Насмешка богов оставленного мира

– Мариэтта, не соглашайся, он тебя обманет - подал голос ее подельник из соседней камеры.
– Просто потешется напоследок и все. Их главный четко сказал, завтра утром нас повесят!

– Повесят только тебя, урод, девку помилуют по просьбе жены барона. Это точно, мне такое доподлинно известно. Но совсем без наказания женщина конечно не останется... Ну так как, мы договоримся? Давай решайся, я буду нежен как твой любимый дружок. Не торопясь, ласково и понемногу буду присовывать своего елдака в дырочку. Тебе от подобного, двойная выгода. Удовлетворишь любопытство, развлечешься, заодно потешешь естество. Таким вот образом, получишь удовольствие от короткой отсидки.

– Ну, даже не знаю - задумчиво протянула сразу ожившая заключенная.
– Мне надо подумать, так сразу я не готова.

– Врет он все, Мариэтта, собирается даром твоим телом попользоваться - сразу вскинулся заключенный из соседней камеры.
– Блюди чистоту и храни верность, ты что, собралась трахаться прямо у меня на глазах? Вот так внаглую, с посторонним мужиком? Как такое возможно, мы же вместе прожили два года. Жили душа в душу, я для тебя ничего не жалел. Ни денег, ни тряпок, только скажешь, всем обеспечивал!

– Я еще ничего не решила, не отвлекай меня! Надо выслушать все предложения.

– Не решила она, здесь и так все понятно. Вон уже как глаза заблестели! Ах ты писька тряпичная, я еще жив, а ты мне уже изменяешь, ничего не стесняясь. Шлюха ты подзаборная, шалашовка дешевая!
– срывая голос, негодовал ее подельник в помещении напротив.

– Заткнись висельник, не мешай мне общаться с дамой!
– в ответ встрепенулся стражник, пытаясь перетянуть колеблющуюся девку на свою сторону. И привел веский довод.

– Ты уже живой труп, зачем ей хранить тебе верность? Мариэтта верно рассуждает и очень здраво. Девушке потребно заботиться о своей судьбе, думать о будущем. Одинокой красотке в чужом мире надо устраивать свою жизнь. Не плыть по течению, шевелиться как следует, чтоб местечко потеплее найти. Это тебе хорошо, ни о чем думать не надо, судьба уже определена. Только настанет утро, тут же подвесят за шею, подергаешься чуток, обосрешься напоследок. Но тебя это волновать не должно, с висельников штаны заранее снимают. Чтобы добрую одежду не портить...

– И вообще мужик, лучше молчи, не встревай в чужой разговор. Готовься к встрече с вечностью, отрешись от всего мирского. Эта женщина уже потеряна для тебя. Ну а коли не уймешься и будешь болтать лишнее, я найду чем укоротить твой язык.

– И что ты мне сможешь сделать? Завтра, при всем народе, я буду во все горло кричать как ты проболтался о планах твоего хозяина и тебе тоже не поздоровится!
– выкрикнул свой последний аргумент бандит с окровавленным, обезображенным лицом.

– Ну-ну, кричать говоришь? Ты точно сможешь? Приговоренным к казни затыкают рот, чтобы они не смогли нести хулу на высоких господ, про это ты забыл? Или может вовсе не знал? А про завтрашнее утро, тебе еще дожить до него надо, а впереди целая ночь. А она, ох какая длинная!

– Так что захлопни пасть и не лезь куда не следует. Сожмись в комочек и сиди в уголке тихонько, радуйся последней ночи своей жизни. Ну а будешь влезать в чужой разговор, сейчас я схожу за своим товарищем, разнорабочим Кнутом. Мы отомкнем замок на камере, зайдем внутрь и измудохаем тебя до полусмерти дубинками. Весь ливер отобьем и передние зубы выбьем, чтоб болтать не смог. Наш Кнут туповат, но очень здоров и силен. Из-за того что он слегка ненормальный, девки над ним потешаются и не допускают до своих лохматок. Даже за деньги. Хотя какие там деньги у этого бедняги, так, жалкие квартики. Несчастный он парень... Вот он и пользует овец, ну если скотник позволит. Там дело не простое, вот как все обстоит. Елдак у мужика шибко здоровый, таким любую животину можно угробить. А овец надо беречь, они господские. Если дохнуть начнут, со скотника спросят строго.

– Зато тебя беречь не надо, поэтому Кнут с удовольствием отымеет, порвет нахрен твою разбойничью жопу. Нарушит, ха-ха, зрелую мужественность! Там дело нехитрое, раз Кнут овцами не брезгует, ему и мужская дырка сгодится. Закрючим тебя, такого красивого раком, чуть придушим, чтоб не трепыхался и очко расслабилось. Затем сдернем порты, мой друг и оторвется на полную. Чего жалеть чужую жопу, хоть с целой, хоть с порваной, тебе все равно болтаться в петле.

– Как тебе такая перспектива, нравится? Уяснил теперь мои возможности?... То-то же висельник, правильно делаешь, сиди в уголочке и сопи в тряпочку. Радуйся что дырка целой останется.

– Ну так что красотка, решилась? Смотри, вот у меня есть кувшинчик с вином, хочешь, приложись для храбрости.

И шустрый стражник протянул женщине невзрачную посудину, отомкнув дверь в ее камере. Мариэтта впечатленная страшным рассказом, лишь вздрогнула, очевидно примеряя подобный сценарий на себя. Затем неуверенно взяла глиняный сосуд. Сначала осторожно попробовала жидкость на вкус, определила что вино вполне приличное, тут же сделала несколько больших глотков. Видимо решившись, молча потянула вниз штаны вместе с трусами и раздвинув ноги, сильно нагнулась, опершись локтями на единственную табуретку и темнице. Вызывающе торчащий, белый зад был хорошо заметен в тусклом свете слабого светильника.

И вскоре в подвале донжона начали раздаваться знакомые всем посвященным, хлюпающие звуки и легкие стоны, которые закончились ожидаемым финалом. Предприимчивый мужчина, закончив сношение, удовлетворенно похлопал по объемной заднице свою любовницу и сообщил с одобрением.

– Эх, хорошо-то как! Какая у тебя классная жопа, просто чудо! Большая, выпуклая, упругая. Единственное жаль, все так быстро закончилось. Но договор есть договор. Я честный человек, всегда выполняю свои обещания. Слушай Мариэтта что тебя ждет, меня кстати Манфредом кличут.

Он поддернул порты, завязал веревочку и сделав приличный глоток вина, наконец поведал местный секрет, нетерпеливо дожидающейся женщине. Она тоже натянула спортивки и терпеливо ждала оглашения своей судьбы.

– Как я уже говорил, тебя помилуют и заменят виселицу на десять ударов плетью. Это совершенно точно. К слову, замечу. Мужиков хлешут по спине, баб по жопе. Чтобы через задницу до них лучше доходило наказание за их проступки. Так что готовь корму, утром все и случится.

– Это больно, плетью по попе? Десять ударов, это много или мало?
– заволновалась до сих пор ни разу не поротая европейка.

– Десять ударов, это среднее наказание. А бить можно по всякому, и плеть можно разную применить. Можно и простой кожаной отхлестать а случается что применяют с вплетенными в нее свинцовыми грузиками. Тут все от исполнителя зависит. Понравится баба палачу, глядишь и не станет сильно усердствовать, так, только погладит. А будет в дурном настроении, например ему жена не даст ночью, так отыграется на преступнице вволю. Выместит на ней свою злобу на женское племя, обдерет мясо до костей, такое тоже случается. Всю оставшуюся жизнь будешь вспоминать эту порку, обмирать от одного вида плетки.