Наследство Ушедших

Завтрак состоял из здоровенной миски пшенной каши с мясом и кружки молока. Обычно я столько не ем по утрам, но сегодня сам не заметил, как смолотил. Дородная Томила смотрела с умилением — она всегда ругалась, пытаясь подложить добавки.

Хлопнула дверь, на кухню вошел дядя Милорад. Уселся рядом, кивнул сразу засуетившейся кухарке:

— Томила, есть что готовое? Нам уходить надолго.

— Сейчас-сейчас принесу!

— Пришел в себя? — обратился дядя ко мне. В ответ на кивок он хмыкнул и перешел к насущному. — Письмо в род я отправил, Ратибор, скорее всего, захочет приехать, так что жди. Помнишь, что сегодня к тихушникам идем?

— Помню. Сейчас?

— Да, поедим и пойдём.

В городе четыре Обители, вернее, три и одна. Обитель Испепелителя стоит отдельно примерно в часе езды к северу, потому что никто не хочет жить рядом с местом, где постоянно что-то взрывается и где может зашибить шальным заклятьем. Старцы Обители Исцеляющей занимаются всем, связанным с медициной, у Синеокого специализации нет, там учат всему понемножку, и есть ещё старцы Короткого Шага, в просторечии называемые тихушниками. Люди с устоявшейся репутацией мастеров нестандартных умений и любителей ударов в спину.

Про тихушников говорят, что, если есть в мире какая-то гадость, они про неё, как минимум, слышали. Как максимум — сами практикуют. Самые сильные поморочники выходят оттуда, они же прекрасно разбираются в фармакологических методах воздействия на сознание. Стражники поэтому первым делом кинулись к ним, увидев состояние Ждана и его семьи.

Закончив то ли поздний завтрак, то ли ранний обед, мы направились в Обитель. На встречу со специалистом, который должен проверить, точно ли у меня нет долгих последствий от полученного по мозгам удара, а заодно подробно расспросит о событиях прошлой ночи. Так дядя сказал.

— Короткий Шаг часто помогает княжьим людям преступников искать. Татей ловят, торговцев дурманом, иных преступников. Воровскими делами не интересуются, — тут дядя скептически усмехнулся, — во всяком случае, так они говорят.

Татями называют бандитов, в то время как слово вор относится к преступлениям, связанным с политикой. Крамола, предательство и всё в таком духе. Понятно, почему Милорад сомневается. Хотя формально Обители не вмешиваются в государственные дела, фактически каждая из них крепко связана с властными группировками и имеет свои интересы. Будет очень странно, если тихушники, имеющие возможность собирать на оппонентов компромат, ей не пользуются.

Вспомнив переданную Завидом сплетню, решил уточнить:

— Говорят, они мысли читать умеют?

— Враньё! — отрезал дядя. — Кое-какие образы из памяти вытащить могут, это да. Десяток человек на всю Обитель. Но чтобы именно в мысли залезть, нужно человека до такого состояния довести, когда он и так сам всё выболтает. Когда я там учился, старцы подробно объясняли, почему людей на допросах пытают и особыми настоями поят, заодно и про чтение мыслей рассказали. Почему его не используют.

— Ты учился у Короткого Шага? — удивился я.

— Да. А что?

— Ты наследник. Я думал, тебя к Испепелителю посылали.

— У Испепелителя мудрости Деян набирался, — отмахнулся дядя. — Отец, твой дед, тогда не знал, в какую Обитель лучше детей посылать, так что меня отправили к Короткому Шагу, Деяна к Испепелителю, ну а Ратибор у Лесного Князя год провел. Пламену, сам понимаешь, только к Исцеляющей. У нас в роду и сейчас нет такого, чтобы всех детей в одну Обитель отправлять, как в некоторых других. Хотя у Синеокого ты первый.

— Почему?

— Никто из детей не просился, а особой необходимости не было.

За разговорами о семье мы дошли до площади, на которой стояла Обитель Короткого Шага. Узнал кое-что новенькое. Мы ведь стоим слегка наособицу, у нас мало родственных связей с другими родами княжества, что и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что частые боярские свары нас обходят стороной, не втягивая, плохо… Ну, к примеру, дед сотником в Заозерской сотне не станет, пусть по умениям и авторитету вполне мог бы. Старшие для того и вписались в нынешний поход, что, благодаря ему, есть возможность чуток приподняться.

В Обители нас ждали. Дежурный служка (кандидат в старцы, проходящий ученичество и выполняющий поручения руководства), стоило представиться, проводил нас в светелку, куда спустя малое время подошел вызванный мастер. Звали его Волк, и термин «тихушник» не подходил ему совершенно. Старец был высоким, громким, улыбчивым, с мощными жилистыми руками и короткой борцовской стрижкой.

Думаю, при желании он мог бы разговорить и каменную статую.

— То, что мысли путаются, это ерунда, — объяснял Волк после осмотра. — Вовсе мог месяц или год прошлого забыть. Нашли бы тебя на улице, беспамятного, и никаких следов. Да ты вообще везунчик, отрок! Сам посуди: когда ты в ворота входил, на заднем дворе те двое, что ворота поначалу караулили, в кузнецов дом залезшего молодца вязали. Тот к Ждановой внучке тайком пробраться думал, люба она ему, вертихвостка. Поэтому тебя при входе кистенем в лоб не встретили. Далее, поморочник на помощников надеялся и по сторонам особо не смотрел. Ты его врасплох застал. Он к тому времени почти всю семью обработал, устал, силенок у него не особо много осталось. Ну и не ожидал он, что обычный отрок в него под мороком Заморозкой кинет! Лепестком ещё куда ни шло, а вот Заморозку — точно не ждал! Расслабился, подошел поближе… Нет, ты не думай, я твоей заслуги не умаляю, но всё же любит тебя удача!

Да я, в общем-то, и сам понимал, что повезло.

— Откуда он взялся? — мрачно спросил Милорад.

— Сами хотим знать. Сильных поморочников мало, они все на слуху, а этого опознать не можем. Сейчас тело вскрывают, попробуем по сплетению определить, в каких краях учился и какой школе принадлежал. Жаль, тулово насквозь проморозило.

— А что он с семьёй Ждана делал? — спросил я.

Отрок не должен влезать в разговор старших, но сейчас меня наказывать, вроде, не за что. Со мной ведь уже разговаривают, и я никого не перебиваю, не хамлю, веду себя почтительно. В иной ситуации дядя бы мигом оплеуху отвесил.

— Ничего особенного, просто агрессию повышал. До конца дела не довел, поэтому против кого, мы не знаем.

— Так тоже можно?

— От многого зависит, — стал серьёзным Волк. — Кто морок накладывает, насколько развито сплетение у жертвы, какова у неё сила воли, в каких условиях приходится работать. Интересно стало?

— Не хочу чувствовать себя беззащитным, — честно признался, не видя смысла таиться.

— Тоже верно. — Старец задумался, посмотрел на меня с прищуром, кивнул своим мыслям и пододвинул ближе письменный набор, стоявший на столе. — Вот что сделаем. Раз уж ты у нас отличился, будем считать, тебе положена награда. За храбрость в бою. Держи, — он протянул исписанный крупным почерком лист. — С этим тебя пропустят ко мне на занятия. Послушаешь, как мороки замечать, как с ними бороться, ну и самому как накладывать, не без того.

Милорад не возражал, поэтому и я не стал отказываться. Встав, с поклоном принял пропуск и витиевато поблагодарил за оказанную честь. Мы ещё немного поговорили, старец рассказал, когда и куда приходить на занятия, снова заверил, что у меня с мозгами всё хорошо и деликатно выпроводил восвояси. Мы не сопротивлялись, потому что своих дел хватало.

Уже дома, вечером, дядя выразился в том духе, что Волк непрост. Да по одному имени понятно, что не прост! Звериные имена — Волк, Рысь, Белка и другие — дают в семьях не самого высокого статуса, проще говоря, бедняков. Точно так же только князья носят двухсложные, включающие слоги — слав и — влад. Формального запрета нет, просто если боярин назовет сына Владиславом, то это — заявка, которую надо подтверждать.