучил их и знал, как ими пользоваться и что они обозначают.

После доводки своему агенту операции по связи через газету, цээрушник вытащил небольшую коробочку, в которой лежали электронные настольные часы с зеленой «неонкой» — своеобразным индикатором, сигнализирующим об успешно проведенных тайниковых выемках. В утробу механизма ничем не примечательного хронометра было вмонтировано устройство, позволяющее принимать сигналы из посольства о проведенных тайниковых и других операциях по связи. Рядом лежал прибор, несколько поменьше часов, размером с зажигалку. Он предназначался для накопления собранных материалов и мгновенного «информационного выстрела» по зданию посольства США в Москве. Оператор в резидентуре принимал сигнал, расшифровывал и в готовом виде передавал на просмотр резиденту или его заместителю. Предполагалось этим прибором «стрелять» собранной текстовой информацией и принимать указания и инструкции от новых хозяев.

На столе появились два миниатюрных фотоаппарата, стопка с «письмами-прикрытиями», средства тайнописи…

По всем техническим средствам, используемым агентом, ему был дан подробный инструктаж.

— Это все я должен взять с собой? — удивился Поляков.

— Конечно. Не вручать же вам этот дорогой и опасный арсенал где-нибудь на Красной площади, — неудачно пошутил американец.

— Понятно…

— Вы же едете по дипломатическому паспорту, никто вас трясти не будет.

— Обнадежили!!!

— Да, чуть не забыл о вашей просьбе — бронзовые гвозди я достал. — Он порылся в своем объемном портфеле и, сложив четыре прозрачные из пластика коробки мебельных и столярных гвоздей, отливающих золотистым оттенком, передал их агенту.

— Спасибо, спасибо… У нас же в дурацком российском климате железные гвозди быстро ржавеют, а эти долго будут сидеть в древесине. К тому же они сосновую «вагонку» явно украсят.

— А это подарок вашей супруге, — улыбнулся янки и выложил на стол дорогие ювелирные украшения: броши в виде золотой ящерицы, несколько пар клипсов, двух видов колье, инкрустированные драгоценными камнями, небольшой кулон на серебряной цепочке, колечки, перстеньки и другие мелкие украшения.

После того как все сувениры, подарки и шпионская экипировка перекочевали в сумку Полякова, американец разразился потоком нудных рекомендаций, в которых было так много наивностей и повторов, что с позиций советского военного разведчика в звании полковника эта забота о личной безопасности агента, мягко говоря, воспринималась неадекватно. Она ему даже надоела. Он и без своего гуру знал, как пользоваться «подарками», чтобы не навредить ни себе, ни цээрушникам.

— Информацию не «солите», а деньгами не сорите, — успел только выговорить эти рифмованные слова.

Агент его тут же подправил:

— Держать информацию долго и непрактично, и опасно, а что касается — «сорить», у меня лишних денег нет, — а потом про себя подумал:

«Я тертый калач. Что ты мне разжевываешь, салажонок? Неужели я сам себе враг, чтобы сорить деньгами в Москве и тем самым привлекать чужое внимание? Так и до Лубянки можно дойти. Я должен строго и внимательно грести по выбранному курсу. Все легко дают советы, но не многие берут за них ответственность. Проблемы теперь висят на мне. Трудно рассчитывать на победу в моем деле, если позволишь себе расслабиться или поторопиться. Одно дело успевать, другое — спешить. Не надо бояться последнего дня, но и не призывать его».

— Ну, я вообще… вообще… вас предупреждаю… так, для профилактики, как у вас говорят — дабы не засветиться. Истинное мужество — осторожность. Большие способности без осторожности почти неизменно ведут к трагическому концу. Именно на неразумной трате денег попадались многие светлые головы в нашем деле, а с другой стороны, уничижение — хуже гордыни.

«Ну и мастодонта, лишенного живого слова, не говоря о чувстве юмора, послало мне ЦРУ для последнего инструктажа», — подумал Поляков и, конечно, внешне во всем согласился и поблагодарил американца.

Цээрушник был доволен, что его внимательно выслушал русский агент в звании полковника и полностью согласился с его доводами. Разговор же фиксировался диктофоном.

Да, толк в деньгах «Бурбон» знал!

Он их очень любил, считая их вездеходом в любом обществе и в любой обстановке. Ради них, любимых, он пошел на сделку с совестью, нарушил воинскую присягу, предал боевых товарищей — коллег в разведке. Ради денег он мог теперь продать даже близкого родственника, сослуживца, выпестованного колоссальным трудом агента, и на этом диком феномене строить свой служебный рост и получать награды от имени тех, кого предавал и продавал.

Он и без инструктажа цээрушников знал правило: если в кармане много денег, тут же появится соблазн их потратить. Разведчика не должен глодать огонь искушения. Поэтому Поляков не просил денег, но взамен им требовал, зная себе цену, приобретения и передачи тех товаров, которые ему нравились и были нужны.

В каждый отпуск он отправлялся с коробками радио- и фотоаппаратуры, охотничьих и рыболовецких снаряжений, золотых и бриллиантовых украшений и прочего — на таможне никто его не проверял!

И все же деньги брал, но брал ровно столько, чтобы их количество не бросалось в глаза посторонним, когда он их тратил.

Принцип самосохранения, которого он придерживался по рекомендации янки, состоял из правила: общая сумма, получаемая от спецслужб противника, тех «тридцати сребреников» не должна превышать его месячного оклада. Это правило осторожности и позволило так долго продержаться ему неразоблаченным агентом ЦРУ.

Глава 6 Тайники для ЦРУ на Родине