Настоящая англичанка

Звёзды были далёкими, маленькими, холодными и совсем не похожими на мерцающие отблески золотых блёсток, которые до сих пор плясали у неё в глазах. Она попыталась представить использование прозрачных шелков для того, чтобы произвести революцию на сцене мистера Тэя, но отказалась от этой мысли без размышлений. Ей больше не хотелось рисовать задники. И не только потому, что декорации Грива были гораздо лучше, чем у неё.

По какой-то причине, было такое чувство, словно она украла невинность Гила, что, конечно, абсурдно. Тогда почему она чувствует эту щемящую грусть?

Облака продолжали плыть поперёк полной луны, напоминая лодки, фрегаты и корабли, плывущие во Францию, ко всем этим очаровательным, неотразимым француженкам.

Наконец, Эмма заснула, даже не сознавая, что у неё мокрые щёки.

Глава 13

На следующий день Эмма возвратилась в Сент-Олбанс и ждала, что Гил с ней свяжется. Прошёл день. И ещё один день. Бетани прислала письмо с выговором, а школьная подруга описала скандальное поведение Гил на маскараде Кавендиша в своем письме. По слухам, он покинул бал вместе с француженкой. Эмма усмехнулась про себя. Прошёл ещё один день.

На третий день Эмма получила письмо от своей кузины. Кажется, Керр танцевал всю ночь напролёт, всю предыдущую ночь, с женой французского посланника, и шёл разговор о дуэли. Это письмо было словно гром среди ясного неба.

Внезапно Эмма поняла, что она по-настоящему не думала о том, что Гил будет ослеплён мадам де Кюстен, что не сообразит, кто она на самом деле. Она не верила, что её будущий муж относится к мужчинам того сорта, что спят с красивой француженкой и не просят у неё адреса для писем.

Но кажется, Гил именно такой мужчина.

Дни шли, а граф Керр оставался таким же необщительным, каким был последние три года. Тогда Эмма, наконец, поговорила со своим отцом, который сосредоточился на своей дочери достаточно долго, чтобы согласиться с тем, что помолвка, возможна, была ошибкой.

Керр ответил обратной почтой на её просьбу о расторжении помолвки. Скорее всего, он надеялся именно на такое письмо. В конце концов, этот человек посвятил себя тому, чтобы оскорблять чувства своей невесты. Её почту переполняли письма, описывающие красотку с льняными волосами в его экипаже в Гайд-парке. Несмотря на цвет волос, ни у кого не вызывала ни малейшего сомнения национальность этой женщины.

Что касается себя, Эмма пришла к пониманию того, что выиграв можно также оказаться и в проигрыше. Она не хотела Гила на условиях, которые тот выдвинул в качестве вызова. Более того, как она обнаружила через две недели, для такого дела как младенец в животе требуется больше, чем одна ночь. Она также не хотела Гила на условиях брака, которые установил её отец. Что никак не было связано с выигрышем, хотя сначала она этого не понимала.

Теперь у неё есть новый план.

Она собирается разорвать их помолвку, а затем она поедет в Лондон, как Королева Титания, и найдёт своего избранника.

И если он окажется графом, с инициалами ГБ-Б, то это, конечно, будет чистым совпадением.

Эмма ответила графу, что не видит абсолютно никакого смысла в их личной встрече. На самом деле она занята в тот день, когда он предполагает навестить Сент-Олбанс, и предпочитает, чтобы дело было улажено их поверенными. В конце она приложила имя адвоката отца, мистера Приндла, вместе с наилучшими пожеланиями и так далее.

Но он оказался упрямым человеком, этот граф Керр. Хоть он соглашался с тем, что для всех было бы лучше, если помолвка будет расторгнута, поскольку она была изначально заключена, как он указал довольно не к месту, без согласия их обоих, Гил всё же чувствовал своим долгом совершить это действие лично.

«Я навещу Вас завтра, во вторник, в четыре вечера», так он закончил письмо.

Эмма поглядела на его почерк. Её сердце разрывалось от любви и желания. Хуже того: ночью она обнаружила себя лежащей в постели, скрученной как пружина воспоминаниями об их совместном вечере. А у него, согласно слухам, было так много подобных ночей в его жизни, что он забыл половину из них.

Она не могла забыть ни малейшей подробности, как ни старалась. Она упражнялась в стрельбе из лука. Её рука задела грудь, когда натягивала тетиву, и острый приступ вожделения при мысли о губах Гила прокатился вдоль её позвоночника. Она принимала ванну, втирая розовое масло в ноги, и это простое, невинное действие, которое она выполняла ежедневно с самого рождения, больше не было ни простым, ни невинным.

Гил изменил её. Однако не изменился сам, и знание об этом горчило как пепел у неё во рту.

Что не изменило её убеждений.

Она разорвёт их фальшивую помолвку, приедет в Лондон в своём облике и заставит его умолять у её ног о тех милостях, которые француженка оказывала ему с такой щедростью. Эмма заказала ещё дюжину платьев у мадам Мезоннэ на основании своих воззрений.

На следующее утро она даже не ощущала нервозности. Это не игра. Игра начнётся, когда она приедет в Лондон, в дом своей сестры, через неделю. Это всего лишь прелюдия.

Горничная заплела её волосы в косы вокруг головы и выпустила несколько прядей на уши. Пальцы Эммы были спокойны, когда она надевала неброские изумруды в уши и застёгивала маленькие пуговки одного из платьев от мадам Мезоннэ, стиль которого был навеян военной формой. Она представляла себя генералом в кампании огромной важности.

Наконец, девушка посмотрела на себя в зеркало. Разумеется, Гил может узнать её. Она была без маски во мраке кареты и в темноте театра. Но она не думала, что он узнает. У неё сложилось впечатление, что граф Керр — такой мужчина, который плывёт от женщины к женщине, не сильно к ним присматриваясь. В конце концов, он ведь поверил в историю Эмили.

Нет, он, вероятно, её не узнает. Свою роль играет ситуация, и очарование платья мадам Мезоннэ не имеет ничего общего с избыточной демонстрацией бюста. Это не наряд блистательной великолепной француженки, а платье степенной, ответственной англичанки, которая готова разорвать свою помолвку с предложением дружбы и уверениями во взаимной несклонности вступать в брак, основанный на желании их отцов.

Керр ожидал её в гостиной, когда она вошла, поэтому Эмма жестом показала дворецкому закрыть двери, не объявляя о ней. Он стоял у окна, обозревая лужайку, тянувшуюся до яблоневого сада. На мгновение она остановилась, упиваясь линией его бедра, волос, вьющихся на шее, нетерпеливым постукиванием его трости о сапоги.

Он очень дорог ей. Что удивительно, пришлось ей признать.

— Лорд Керр, — спокойно произнесла она, подходя к нему и протягивая руку, — какое удовольствие видеть Вас.

Он повернулся. Её сердце замерло. Но… ничего не произошло.

Гил не выказывал никаких признаков узнавания Эмили. Вместо этого он поклонился и вежливо поднёс её руку к губам так, словно она была давно знакомой матроной.

— Я могу только принести извинения за моё чрезмерно затянувшееся отсутствие, мисс Лудэн.