Наследство купца Собакина
Шрифт:
– А Собакин?
– Ой, Мишаня! Собакин – уникум. Он чудак. Одно слово – демократ… Помнишь, как Ельцин на троллейбусе ехал в районную поликлинику? Но он-то просто дурил народ, а Собакин навсегда отказался от всех привилегий и лечился у нас.
– Это честный поступок, Маша… Здорово!
– Глупо!.. Но с этим Собакиным вообще цирк… Галина стала к нему ходить, и сразу сообщила, что старик на нее запал.
– Влюбился?
– Именно, Миша… Вот она ходит, ходит к академику. И каждый раз нам рассказывает: понравилась, полюбил, хочет жениться… Мы думали, что вот-вот свадьба, а академик взял и помер.
Марфин
Маша хитро улыбнулась и расстегнула верхнюю пуговицу на кофте. Она надеялась, что ее новый знакомый начнет приставать. Но скромный Михаил покраснел и как-то скукожился.
Когда стало ясно, что любовь отменяется, Мария фыркнула, но продолжила рассказ.
– А в прошлом месяце мы вообще все отпали!.. У нас делает уколы регистраторша из местного ЗАГСа. И она сообщила, что наша Яремчук недавно сочеталась браком!.. Как тебе это? У нее медовый месяц, а она нам поет про любовь академика, про наследство.
– Погоди, Маша… Так, Яремчук не за Собакина вышла замуж?
– Какое там! Тот – старик. А она тихо зарегистрировалась с молодым адвокатом… Забыла его фамилию. Что-то связано с долларом…
– Может быть, Баксов?
– Совсем нет! Ты бы сказал еще Басков… Нет, она еще сказала, что это настоящая фамилия писателя, который писал про красные паруса.
– Грин?
– Верно!.. И не адвокат он вовсе! Я точно вспомнила – нотариус Гриневский.
Марфин чуть не подпрыгнул на своем водительском месте и срочно включил двигатель. Ему хотелось поскорее въехать в это Ясенево, высадить именинницу и доложить Савенкову о своем успехе. Он, конечно, не опер, как Крылов, но информацию получил в один присест. Убойные сведения!..
Маша попросила остановить машину не у подъезда, а рядом, за гаражами.
Она на прощанье обняла Марфина, притянула к себе и попыталась поцеловать его в губы. Но он увернулся, и помада оставила след где-то на щеке… Именинница опять фыркнула и усмехнулась.
– Скромный ты, Мишаня. Очень стеснительный. Но я именно таких и люблю… Запиши мой телефон.
– Какой телефон?
– Мобильный!.. Но постоянно не трезвонь – мой Николай ревнив, как Отелло… Позвони послезавтра в девять вечера.
– Почему так поздно?
– Ох, Миша! Для этого дела никогда не поздно… Просто мой Коля в восемь уйдет в ночную смену. И я свободна до утра… Теперь все понял, глупышка?
Самая простая работа досталась Варваре. Она работала по окружению квартиры академика. Опросы консьержей, соседей, почтальонов, старушек на лавочках.
Но всё не заладилось с самого начала. Соседи по площадке были демократами первого призыва, а потому на дух не переносили сыщиков. Они представляли, что, ответив на вопросы, сразу станут «стукачами»…
Варя вспомнила, как еще пять лет назад спорила с такой вот парочкой либералов. Она спросила их тогда: «Если бы вы точно знали, что готовится взрыв в метро – вы бы сообщили в милицию или ФСБ? Я уверена, что вы позвонили бы»… Их ответ был страшным: «Нет! Никогда! Такой звонок был бы доносительством»…
Это такая порода людей – пусть другие погибнут, а мы останемся
чистенькими… Это не либералы, а просто сволочи!..С консьержкой у Варвары не сложилось по другому поводу. В подъезде сидело симпатичное лицо восточной национальности. Откуда-то из Средней Азии.
Это лицо сносно понимало по-русски, но говорило значительно хуже… Или могло говорить, но не хотело – кто поймет этих таджиков!.. Восток – дело тонкое…
И с почтальонами ничего не получилось. Не было их в этом районе. Они все вымерли, как класс…
А вот старушки у подъезда – это наши люди! Цвет нации! Им бы памятник при жизни…
Варвара очень умело начала разговор. Она поругала современную молодежь, которая галдела на детской площадке. Потом прошлась по поводу верховной власти и особо остановилась на маленьких пенсиях. Затем начала критиковать работу электриков, слесарей, дворников и прочей местной обслуги… Старушки слушали, кивали и поддакивали.
– Очень верно говоришь, девушка!.. Вот тебя надо депутатом – это вместо того, который за волосы таскает… Тебя как звать, милая?
– Имя у меня не очень современное. Я – Варвара… Если бы меня в Думу, то я бы им показала, где кто зимует. И первым делом взялась бы за медицину. Раньше она была не такая!
– Золотые слова, Варвара!.. Раньше все было не такое. Я как вспомню своего мужика – раньше такой крепкий был, а сейчас весь обмяк.
– Я взялась бы в первую очередь за участковых врачей. Это главное звено.
– Это, Варя, гнилое звено!.. Вот взять нашу Гальку Яремчук. Одно слово – мегера. И хитрая, как стерва. Она перед нами все выпендривалась. Делала вид, что академик в нее влюбился.
– Делала вид?
– Конечно! Иначе, зачем ей с нами лясы точить? Она хотела, чтоб мы поверили в ее роман с Собакиным. А академик был строгих правил. И жену-покойницу всегда поминал… Нет, Варя, тут у этой врачихи какой-то свой интерес был.
– Почему вы так думаете?
– А потому, милая, что у каждого человека свой интерес есть… Вот ты с нами треплешься, а сама, небось, из МУРа. Ты ведь сведения собираешь на Галину или на покойника Собакина? Так?
– Ну как вам сказать…
– А ты, Варвара ничего не говори. Все равно соврешь… Галина бывала у Собакина через день. А привозил ее мужик на черной машине.
– Вы не заметили марку машины.
– Автомобиль иностранный. Точно, что не «Волга» и не «Москвич».
– А номер не запомнили?
– Нет, Варя, не запомнила… Но я его записала. Вот здесь в книжечке, на последней страничке.
День стоял жаркий, а Савенков почти неделю не был на даче. Для огорода – смертельная угроза! Игорь Михайлович еще утром объявил всем, что берет у «Совы» отгул и едет в свою деревню.
Вечернее совещание проводили без шефа.
Крылов за день успел раскопать поджигателя «Хонды». Правда – не до конца… Фото сразу разослали во все службы. И в одном отделении милиции этого типа опознали. Недавно он случайно попал к ним в ходе рейда на рынке. Его опросили, подержали в кутузке и отпустили. Но личность запомнили – это некто Яков Харитонов, приезжий с Украины…
В протоколе было записано странное место его регистрации – «деревня Сосенки, Калужское шоссе». Ни улицы, ни номера дома, ни других намеков.