Наставник

Тренировка? Все-таки не выбросил. Я остаюсь. На душе светлеет, страх отступает. Спокойствие теплой волной растекается по мышцам. Расслабляюсь. Рик с тем же трескучим звуком открывает мне салат. Вынимаю вилку из пакетика с приборами. Тонкий пластик острыми краями впивается в пальцы. Выковыриваю кубик сыра и медленно жую, все еще глядя в тарелку.

– Ты что, не голодна? – с нотками возмущения спрашивает Рик. – Я, пока наблюдал за тобой в парке, дико проголодался. И ты давай налетай. Силы еще понадобятся.

Наблюдал… за мной в парке? Он все это время знал, что я его жду?! В душе вспыхивает злость – он издевается! Специально рассказал же! Как будто хочет задеть побольнее. Зачем со мной так? Неужели я еще не доказала, что готова на все, лишь бы… А может, именно потому что доказала, он и издевается? Знает, что не уйду?

В глазах снова мутнеет от слез. Дыхание сбивается. Кусок сыра застревает в горле, во рту скапливается тягучая слюна. Не хочу плакать. Только не сейчас! Это ведь будет означать его победу! Сумел зацепить за живое. Хочется швырнуть миску с салатом ему в лицо, хочется кричать и топать ногами. Хочется выплеснуть на него прожигающую лаву гнева. Руки начинают дрожать, остервенело сжимаю вилку, словно смогу причинить ей боль и хоть немного утихомирить ядовитую ярость.

– Не понимаю, – сквозь шум крови в ушах снова слышу голос Рика. Тон будничный, словно говорит о неинтересных вчерашних новостях. – Что заставляет тебя настолько в меня верить? Ты ведь сразу поняла, что я не вернусь? Зачем сидела до закрытия?

От гнева тошнит. Душит обида. Но задан вопрос. Надо ответить. Распухший язык липнет к нёбу. Щеки немеют. По спине от лопаток к пояснице скользит холодок.

– Я надеялась до последнего, сэр, – голос хриплый, как у старой французской проститутки. – Решила, если не вернетесь, дойду до моста Лоувотер и спрыгну. Лучше не жить, чем жить, как раньше, сэр.

Последние слова глухо слетают с губ. Признаваться в таком стыдно, хоть это и правда. Но в душу пробирается страх, что такое признание выведет Рика из себя.

– Что?! – с кашлем бьет себя по груди и роняет вилку на стол. – Решила покончить с собой?! Ну ты… – умолкает, видимо, подыскивая правильное слово, но не говорит. Делает глубокий вдох и громко опускает ладони на стол. – Ладно. Будем считать, я понял, что тобой движет. Я рад, что ты мне еще веришь. Отныне никаких невыполненных обещаний. Даю слово.

Деловой тон, хотя к концу тирады темп замедлился и в голосе зазвучали виноватые нотки. Наверное, снова какая-нибудь уловка. Но как же хочется верить! Пальцы, словно не свои, с такой силой стискивают тонкую пластиковую вилку, что ручка проламывается и покрывается продольными трещинами. Защемляет кожу – нервно выпускаю ее из рук.

Рик жестом подзывает угловатого мальчишку и просит еще одни приборы. Эта забота в мелочах трогает до глубины души. Да, он жесток и, похоже, с удовольствием терзает меня. Но одной рукой бьет, другой гладит – это выглядит именно так! Заметил, что моей вилкой есть невозможно, решил проблему. Мне в жизни не попадались такие внимательные мужчины. Бывший и ухом бы не повел, даже свались я в канализационный люк.

Официант приносит новый пластиковый пакет с приборами. Вдруг ощущаю зверский голод, быстро разрываю шуршащий полиэтилен и набрасываюсь на салат. Жуя, гляжу на Рика. Заботливо улыбается – кажется, доволен, что я все-таки приступила к еде.

Миска быстро пустеет, на дне остается помидорный сок, смешанный с сыром в бледно-розовом мутном коктейле. Рик открывает мой чай, забрасывает в зеленоватую жидкость три таблетки сахарозаменителя, придвигает стаканчик ко мне.

– Быстро пей чай, Макс, пора ехать, – говорит, как родитель, поторапливающий ребенка в школу, а потом серьезнее добавляет: – И верни мне ключ. Теперь он тебе точно не понадобится.

Чувствую, как бледнеют щеки. Откуда взялся этот страх?! Я ведь решила, что не буду возвращаться в квартиру?! Сама хотела остаться в бункере! Но этот пресловутый ключ, словно сакральный артефакт, имеет какое-то особое значение. Отдать его снова – как сжечь последний мост, и на этот раз окончательно.

Все же лезу в карман шорт и выуживаю железяку. Кладу на стол. Рик забирает и пару мгновений вертит в руке, мечтательно глядя на меня. А потом вдруг делает удивленное лицо.

– Ты чего снова бледная? Чего испугалась? – сюсюкающие нотки режут слух неискренностью. – Уверен, что после окончания курса тебе не придется возвращаться в тот сарай. Подыщешь нормально жилье.

Киваю и залпом выпиваю подостывший чай.

– Прогуляйся пока в уборную, – Рик смотрит поверх моей головы в поисках официанта. – Я пока расплачусь.

Ох, как же кстати! Только сейчас, когда прозвучало слово «туалет», ощущаю резь внизу живота. Выпитый в бункере чай еще пару часов назад начал напоминать о себе. Видимо, стоило успокоиться, телесные ощущения вернулись в норму.

С трудом встаю. Хочется согнуться пополам или доползти на четвереньках, но я не опущусь до такого. Нужно держаться с достоинством, как бы трудно ни было.

Запираясь в кабинке классического туалета в дешевых забегаловках, с присущими запахами и без туалетной бумаги, усмехаюсь себе – еще несколько дней назад о достоинстве я бы и не задумалась!

Как же сильно я хотела это сделать. Словами не передать то облегчение, которое я испытала. Душу греет благодарность – Рик не забыл, позаботился. Я ведь попросить не могла да и вообще забыла об этом на фоне лютых переживаний.

Возвращаюсь в зал и сажусь на свое место. Рик нехотя отрывается от телефона.

– Готова? – смотрит хитрым взглядом, словно снова затеял какую-то игру.

– Да, сэр, – киваю и улыбаюсь. Пусть решит, что на небе ни облачка, и мое отношение к нему не изменилось.

А вправду, изменилось ли? Не могу определить. Чувства противоречивые. В глубине души за семью замками дремлет злость и обида, снаружи плещется благодарность за все то, что он делает. Даже за это издевательство с парком. Не будь у меня настолько стойкого желания работать над собой, сдалась бы. Вернулась бы в клоповник и продолжила жалкое существование. Жестокая игра Рика подсветила и усилила мою жажду измениться.

– Тогда пойдем, – он встает и протягивает мне руку.

Опираюсь на ладонь и выбираюсь из-за стола. Рик вручает маску для сна.

– Держи, наденешь в машине. Тут недалеко, – снова приказной тон.

Рик снова прежний – холодный и колючий, отстраненный. Быстро же сменил пластинку! В памяти все еще стоит заботливый голос, когда он уговаривал меня поесть. Точнее, приказывал, но все равно по-доброму.

Идем к машине, ожидающей на парковочной полосе у парка. Рик неизбывно галантно открывает мне дверь, сажусь и надеваю очки для сна. Таков ритуал, но сейчас даже мысли не возникает возразить. Это всего лишь еще один пенс к той цене, которую я готова заплатить за шанс на счастливое будущее.