Наследство

— Кошмар, да? Я понимаю, Катя. Успокойся. Все хорошо. Все хорошо, не бойся, я с тобой.

Катерина нерешительно его обняла, не отрывая взгляда от его рубашки.

Ткань оставалась обычной тканью и шевелиться сама по себе отказывалась.

Упало что-то в комнате Николая, и Катя вздрогнула. Посмотрела на дверь в его спальню, потом перевела настороженный взгляд на свою.

— Страшно возвращаться? — догадался Михаил. — Давай я схожу проверю.

— Нет!!! — В его руку вцепились мертвой хваткой. — Не ходи! Не надо!

— Надо. По мне если и бояться, то по крайней мере, известного противника. И вообще, всему в нашем мире можно найти объяснение. Пусть даже магическое.

Мужчина отцепил ее пальцы и решительным шагом направился в конец коридора. Поникшая девушка поплелась следом. В голову лезли то панические мысли, то отстраненно-глупые типа стишков известного ловеласа, поэта Каремского:

«… И не страшен им гром:

Умирать — так вдвоем!»

Кате было страшно. За себя и за Михаила. Когда скрипнула, открываясь, дверь, сердце ее на мгновение остановилось. Но из комнаты никто не выскочил, жаждая убивать все живое. Климский шагнул внутрь, Катя беспрекословно последовала за ним.

Осмотр спальни ничего не дал. Посторонних людей, животных и даже предметов обнаружено не было.

— Никого, — сообщил юрист хозяйке, откидывая край одеяла, — можно спокойно спать.

Мережская попятилась от кровати. Михаил вздохнул и уселся в кресло.

— Давайте, я останусь. Или вы меня боитесь?

Вообще-то Катя боялась. Правда не столько его, сколько себя.

— Нет.

— Вот и славно!

Мужчина вытянул ноги, подпер голову рукой и прикрыл глаза.

— Хороших снов.

— Доброй ночи, — ответила Катя, залезая в кровать все равно с некоторой опаской. Натянув одеяло до подбородка, она повернулась лицом к Михаилу и смотрела на его профиль, пока не уснула.

Сны ей приснились действительно хорошие.

* * *

Солнце уже встало, когда Михаил растормошил Катерину и, приказав никого не впускать в дом, умчался по какому-то срочному делу. Напуганная внезапно свалившимся на нее одиночеством, от которого она уже успела отвыкнуть за последние недели, Мережская полдня проторчала в прихожей. Она сама не знала, чего боялась больше: что ее юрист не вернется, или что в дверь постучат вежливые люди с медицинским саквояжем и прочной веревкой. Дуня смотрела на караулившую у двери хозяйку с сомнением в ее разумности, и это еще больше заставляло вдову нервничать.

Принесли почту. Нелепая записка от Талькина, два письма для Николая, утренняя газета и короткий листок с двумя строками: «Время на исходе. Никогда не оставайся одна. А.М.»

К обеду Екатерина совсем извелась, и когда в дверь постучали, она скорее испугалась, чем обрадовалась. Стук повторился, потом наглый гость сам толкнул дверь…

С таким радостным визгом на Михаиле не висла даже Лиза, получившая какой-нибудь долгожданный подарок.

— Тихо. Тихо. — Опешивший мужчина замер, разведя руки в стороны. — Я живой, я дома. Все хорошо.

Екатерина крепче его обняла.

— Да. Слава Отцу, вы вернулись.

— Да. И кое-что принес.

Катя отступила назад.

— Ваше дело увенчалось успехом?

— Наше дело, — ответил Климский с улыбкой. — Надеюсь, что наше.

Он снял плащ, посадил Катю на стул и сам сел рядом.

— Прежде чем я перейду к одному важному вопросу, от которого зависит очень многое, я бы хотел поговорить с вами о…об…

Он опустил глаза, замялся, подбирая правильные слова. Катерина взяла его за руку, пытаясь приободрить.

— Не волнуйтесь так. Что случилось?

Больше всего она боялась, что он скажет, что сейчас уезжает. Михаил суетился: встал так решительно, что Катя замерла в испуге, потом тут же сел, смахнул с колена невидимую пылинку и наконец развернулся к собеседнице и виновато посмотрел ей в глаза.

— Я должен вам рассказать о себе неприглядную вещь.

Катерина улыбнулась.

— Я знаю, что вы вели дело против отца. И заставили его заплатить семье, участок которой он присоединил к своим землям «по случайности». Закон был на вашей стороне, вы действовали честными путями, какие же у меня могут быть претензии? В этом деле стоит стыдится моему отцу, а не вам.

— По закону… — протянул Климский. — А что, если я не всегда действовал по закону?

Пауза. Катя ничего не ответила — слушала внимательно и спокойно. Рук не заламывала, в обморок в ужасе не падала. Пока. И все-таки ее реакция приободрила Михаила.

— Кайенское дело. Это…было около трех лет назад. Так получилось, что семья истца не имела ни денег, ни доказательств, показывающих незаконность присоединения богатым соседом их земель. И как наша контора не старалась, не могли найти ни одной бумажки, свидетельствующей об их правде. Местный архив незадолго до этого сгорел, чем и воспользовался князь Лидонов, тут же занявший несколько обедневших поместий, прилегающих к принадлежащей ему территории. Две семьи просто оказались на улице, не имея средств к существованию. Сын одной от отчаяния подался в разбойники, вторая пришла за помощью к нам. А мы ничего не могли для них сделать. Совсем. И тогда… Мы решили: раз доказательств нет, их можно создать.

Юрист замолчал, вглядываясь в ее лицо. Все время, пока говорил, он не отводил от Кати глаз. Климский страшился увидеть гримасу ужаса или отторжения, но Мережская слушала его с нейтрально внимательным выражением.

— Лидонов, он… О таких людях хорошего сказать нечего. Это не оправдывает ни в коей мере случившееся, но…

— Это было ваше дело? — проявила удивительную проницательность вдова. Михаил признался:

— Нет. Моего коллеги. Но я знал о его выходке и ничего не сделал. А должен был доложить. Что ж, буду откровенным: я даже помог ему. Значит, я соучастник преступления. Я покрывал и тем самым поощрял его действия. Я подавал ему идеи. Саму суть своей профессии я предал. Понимаете?

— Нет.

Слово каменной плитой легло ему на сердце. Катерина продолжила:

— Я плохо разбираюсь в законах, в людях, возможно, еще хуже, но я совершенно точно уверена, что вы не можете сделать ничего плохого. И действуете всегда из благих побуждений.

— Благие намеренья ведут на Темную сторону, — возразил ей Михаил старой поговоркой. Катя помрачнела.

— Или в Закрытый дом.

Она с тоской посмотрела в окно, словно ждала, что вот-вот в дверь постучат санитары.

— Катя, я должен вас спросить: готовы ли вы меня принять таким, каков я есть? Юрист, нарушивший закон, мужчина, который имел против вас предубеждение и не всегда вел себя должным образом.

Мережская покраснела.

— Я о вас высокого мнения, и после вашего рассказа оно ни на каплю не изменилось. Вы мне добрый друг, и я рада, что вы рядом. Возможно, это слишком обременительно для вас…

— Ничуть! — Климский взял ее ладони в свои и крепко сжал. — Я обременен даже меньше, чем мне хотелось бы.

Вдова смотрела на него с удивлением и затаенной надеждой, и Михаил решил перейти к сути разговора.

— Катерина, на счет вчерашних гостей… Все на самом деле не так просто. Дело в том, что я блефовал.