Наставление в христианской вере, т.3
Шрифт:
Что же делать, чтобы без вреда пройти через это узкое место? Не лучше ли вообще оставить в стороне вопрос о свободе христианина, дабы избежать всяческих опасностей? Но, как только что было сказано, без его правильного понимания не будут верно восприняты ни Иисус Христос, ни истина Евангелия и не будет достигнут внутренний покой души. Совсем наоборот, надо прилагать все усилия к тому, чтобы столь необходимое учение о христианской свободе не было обойдено молчанием или вообще похоронено и в то же время чтобы были опровергнуты нелепые возражения, которые могут смутить души.
2. По моему мнению, свобода христианина складывается из трёх со-ставляющиха. Первая заключается в том, что сознание верующих, когда оно ищет уверенности в оправдании, возвышается над Законом и забывает о праведности от него. Поскольку Законом (как показано вышеь) никто не оправдывается, то либо нам следует оставить всякую надежду на оправдание, либо нужно сделаться свободными от Закона, причём настолько, чтобы не смотреть на свои дела. Ведь если кто-то помыслит, что для оправдания он должен
Из этого не следует, что Закон является излишним для верующих, ибо он способен их научать, воодушевлять, побуждать на делание добра; однако на Божьем Суде он не будет иметь значения для их совести. Нам сле-
а3десь Кальвин следует за Меланхтоном, который в 1522 г. дал аналогичное деление. См. Die Loci communes Philipp Melanchtons in ihrer Urgestalt (hrsg. Plitt G.L. von, Kolde Th.). Leipzig, 1925, S. 218. — Прим. франц. изд.105
ьКн. II, гл. VIII, 3.
дует чётко различать эти два совершенно разных утверждения. Вся жизнь христиан должна быть размышлением о благочестии и упражнением в нём, ибо они призваны к святости (Эф 1:4; 1 Фес 4:3). В том и состоит предназначение Закона, чтобы убеждать их делать должное, прививать им склонность к святости и чистоте. Но когда совесть тревожится о том, как, будучи призванной на Божий Суд, достичь благорасположения Бога, о том, что она Ему ответит, в чём она может найти уверенность и поддержку, — тогда ей не следует сверяться с Законом и думать о его требованиях: она должна будет видеть праведность в одном лишь Иисусе Христе, который превосходит всякую праведность от Закона.
3. Этому посвящено почти всё Послание к галатам. Всех, кто ложно толкует его, утверждая, будто св. Павел выступает лишь за свободу от об-рядова, легко опровергнуть с помощью аргументов самого Павла. Ведь он говорит, что Христос, сделавшись для нас клятвою, искупил нас от клятвы Закона (Гал 3:13). Он призывает, чтобы мы хранили свободу, которую даровал нам Христос, и не подвергались игу рабства. «Вот, я Павел говорю вам: если вы обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа. Ещё свидетельствую всякому человеку обрезывающемуся, что он должен исполнить весь закон» [Гал 5:2-3]. А также: «Вы, оправдывающие себя законом, остались без Христа, отпали от благодати» (Гал 5:4). Тем самым он, безусловно, отвергает более существенные вещи, нежели свободу от обрядов. Я согласен, что св. Павел говорит здесь и об обрядах, потому что он выступает против лжеапостолов, которые пытались вернуть Хри-станскую Церковь под древнюю сень Закона, от которого она освободилась с пришествием Христа.
Но чтобы окончательно решить этот вопрос, нужно поднять его на более высокий уровень, к подлинному его источнику. Во-первых, поскольку иудейские образы затемняли свет Евангелия, обнаруживается, что в Иисусе Христе мы имеем полное и ясное выражение всего того, прообразом чего были обряды и церемонии Моисеева Закона. Во-вторых, поскольку лжеучители, с которыми апостол имел дело, внушали народу ложное мнение, что соблюдения законнических ритуалов достачно для обретения благодати Божьей, он'настаивает прежде всего на том, что люди не в состоянии обрести праведность перед Богом никакими делами и тем более ничтожными внешними обрядами. Дабы успокоить нашу совесть, он показывает, что смертью Христа мы освобождены от проклятия Закона (Гал 4:5), тяготевшего над всем человеческим родом. Это как раз относится к вопро-
аИероним. Крмм. к Посланию к галатам, предисловие (МР1_, XXVI, 331 р.); Псевдо-Амвросий. Комм, к Посланию к галатам (МР1_, XVII, 357 р.).
су, который мы рассматриваем. И наконец, он отстаивает свободу совести (libertй des consciences), объявляя, что она не связана с соблюдением каких-либо внешних ритуалов106.
Вторая составляющая свободы христианина, которая зависит от первой, состоит в следующем: совесть служит Закону не по его необходимому принуждению, но, будучт свободна от ига Закона, добровольно подчиняется воле Божьей3. Пока совесть постоянно пребывает в страхе и ужасе перед Законом, она никогда не будет свободно, добровольно и с чистым сердцем послушна Божьей воле, если сначала не освободится подобным образом. Мы кратко и ясно поясним это на одном примере. Заповедь Закона заключается в том, чтобы мы любили Господа всем нашим сердцем, всею душою и всеми силами (Втор 6:5). Для исполнения этой заповеди прежде всего необходимо, чтобы душа была чиста от всяких иных помышлений, сердце очищено от всякого иного желания, чтобы к этому прилагались все наши силы. Однако даже те, кто дальше других продвинулся по Божьему пути, далеки от такого состояния. Ибо хотя они и любят Бога искренне и с сердечным чувством, большая часть их сердец и душ всё ещё заполнена плотскими желаниями, которые тащат их назад и мешают стремиться к Богу так, как подобает. Они пытаются идти дальше, однако плоть ослабляет их силы и отвлекает их на самоё себя.
Что же им делать, когда они видят, что прилагают все силы к исполнению Закона? Они желают, стремятся, силятся, но не достигают должного совершенства. Если они будут смотреть на Закон, то увидят, что всё,
что они могут предпринять, проклято. И не надо обманываться, полагая, что твоё дело не вполне дурно, хотя и несовершенно, и поэтому Бог примет наличествующее в нём добро. Ибо Закон требует совершенной любви и осуждает всякое несовершенство, если только его суровость не будет смягчена во всех отношениях. Пусть человек, ценящий свои дела, хорошенько поразмыслит, и тогда он поймёт, что то, что он считал отчасти хорошим, является преступлением Закона, ибо оно несовершенно.Все наши дела сопряжены с проклятием со стороны Закона, если они оцениваются его мерилом. И где бедным душам найти решимость совершить какое-либо дело, если они не ожидают за него ничего, кроме про-
аЭтот второй аспект свободы христианина соответствует одной из основных тем, развиваемых Лютером в его трактате «О свободе христианина» (1520). — Прим. франц. изд. [Epistola Lutheriana ad Leonem decimum summum pontificem. Одно из современных изд. на нем. яз.: Martin Luthers Schrift: Von der Freiheit eines Christenmenschen. Berlin, 1961. — Прим. перев.] клятия? С другой стороны, освобождённые от суровых повелений Закона или, скорее, от всей его суровости, они увидят, что призваны Богом с отеческой нежностью. И тогда они с радостью и сердечной чистотою будут следовать туда, куда Ему угодно их повести. Короче, те, кто связан узами Закона, подобны рабам, которым хозяева дают задание на каждый день. Они считают, что ничего не сделали и не осмеливаются предстать перед своими хозяевами, если не выполнили в точности всего, что им было поручено. А дети, с которыми их отцы обращаются свободнее и нежнее, не боятся показать им свою неумелую и незавершённую работу и, даже обладая какими-то пороками, верят, что их послушание и добрая воля приятны отцу, хотя они и не сделали всего того, чего желали.
Нам следует быть похожими на детей и не сомневаться, что нашему бесконечно доброму и снисходительному Отцу приятно наше служение, даже если оно несовершенно и не лишено пороков. Он подтверждает это устами пророка: «Буду миловать их, как милует человек сына своего, служащего ему» (Мал 3:17). Слово «миловать» означает здесь благожелательно поддерживать, закрывая глаза на пороки и недостатки; ведь Господь упоминает также и служение. Нам очень необходима эта уверенность, без которой мы трудились бы напрасно. Ибо Бог не прославляется нашими делами, если они действительно не совершаются в его честь. А как мы можем что-то делать в его честь, когда нас одолевают страхи и сомнения, когда мы не уверены, оскорбляем ли мы Бога или почитаем?
| *У Кальвина менее точная ссылка (с точки зрения Синодального текста) — Рим 6:12. — Прим. перев. 4 |
6. Вот почему автор Послания к евреям все добрые дела древних отцов соотносит с верой и оценивает их по вере (Евр 13:2-17). Знаменательный фрагмент, посвященный подобной свободе, имеется также в Послании к римлянам, где св. Павел утверждает, что грех не должен господствовать над нами, ибо мы не под Законом, а под благодатью (Рим 6:14)*. Призвав верующих к тому, чтобы грех не царствовал в их смертных телах и чтобы они не предавали своих членов греху в орудие неправды, он велит им представить себя Богу как оживших из мёртвых в орудия праведности [Рим 6:12-13]. Поскольку они могли бы возразить, что ещё носят плоть, полную похотей, и что грех всё ещё живёт в них, апостол даёт им утешение, проистекающее от свободы от Закона. Он словно бы говорит: хотя верующие ешё не чувствуют, что пламя греха в них угасло, и они ещё не зажили жизнью, исполненной праведности, они не должны отчаиваться и терять мужество, как будто Бог гневается на них за остаток греха. Ибо Божьей милостью они освождены от Закона, и дела их больше не будут оцениваться по его мерилу. А те, кто сделает отсюда вывод, будто можно спокойно грешить, поскольку мы более не пребываем под Законом, могут легко понять, что к ним эта свобода никак не относится: её цель — побудить и направить нас на благое.
7. Третья составляющая свободы христианина учит нас не придавать значения перед Богом внешним вещам, которые сами по себе не имеют значения107 и которые мы можем либо делать, либо не делать. Понимание этой свободы нам также весьма необходимо. Если у нас его нет, то наша совесть никогда не найдёт покоя и не будет конца предрассудкам. Сейчас многим людям стало ясно, что мы поступаем плохо, затевая дискуссии об употреблении мяса, о соблюдении определённых дней, об одежде и о прочих, как им кажется, пустяках. Однако эти вещи всё-таки важнее, чем представляется некоторым. Ибо, когда сознание сковано этими путами, оно вступает в бесконечный лабиринт и срывается в глубокую пропасть, откуда нелегко выбраться. Если кто-либо начинает сомневаться, позволительно ли использовать лён для простыней, рубашек, носовых платков, салфеток, то он вскоре засомневается, дозволено ли пользоваться пенькой, и в конце концов станет колеблеться по поводу употребления биче-вы. Или ему придёт в голову, что если нельзя есть без салфетки, то нельзя и обходиться без носового платка. Если кто-то станет думать, что употребление изысканно приговленной пищи не разрешено, то в конечном счёте он утратит уверенность, что можно пребывать в мире с Богом, поедая чёрный хлеб и простую пищу, потому что ему всегда будет казаться, что можно поддерживать жизнь ешё более простой пищей. Если его начнут мучить угрызения совести при потреблении хорошего вина, то вскоре он не осмелится выпить даже прокисшее или выдохнувшееся и наконец откажется от воды, которая лучше и чище обычной. Он дойдёт до того, что будет считать большим грехом ходить поперёк соломенного настила108.