Наследство последнего императора. 1-я книга (II)

– Да, – согласился Гончарюк. – Кто запасы свои проедает, а кто немножко промышляет грабежами и разбоем.

До Уралсовета было километра полтора. Когда они пришли, там их уже ждали члены исполкома Александр Белобородов, Георгий Сафаров и Шая Голощёкин.

– Ты думай, что говоришь, комиссар! – возмутился Голощёкин, отодвигая от себя телеграфную ленту. – Я все это рассматриваю как провокацию! Или даже как контрреволюцию!

Сафаров взял ленту, посмотрел, отложил. Взял листок с расшифровкой и прочел вслух:

– «Голощёкину. Известный тебе Яковлев везет Романовых. Оставь их у себя. Все согласовано». Подписи нет… – удивленно сказал Сафаров. – Может, кто-то шутит? Или испытывает?

– Вот! И этой бумажкой нам хочут здесь все мозги заклеить! Не выйдет! Ни у кого не выйдет! А у тебя, Яковлев, никогда такое провокаторство не получится! Ты можешь хочь сто лет стараться – не выйдет! – заявил Голощёкин.

Он говорил отрывисто, брезгливо и не глядя на собеседника: «Точно товарищ Троцкий!» – мысленно усмехнулся Яковлев.

– Кого же тогда вы, – он произнес с подчеркнутым нажимом, – лично вы обвиняете в провокаторстве? Уж не меня ли, товарищ Филипп 19 ? Говорите, вам нечего бояться. Вам тут никто не сделает вреда.

Дерзкий намек комиссара Голощёкин пропустил мимо ушей. Он молчал, пощипывая свои редкие усики, в то время как лицо его медленно наливалось кровью.

– Мы без тебя разберемся, кого подозреваем, а кому глубоко доверяем и высоко верим, – процедил он. – Твоя миссия нам непонятна.

19

Партийный псевдоним Голощёкина.

– А разве вы не присутствовали у Свердлова, когда Яков Михайлович подписывал мне мандат? – спросил Яковлев.

Он извлек из внутреннего кармана куртки документ и положил на стол.

За мандатом потянулся Сафаров. Он поправил пенсне, и внимательно прочел документ. Долго всматривался в подписи и печать.

– Подписано, – констатировал он, – «Свердлов. Ульянов-Ленин». Порядок.

Члены президиума Уралсовета Толмачёв, Белобородов, Сафаров, Голощёкин

Передал мандат Белобородову. Председатель исполкома с любопытством осмотрел печать ВЦИКа, кивнул и протянул документ Голощёкину. Но, прежде чем тот коснулся мандата, Яковлев быстрым и аккуратным движением выхватил его и отправил обратно в карман своей куртки.

– Шо? Шо такое? – не понял Голощёкин.

– Вам этот документ знаком. По крайней мере, вы знаете, для чего он мне был дан в вашем присутствии.

Голощёкин выдержал паузу.

– Так, – сказал он, бросив на комиссара короткий, полный ненависти взгляд. – Так и шо ты здесь собираешься поделывать? Зачем притащил с собой аж целую армию и целый большой броненосец?

– Задача моя прописана в мандате. Она вам известна, – ответил Яковлев.

– Не совсем известна! Далеко и много не совсем! – возразил Голощёкин. – Нам очень известно только, что у тебя есть серьезные намерения превысить свои полномочия на очень большую высоту.

– Тот, от кого вам это «известно», – веско произнес Яковлев, – лжец и враг народа. Надеюсь, он не уйдет от вашего трибунала. Поясняю еще раз, чтобы больше не возвращаться к теме. Задача моя проста: взять в Тобольске Романовых и доставить их в целыми и невредимыми в Москву. Целыми и невредимыми, повторяю. То есть обеспечить им вооруженную защиту, – подчеркнул он. – Всё.

Голощёкин прищурился.

– В Москву ли? – подозрительно спросил он. – Ты на самом деле уверен, что хочешь доставить семью коронованного и самого низложенного палача в Москву? У нас на этот счет совсем другие мнения, и их много, – он оглянулся на своих.

Белобородов смолчал. Сафаров удивленно глянул на Голощёкина.

– Да! – повторил Голощёкин. – Другие! У нас таки такие мнения, что Романовы должны быть здесь! Для торжества победы пролетарской революции. Москве они ни к чему.

– Вы, товарищ Архип… – начал комиссар.

– Филипп! Филиппом меня назвали, – раздраженно поправил его Голощёкин.

– Прошу прощения, – невозмутимо сказал Яковлев. – Но я слышал, что сначала в личной жизни вас называли Шаей, а только теперь Филиппом… хотя я полагал, что Архипом. Полагаю так же и убежденно, что на эти и другие ваши вопросы вам более подробно ответят товарищи Ленин и Свердлов. Советую обратиться ним непосредственно. Иначе какой-нибудь наивный человек подумает, что вы тут мятеж против советской власти задумали.

– Ты… Ты мне Свердлова в мой нос не тыкай! – угрожающе произнес Голощёкин. – Не тыкай, я сказал!..

И распахнул шинель, показав наган, засунутый за ремень.

Яковлев не пошевелился. Гончарюк снял с плеча винтовку и лениво передернул затвор, загнав патрон в ствол. Новосильцева, не вытаскивая из кармана двенадцатизарядный никелированный браунинг, аккуратно перевела предохранитель на «fire» 20 .

Вскочил со стула Сафаров и стал между Яковлевым и Голощёкиным.

20

Огонь.

– Товарищи! Ну что такое? С ума сошли! Товарищ Филипп и вы, комиссар! – примирительным тоном сказал он. – У меня нет никаких сомнений в подлинности мандата. Но ваша задача… тут Филипп прав: другие мнения тоже имеются.

– Ваше частное дело. Оно меня не интересует, – отрезал Яковлев. – Любая дискуссия неуместна. У меня приказ. Как человек военный, я должен выполнить его любой ценой. В том числе, ценой своей жизни. Или вашей. Как потребует обстановка.

Сафаров смолчал: он знал Мячина и не сомневался, что тот пустит пулю в лоб каждому, кто попытается ему помешать.

Заговорил председатель Уралсовета Белобородов:

– Мы знаем вас, товарищ Яковлев, еще по вашей дореволюционной деятельности, – сказал он. – Вас тут многие знают и уважают как решительного человека и революционера. Думаю, что сейчас и вы, и товарищ Филипп в главном сойдетесь. Правильно: Романовых нужно забрать из Тобольска. Быстро забрать. У нас есть сведения, что им готовят побег. И охрана там ненадежная. Ее Керенский назначал. Отряд пребывает в состоянии разложения. Сопредседатель солдаткома Матвеев прямо и нагло заявил, что они отныне свободны от любой воинской присяги. Жалованье им никто не платит. Солдаты воруют у местных жителей кур, гусей. Позавчера поросенка украли. Надо их распускать по домам. Да и тобольские обыватели жалуются.