Наследники
Шрифт:
— Нет, не прикажу. Ты не любишь лгать, может быть тебе лень, во всяком случае это одно из твоих достоинств. Ты приглашал меня открыть карты. Они открыты. Ты хотел продать себя за половину моего состояния,
Он стукнул кулаком по столу, так что Александр Петрович поморщился.
— Отдать? — крикнул старик. — Отдать теперь, чтобы ты ушёл из-под моей власти и открыто смеялся бы надо мной? Отдать, когда я стар, когда уже поздно начинать жить сызнова? Нет, пусть уж до конца я сохраню иллюзию, что у меня есть сын, что я не совсем одинок, не совсем брошен. Но я отклонился и возвращаюсь к главному: твоего брака с княжной я не хочу.
Александр посмотрел на отца, и в его тусклых глазах промелькнула мысль. Он соображал.
— Ты думаешь, что смерть князя помешает твоим планам?
— Нет, я не думаю.
— В таком случае, если ты не шутишь, я ничего не понимаю!
Старик Гарушин
улыбнулся и принялся за поданное блюдо.— Отчего ты не ешь? — спокойно спросил он сына.
— Не хочу, сыт, — недовольным тоном ответил тот. — Однако я не могу позволить, чтобы мной распоряжались так, по произволу. Всё лето я ухаживал, как дурак, я сделал предложение. Важнее того: моё долгое пребывание здесь пошатнуло мои дела в Петербурге.
— Я не распоряжаюсь. Я не хочу больше твоего брака с княжной, но, если ты этого хочешь, если ты влюблён, если она с своей стороны тоже влюблена в тебя — женитесь.
Весь конец обеда Александр сидел молча, с мрачным и озабоченным лицом. Когда отец встал, он провёл рукой по лбу и спросил:
— Ты дашь мне на дорогу и вообще ещё… сколько можешь?
Пётр Иванович засмеялся.
— Дам! — весело сказал он. — И на дорогу дам, и вообще… Подождёшь похорон князя?
— Нет.
— И не надо. Я берусь переговорить с княжной.
И когда сын выходил из комнаты, он крикнул ему вслед:
— А ты, помнится, грозил рассердиться на меня? Как? Что?