Наследство черной вдовы

«Скромный лекарь» явно был то ли обижен, то ли разозлен, и пытался выместить свое настроение на мне.

— Лечите, — пожала я плечами. — Мне самой раздеться, или это сделаете вы?

Лоран ожидаемо покраснел.

— Вы так спокойно об этом говорите…

— Меня не пугает необходимость оголиться перед врачом, в моем мире ничего страшного в этом нет, — прервала я его.

— Но вы в этом мире! — нервно выкрикнул артар. — И нас тянет друг к другу! Селенира…

— Лоран, вы точно пришли, чтобы меня лечить? — не выдержала я. — Если нет, может, дадите мне пообедать?

— Поднимитесь, — буркнул Лоран. — Не могу же я… на кровати вас…

Действительно. Кто ж лечит больных людей в постели?

Ладно, встала, иронично взглянула на Лорана.

— Так что, сами разденете?

В глазах артара мелькнул злой огонек.

— Могу и сам.

Мужская рука с вызовом коснулась моей ладони. И в следующую секунду меня закружил водоворот изображений, этакий фильм наяву: молодая, красивая Селенира задорно смеется, сидя за столом в пышном свадебном платье. Лоран наблюдает за ней из прохода на кухню, в бессильной злобе смотрит на ее мужа, сжимает от ревности кулаки. Та же Селенира, но уже как будто постарев на несколько лет, рыдает, стоя на коленях, на могиле мужа. Лоран рядом, сидит в коляске для прогулок, не может подойти — один раз его уже прогнали, а хозяйские приказы не обсуждаются. Снова Селенира, холодная, неприступная, обольстительно улыбается во дворе собственного замка очередному мужу. Тот краснеет, бледнеет, заикается. Лоран снова наблюдает, на этот раз — стоя позади слуг, вышедших поздравить свою госпожу. У Лорана ноет сердце, ногти впиваются в ладони. Очередной смертник пожаловал за герцогскими деньгами. Они умрут. Все они умрут. А он, Лоран, останется рядом с возлюбленной, которой безразличен.

Последняя мысль меня отрезвила. Я вздрогнула, отпрянула от артара, стараясь не смотреть на него.

— Ронара? — недоуменно спросил Лоран. — Что-то случилось?

— Последствия приступа, — криво улыбнувшись, выпалила я первое пришедшее на ум оправдание.

Скинув с себя платье, чтобы отвлечь нас обоих от моего непонятного состояния, я предложила:

— Вы хотели лечить, Лоран. Прошу.

На этот раз никаких галлюцинаций от прикосновений Лорана не появилось. Он старательно втирал в мою кожу какую-то мазь с пряным запахом, затем, пряча глаза и стараясь особо не демонстрировать явно проявившееся возбуждение, скомкано попросил выпить синюю жидкость из бутылька.

— Надеюсь, это не яд, — неловко пошутила я, сделав глоток.

— Все представительницы ваше рода умирают своей смертью от старости, убить вас невозможно, — мрачно сообщил Лоран.

У меня сложилось ощущение, что он начал привыкать к моему поведению, отличавшемуся от поведения остальных местных дам. Впрочем, Селенира, если верить рассказам Кладиры, вела себя ничуть не лучше. В этом мы с ней были схожи.

Жидкость оказалась безвкусной.

— Для чего все это: притирания и питье? — уточнила я, натягивая назад платье.

Лоран следил за моими движениями жадными глазами, нервируя меня до невозможности.

— Питье — успокоительное, притирания — от повторения судорог.

Я подавила смешок. Вряд ли судороги появились сами собой. Не у здоровой Селениры уж точно.

— Зачем вы пришли, Лоран? — вернув ему пустой бутылек, в лоб спросила я. — Только чтобы лечить меня?

— Ваш выбор ничего не даст. Вы, ронара, твердите, что не Селенира, так не поступайте, как она, — с отчаянием в голосе выдал Лоран.

Читай: «Не выходи ни за одного из них! Тебе нужен я!»

Я устало прикрыла глаза. Чем ближе к замку, тем, похоже, веселей мне будет. Лоран отступать не желает. Не в этот раз.

— И вы предлагаете прервать этот род, отказавшись выходить еще раз замуж? Вы знаете, чем грозит такое поведение? Император пришлет войска, замок окажется в осаде. Я буду вынуждена выйти за того, кого выберет император. Вынуждена, Лоран. Голод, жажда, обстрелы… Вы когда-нибудь испытывали что-нибудь из этого? Я — нет, и не хочу. Так что мне придется сделать выбор, вопреки вашей просьбе. Оставьте меня, пожалуйста. Я хочу пообедать.

Через несколько секунд входная дверь несильно хлопнула. Я открыла глаза, горько улыбнулась и направилась к столу: нужно было подкрепиться после всего произошедшего.

Жевала я, не чувствуя вкуса. Видения, слова Лорана, непонятный приступ. Все вместе, словно лавина, вот-вот грозило обрушиться на меня пережитыми эмоциями.

«Вот истерики мне только и не хватало для полного счастья, — выпив стакан оранжевого напитка, поджала я губы, — тогда будет весело всем, и мне — в особенности».

Глава 30

— Отвратительно выглядишь, — сообщила Кладира, зайдя в мою комнату ближе к вечеру. — Лоран постарался?

— Скорее, сама ситуация, — я криво улыбнулась. — Жалко принца троллей. Он такой молодой.

— Вы с Селенирой все же очень похожи, — Кладира уселась на стул напротив кровати. — Та тоже любила такие шутки с черным юмором. То есть выбор ты уже сделала?

— Я все больше понимаю твою сестру, хоть и готова ее прибить. Выбор? Да нет тут особого выбора. Принц пока что кажется мне самым адекватным из всех женихов.

Я покосилась на сгущавшуюся темень за окном, перевела взгляд на свечи, тускло горевшие на столе. Время после ухода Лорана я провела, пытаясь читать книгу о местных традициях. Текст не лез в голову. Я обдумывала слова Лорана, вспоминала свои галлюцинации и снова и снова заходила в тупик. В уравнении оказалось слишком много неизвестных, решить задачу на данном этапе возможности не было, и такое положение дела раздражало меня все больше.

— Кладира, Селенира владела магией, так?

«Сестра» кивнула.

— Она считалась сильным магом. И я удивлена, почему ее способности до сих пор не проснулись в тебе.

А уж как я удивлена…

— Скажи, в вашем магическом мире это нормально, когда прикасаешься к человеку и видишь сцены из его прошлого?

Кладира непонимающе нахмурилась:

— Ты имеешь в виду Лорана? И что именно ты увидела?

— Его переживания. И увидела, и прочувствовала.

Мой рассказ Кладира слушала молча и все больше хмурилась:

— Ничего не понимаю. Да, я слышала о таких случаях, давно, в глубокой древности, когда только появились родственные души. Существам разных рас позволяли таким образом понять и увидеть чувства той души, что была им предназначена. Но, насколько я знаю, последние несколько веков ничего подобного ни с кем не происходило.

Что называется, почувствуй себя избранной…

— И как часто я буду это видеть?

— Не знаю, — качнула головой Кладира, — я, как младшая дочь, обделена магией и мало что в ней понимаю. Все, что нам остается, — добраться до замка и попытаться поговорить с Зариной.

— С вашей призрачной родственницей? Думаешь, она пойдет на контакт?

— Заодно и выясним, — Кладира поднялась. — Отдыхай. Завтра выезжаем рано утром.

Отдыхай. Легко сказать. Сначала я полночи не могла уснуть, ворочалась с боку набок, вспоминала дом на Земле, родных, маму, ушедшую так быстро. Плакать я не любила, считала слезы признаком слабости, но теперь мне хотелось реветь белугой от безнадежности и усталости. Уснула я в расстроенных чувствах. И снова мне приснился бывший муж Селениры — стоял, грустно смотрел на меня какое-то время, затем издал тяжелый вздох и посоветовал: