Настанет время… Звездный лис. Сборник фантастических романов

— Бомбардировкой нельзя объяснить местного бесплодия, — прервал их Утхг-а-К-Тхакв. — Война здесь была три или четыре века назад по земному исчислению. Радиация давно исчезла. Восстановлению природы мешало что-то другое.

— О, к черту все это, — захныкала Джосселин. — Дайте поспать.

Хейм тоже лег. С каким-то смутным беспокойством он подумал о том, что надо бы назначить часового, но нет, все были так изнурены… С этой мыслью он забылся.

На следующий день люди увидели поодаль очертания двух металлических тел. Не было и речи о том, чтобы сделать крюк и рассмотреть их поближе, да и вообще, им и без того было чем заняться, занять ту часть сознания, которую они еще в силах были отвлечь от все более тяжкой работы по продвижению вперед. В поле зрения уже начала появляться оконечность плато. Между его краем и очередным уходящим вверх горным склоном была крутая насыпь, при ближайшем расстоянии оказавшаяся обсидиановыми утесами. Они тянулись вправо и влево, гладкие, блестящие, не очень высокие, но совершенно неприступные в условиях местной гравитации без специального снаряжения, которым отряд не располагал. Чтобы обойти их — если вообще существовало такое место, где они были более пологими — потребовалось бы несколько дней; а медикаментов, за счет которых люди еще были живы, не хватило бы на столь длительный переход.

Сплошная линия этого неприступного вала разрывалась лишь в середине охватываемого глазом участка. От подножия крутого откоса начиналась сплошная полоса плотного тумана, она поднималась на несколько километров вверх, похожая на гигантский белый столб; белые султаны, отрываясь от верхушки столба, четко выделялись на фоне голубого цвета неба, и по мере того как люди приближались к этому месту, все явственнее был слышен грозный рев.

— Это, должно быть, «Дым-Гора», — сказал Вадаж. — На что все это значит?

— Район… не знаю, как это сказать по-английски, — отозвался Утхг-а-К-Тхакв. — Пшейка. Земля внизу горячая, и вода выкипает.

— Гейзеры и горячие источники, — сказал Хейм и присвистнул. — Но я никогда не видел и не слышал, чтобы они достигали таких размеров. По сравнению с этим Желтый Камень или Кузница Карлика — все равно что булькающий чайник. Сумеем ли мы здесь пройти?

— Должны. — Утхг-а-К-Тхакв наклонил голову так, чтобы все его три глаза могли смотреть сквозь стекло шлема. Привычные к туманам его планеты, они до некоторой степени способны были видеть в инфракрасном спектре.

— Да-да. Утесы размыты. Проход идет под уклон, хотя он очень неровный и повсюду хлещет вода.

— И все же слава Богу. Высокая гравитация означает низкий угол естественного откоса. А как только мы доберемся до лугов, что находятся по ту сторону, у нас появится шанс встретить охотников или патрульных из Рощи. — Хейм выпрямился. — Мы прорвемся.

Чуть позже он заметил, как среди кустов блеснула третья металлическая фигура. На сей раз она была так близко к их предполагаемому пути, что Хейм слегка изменил курс, с тем, чтобы пройти мимо. К тому же им все равно не было точно известно, где лучше заходить во владения «Дым-Горы».

Объект вырастал по мере того, как Хейм приближался к нему своим тяжелым шагом. Во время остановок Хейм обнаружил, что не может отвести взгляд от странного предмета. Когда же он наконец дотащился до того места, где стояло сооружение, ему захотелось убраться оттуда, и чем скорее, тем лучше.

— Древняя машина, — голос Вадажа был едва слышен из-за рева и шипения, доносившегося спереди. — Ее бросили после того, как упала бомба.

Процесс коррозии в местной атмосфере был очень замедленным. Краска облезла с металла, а тот, в свою очередь, заржавел, но все еще блестел в некоторых местах. Аппарат имел форму ящика около двух метров шириной и пяти высотой, верхушка которого была скошена по направлению к центральной орудийной башне. Можно было различить останки солнечной батареи вместе с радарной установкой. Несколько портов в корпусе и башне были закрыты, без всяких видимых признаков того, что их когда-либо открывали. Хейм раздвинул кусты и, посмотрев на основание машины, решил, что она передвигалась на воздушной подушке.

— Ничего себе дирижабль, — сказал он. — Насколько я понимаю, после войны эта телега опустилась на землю. В течение долгого времени в район Лохана нельзя было заходить. Те штуки, которые мы видели, должно быть, то же самое.

Джосселин вцепилась ему в руку.

— Идем отсюда, Гуннар! — умоляюще проговорила она. — Слишком уж это напоминает мертвые кости.

— Интересно бы знать, — заметил он, как всегда желая докопаться до истины, — почему металл бросили на произвол судьбы. Даже владея атомной энергией, аборигены на планете, лишенной огня, должны были бы бережно относиться к металлолому.

— Может быть, табу? — предположил Вадаж. — Вероятно, эти обломки ассоциируются в представлении местных с чем-то кошмарным.

— Вполне возможно, хотя у меня такое впечатление, будто строны оглядываются на свою войну с гораздо меньшим ужасом, нежели мы, когда вспоминаем наш Обмен, а ведь Земля еще легко отделалась. — Хейм поправил давившую на плечи систему воздухоснабжения и рюкзак. — О’кей, пора двигаться дальше. Солнце уже низко, а меня что-то не привлекает перспектива ночевать среди призраков.

— Может быть, споешь нам что-нибудь, Андре? — попросила Джосселин. — Я бы тебя поддержала.

— Попробую. — Голос певца был усталым и разбитым, да к тому же нещадно искажался при попадании в атмосферу, но тем не менее он прокаркал:

Вдоль по дорогеК прекраснейшему Атти, ура, ура!

Помогая женщине идти, Хейм сначала не обратил внимания на слова. Но потом он внезапно осознал, что Вадаж поет вовсе не «Когда Джонни возвращается с победой домой», а суровую старую балладу ирландцев, — оригинал этой песни.

…где ноги, которые так быстро носили тебя,Когда ты впервые взял ружье?Да, теперь тебе уж больше не сплясать.О, Джонни, тебя не узнать.Враги со своими ружьями и барабанами,И барабанами, и ружьями,Чуть не убили тебя.О Джонни, дорогой мой,Ты стал теперь калекой,Тебя не узнать!

Хейм взглянул на Брэгдона. Вся его фигура выражала упрямую мысль: «Откуда этим дьяволам знать, что такое война?»

Рука Хейма, обтянутая перчаткой, непроизвольно сжалась в кулак, когда он подумал: «Я знаю! И я должен похоронить ее!»

У тебя нет руки, у тебя нет ноги.Ты — безглазое, безногое, бесплодное яйцо.Останется только положить тебя в мискуНа паперти просить милостыню.О, Джонни, тебя не узнать.С их ружьями и барабанами,И барабанами, и ружьями…

Слышать такую песню в этой мертвой местности было не очень-то приятно, но, быть может, Андре не имел выбора. Какой бы призрак ни витал над адской машиной, чересчур медленно отступавшей назад, его он тоже не оставил равнодушным.

Все молча радовались изнеможению, которое заставило их уснуть этой ночью. Однако Хейму сон не принес облегчения. Его мучили тревожные сны, и несколько раз он просыпался… от какого-то шума. Может быть, в этом были повинны гейзеры? Нет, что-то металлическое: скрип, треск, жужжание… Воображение, ничего больше. Хейм снова погрузился во тьму.

Рассвет был сырым от тумана, который ветром приносило от находившейся в каких-то трех—четырех километрах «Дым-Горы». Белые испарения стлались над землей, так что буквально в десяти шагах все тонуло в серой дымке. Небо над головой походило на аметистовую чашу, а на снежную шапку Лохана было больно смотреть. Хейм протолкнул сквозь пищевой шлюз пригоршню концентратов и огляделся вокруг затуманенным взором. Где Джосс?